Открытие медлительности - Стен Надольный

— Увлекательные книги, — сказал один книготорговец. — Потому что там очень скучно.

— Настоящих мужчин, — высказали предположение великосветские дамы из Лондона и отправились в гавань, чтобы на месте произвести осмотр храбрецов.

Каждый утверждал, что лучше других знает о распоряжениях, полученных экспедицией. Один якобы узнал все из первых рук прямо в Адмиралтействе, другой — от капитана Бьюкена, возглавлявшего все это дело. Кто-то ссылался на лейтенанта Франклина, командовавшего «Трентом», кто-то сомневался: «Франклин? Да он же никогда ничего не говорит!»

— Капитан, который едва шевелится, куда ж это годится? — возмущался мичман Джордж Бек. — И это на берегу. Что же будет, когда мы в море выйдем?

Эндрю Рид смотрел на своего друга с восхищением. Он возразил ему только для того, чтобы поддержать беседу:

— Да, но с курами-то он быстро расправился! Ни одной на борту не оставил!

— И это большая ошибка. Ведь что такое куры? Свежее мясо! Но это мелочи. А как он говорит? Сначала всегда идет пауза. Как же он будет отдавать приказы?

Они только что выпорхнули из морского училища и, разумеется, знали лучше других, как все должно быть. Бек успел уже придумать Франклину кличку: Капитан Тормоз.

Первая ночь на борту. У Джона Франклина поднялся настоящий жар. Его лихорадило. В полусне он слышал бесконечные голоса, которые сообщали ему что-то невнятное, требовали от него решений или критиковали распоряжения, которые якобы он сам отдал. Он метался в постели, скрежетал в забытьи зубами и весь пропотел. За ночь у него свело шею, пришлось так и выйти на палубу — со скособоченной головой.

Это был страх, настоящий ужас, и совладать с ним было крайне трудно. Молча обошел он все судно, отвечал на приветствия, принимал сообщения и пытался превратиться из члена Читательского общества Хорнкасла в капитана. Он знал это по прежним временам: страх оттого, что ты ничего не понимаешь, ничего не можешь и не умеешь и даже оказываешься не в состоянии дать отпор, если кто-то с тобой совсем уже не считается. Страх перед тем, что никто не станет приспосабливаться к его темпу и что он сам только шишек себе набьет, если попытается приспособиться к другим.

Всего 250 тонн водоизмещения было у «Трента», но сейчас он казался ему настоящим гигантом, гораздо более страшным и непонятным, чем то первое судно, на котором он ходил в Лиссабон восемнадцать лет тому назад. Этот сорт страха он изучил хорошо. До сих пор он избавлялся от него только благодаря привычке доводить каждое начатое дело до конца, худо или бедно. Но теперь к нему добавился еще и другой страх: если его постигнет смертельная болезнь, или судно пойдет ко дну, или его отстранят от командования, то получится, что все эти долгие годы он напрасно ждал и боролся.

Сила, спокойствие и уверенность, которые он обрел на «Бедфорде» после битвы под Новым Орлеаном, казалось, схоронились теперь в укромном месте и вовсе не спешили выбираться по его команде. Исчез и ореол героя: шрам, историю которого никто не знал, уже не помогал.

Против страха имелось одно испытанное средство: все изучить. Первым делом Джон изучил инструкцию Адмиралтейства.

Северный полюс не был конечной целью путешествия, а являлся лишь одним из многих пунктов протяженного маршрута. Для империи он представлял интерес лишь с точки зрения наличия там открытого моря, по которому можно было бы проложить прямой путь в Тихий океан.

От китобоев поступили сведения об уменьшении плотности ледяного покрова на Крайнем Севере и наметившемся активном движении льдов. Секретарь Бэрроу уже давно ждал этих сообщений. Он тут же заявил, что эти данные лишний раз подтверждают его собственные предположения и предположения некоего Франклина о существовании полярного моря. И если еще совсем недавно все разговоры об экспедиции встречались только улыбкой, то теперь вдруг все единодушно признали ее чрезвычайную важность.

«Доротея» и «Трент» должны были пройти между Шпицбергеном и Гренландией и следовать далее, через полюс, к Берингову проливу с заходом в Петропавловск-Камчатск, докуда в свое время добрался Кук. Все дубликаты судовых журналов, путевых записок, карт предписывалось отправить в Англию сухопутным путем, а самим идти на Сэндвичевы острова, чтобы там уже перезимовать и следующей весной вернуться в Англию, желательно снова через Северный полюс.

Была еще и вторая экспедиция, которая должна была попытаться пройти по верхней оконечности Северо-Американского континента, чтобы найти выход в Тихий океан. Но этот путь представлялся более сложным.

Чем только они интересуются, эти политики и торговцы! Джон положил инструкцию на столик и щелкнул по ней так, что она завертелась на месте. Он чувствовал растущее возбуждение. Там, за Северным полюсом, его ждала новая жизнь. Нужно было только добраться туда.

Он выучил наизусть и этот корабль, запомнил все цифры, какие только можно было обнаружить, и высчитал все, что только можно было высчитать: отношение веса груза к общему весу, объем груза, площадь парусов, площадь подводной части, дифферент, осадку. И вот уже первая мелочь насторожила его: глубина погружения «Трента» никак не соответствовала количеству прибывающего груза. Он еще раз все как следует пересчитал и вызвал к себе лейтенанта Бичи, первого офицера. Он потребовал, чтобы с этой минуты каждая вахта представляла отчет о том, насколько судно село и каков уровень воды в трюме.

Интересно, заметил ли лейтенант его неуверенность и беспокойство? Но Бичи обладал чувством такта. Если их взгляды встречались, он тут же, в одну секунду, отворачивал лицо. Слушая, он внимательно изучал состояние палубных досок, а когда говорил, его узкие глаза с белобрысыми ресницами тщательно обследовали горизонт. Его лицо никогда ничего не выражало, разве что досадливую настороженность, и лишних слов он не говорил.

Что и требовалось доказать! Расчеты подтвердились. «Трент» дал течь. Небольшую, но коварную, потому что ее никак было не обнаружить. Вода проникала в трюм, но откуда — неизвестно. Нужно было искать. Не успели сняться с якоря, а уже пошли работать насосы! Но Джон, как ни странно, почувствовал облегчение: течь — это по крайней мере реальная забота.

Командующий экспедицией, по-видимому, считал Джона ставленником Адмиралтейства. У Дэвида Бьюкена было красное лицо, и терпением он не отличался. Он не желал слушать никаких долгих объяснений и не собирался откладывать выход только из-за какой-то дурацкой течи.

— Вы что это, серьезно? У вас там течь, и вы не можете ее найти? Что же, нам прикажете сидеть тут и ждать, пока полярное лето не кончится? Пусть ваши люди пару недель поработают насосом, рано или поздно обнаружат, где там у вас что течет.

Его грубость подействовала на Джона успокаивающе. Теперь у него появился даже конкретный противник, это помогало и утешало.

— Разумеется, никакая течь не помешает мне дойти до полярного моря, сэр!

Он сказал это так уверенно и так язвительно, что Бьюкен сразу пошел на попятную:

— Если до Шетландских островов не разберетесь, придется ваш «Трент» вытащить на берег да посмотреть как следует снаружи.

Выход был назначен на 25 апреля 1818 года. На пирсе все было белым-бело от людских лиц. Элеонор Порден тоже была тут, она пожелала удивленному Джону удачи и преподнесла ему длинную поэму, которая заканчивалась тем, что Северный полюс обращался с речью к мореходам и признавал себя покоренным. Теперь Джон знал наверняка: она действительно ценит его. Она успела даже подивиться на ледопилы и прибор, при помощи которого морскую воду превращали в пресную, излить свой восторг по поводу научных изысканий, месмеризма и электрических явлений и взять с Джона клятвенное обещание, что он непременно понаблюдает за полярным воздухом, чтобы определить, не содержится ли в нем избытков магнетизма и не сказывается ли это на возникновении особых симпатий между людьми. На прощание она бросилась ему на шею, ее голос звенел. Джону ничего не оставалось, как обхватить ее за бедра. Вот только почему он всегда так долго за все держится, за что бы ни ухватился! Он чувствовал, положение становилось опасным, сейчас она обратит на это внимание и окружающие тоже, и потому он срочным порядком переориентировался на другое важное дело — расчеты курса. Затем они отчалили. Цвели нарциссы. Местами берег был весь желтым.

Вода каждый день прибывала, а у них не хватало людей. «Трент» был укомплектован не полностью, одной шестой личного состава как минимум недоставало. Каждый член экипажа добрую половину вахтенного времени проводил за откачкой.

В Лервике Джону не удалось, несмотря на все усилия, обнаружить течь, как не удалось и набрать добровольцев, чтобы пополнить экипаж. Обитатели Шетландских островов жили мореходством и китобойным промыслом, они прекрасно знали, что это значит, когда судно выводили на мелководье, заваливали набок и обшаривали дюйм за дюймом. Если им говорили, что речь идет только об укреплении медной обшивки, они только смущенно смеялись в ответ. Служить на прохудившейся посудине охотников не было. Джон уже начал серьезно опасаться, что из-за этой невидимой дыры ему придется распрощаться с Северным полюсом.