Хранительница (Там, за синими морями…) - Елена Кондаурова

У ворот девушки остановились, переглянулись, и Пила, опасаясь, что Лика повернет назад в шаге от цели, сама взялась за массивное железное кольцо и решительно постучала в ворота. Им открыл молодой здоровый парень довольно нахального вида.

— Чего надо, барышни? — Спросил он, окидывая их оценивающим взглядом с головы до ног.

— Нам нужно видеть господина Самконга. — Ответила Лика.

— Вряд ли он сейчас захочет кого-нибудь видеть. Приходи в другой раз. — Парень потянул на себя тяжелую дверь, собираясь закрыть ее, но Лика сделала шаг ему навстречу.

— Я рабыня господина Таша, и мне нужно видеть господина Самконга именно сейчас. Я обещаю, что он не будет тебя ругать за то, что ты нас пропустишь.

Парень внимательно посмотрел на нее.

— А ты уверена, что ты Ташева рабыня? Тогда скажи, как он выглядит?

— Ну, — Лика на мгновение задумалась, как описать того, кто казался ей совершенством, — ростом он примерно с тебя, стройный, хотя, скорее, худощавый, возраст где-то за тридцать пять, точнее не знаю, он не говорил. Волосы каштановые, с сединой, длинные, до лопаток, но у вас тут все так носят. Глаза карие, немножко с зеленцой. Нос… ну, обычный нос…чуть горбатый, сломали, наверное… или это потому, что он грандарец?…

— Ладно, с этим ясно. А где он живет?

— Там же, где и я. В Закорючке.

— А в каком ухе у него серьга?

— В левом, маленькая серебряная, с зеленым камнем.

— А в честь чего он ее носит?

Лика задумалась.

— Не знаю. А в честь чего?

Парень засмеялся.

— Никто не знает. Я думал, может, он тебе сказал. Ладно, проходите. Только сразу предупреждаю, Самконг злой, как собака, с самого утра на всех орет. — Он распахнул ворота, давая им пройти. Лику он, впрочем, задержал, чуть потянув за рукав.

— Детка, а Таш очень ревнивый? — Спросил он ее шепотом

— Как зверь! — В тон ему ответила Лика и сделала страшные глаза.

— Жаль!

Они пошли по дорожке, ведущей к особняку, стараясь не слишком озираться по сторонам. Это было непросто, потому что жизнь вокруг била ключом, народ шустро сновал туда-сюда, занимаясь самыми разнообразными делами, и наблюдать за всей этой суетой было попросту интересно.

Ни Лика, ни, тем более, Пила, не знали точно, в какой именно части дома находится предмет их поисков, а спрашивать побаивались, как вдруг Лика увидела старого знакомого.

— Эй, Вьюн! — Крикнула она и замахала ему рукой.

— А, небесная дева! — Весело отозвался он, подбегая к ней. — Ты чего здесь?

Лика коротко объяснила ситуацию и попросила проводить. Тот конечно согласился и, вертясь, как флюгер и треща без умолку, повел в дом, но вскоре стало ясно, что можно было вполне обойтись без провожатого. Громкий рев Самконга разносился по всему особняку, перемежаемый время от времени забористой бранью. Пила рванулась на знакомый голос, как гончая на дичь, а Лика немного задержалась около двери, прощаясь с Вьюном.

За дверью неожиданно стало тихо. Несколько слуг бочком-бочком выскользнули из комнаты, облегченно выдыхая, как будто их там до этого, по меньшей мере, пытали. Лика собралась с духом и толкнула тяжелую, окованную медью, дверь. Зрелище, открывшееся ей, не столько порадовало, сколько напугало ее. Лежащий на широченной кровати, притихший Самконг нежно целовал руки Пилы и смотрел на нее потрясенными и преданными глазами. Пила сидела спиной, и ее глаз Лика не видела, но об их выражении догадывалась. Самконг наконец обратил на вошедшую внимание и просто расцвел в улыбке.

— Лика, солнышко, спасибо тебе, что пришла с ней!

Пила тоже обернулась, и во взгляде ее мелькнуло такое запредельное счастье, от которого Лике стало больно.

— Я не вернусь домой, Лика! Я останусь здесь.

Самконг снова начал целовать ее руки.

Лика подошла к ней и тоже поцеловала ее.

— Будь счастлива, подружка, будь счастлива! — Прошептала она.

— Буду! — Без тени сомнения ответила та.

— Ей не на что будет пожаловаться, Лика. Я все для нее сделаю! — Добавил Самконг.

Обратная дорога далась Лике значительно тяжелее. Слезы застилали ей глаза, и она шла, ничего не видя перед собой.

Таш проснулся этим утром позже обычного, что неудивительно, учитывая то, сколько обезболивающей дряни влил в него вчера Заген. Зато рана совсем не болела. Таш размотал повязку, которая съехала во сне, надо было перевязать заново, и с удивлением уставился на свое плечо. Никакой раны там не было. Вместо нее белел кривой шрам, из которого торчали зеленые шелковые нитки.

Сначала Таш не поверил своим глазам. Пошел к зеркалу и тупо уставился на то место, где просто обязана была быть подживающая рана. Но ее не было. Был шрам, с забытыми в нем шелковыми нитками.

Рил?!!

Быть того не может!!!

Таш выругался про себя, взял ножницы, разрезал нитки и вытащил их из своего вполне здорового тела. Надо будет поговорить об этом с Рил.

Ага, Рил, девочка, а ты, случайно, не ведьма?

А ведь она на самом деле, ведьма.

От этой мысли Таш похолодел. Ведьмами храмы во всех странах занимались плотно, и Ольрия здесь исключением не была. О, Свигр, если об этом станет известно, жрецы могут воспользоваться своим правом и заберут ее к себе на обучение! Таш слышал кое-что о порядках, царивших в храмах, потому что взятые на обучение ведьмы часто пускались в бега, предпочитая вольные хлеба тамошнему житью. Нет, надо помалкивать об этом и строго приказать Рил, чтобы и думать забыла обо всякой потусторонней ерунде. Хм… Приказать Рил…

Кстати, а где Рил?

Стукнула входная дверь на веранде, и он метнулся туда. Закутанная в плащ Рил сидела на полу и задыхалась от рыданий.

— Что случилось? Тебя кто-то обидел? Говори, быстро! — Таш схватил ее за плечи и поднял на ноги.

— Пила. — Почти простонала Рил

— Что Пила? Ее кто обидел? Что с ней?

— Она осталась у Самконга. Насовсем. Это я виновата, я ее туда отвела. — Из глаз Рил опять полились слезы. У Таша отлегло от сердца. Ничего страшного не случилось.

— Ты ее что, силой туда отвела?

— Нет, конечно, она сама просила. — Рил возмущенно посмотрела на Таша. — Как ты мог такое подумать?

— А зачем ей туда надо было?

— Она за Самконга сильно переживала. Это ведь я сказала ей, что он ранен! Это я во всем виновата! — Рил опять собралась зарыдать, но Таш быстро спросил:

— И ты ее туда пинками?

— Да нет же! — Рил уже не знала, плакать или смеяться. — Она одна боялась идти, боялась, что не пустят. Я с ней пошла, сказала парню на входе, что я твоя рабыня, он нас и пустил.

— Как это, просто сказала, а он просто пустил? Вот паразит!