Гадалка. Карта Смерти - Алина Жигулина

Янек после дождя напоминал мне намоченный пряник. Уже не такой яркий, не такой красивый. Низкие темные тучи обещали скорый ливень, и прохожие в большинстве своем быстро бежали, натянув капюшоны на головы. Состоятельные щеголяли большими зонтами из эльфийской ткани, не слишком практичными, зато красивыми. Яркие ткани с вышитыми цветами и животными привлекали взгляды и даже немного поднимали настроение.

— Чему ты радуешься? — спросил Тенла. — Давай быстрее, моросит уже, промокнем насквозь!

Я оторвалась от созерцания ярко-желтого зонта с вышитым золотом подсолнухом и побежала догонять оборотней. Грязь неприятно хлюпала под ногами, а брызги летели во все стороны.

— Ты как ребенок, вот честное слово, — покачала головой Тонра, закутанная в вытащенный из сумки плащ.

— Не поверишь, но тоже самое говорил твой женишок.

Девушка поморщилась. Ох, зря я сказала.

Тенла все вел и вел нас по широким улицам Янека, а дождь лил все сильнее. Ботинки промокли насквозь, штаны и полы плаща теперь надо было как следует отстирывать с мылом. Но сначала надо было добраться до скупщика.

— Тен, долго еще? — первой не выдержала Тонра.

Тот что-то неоднозначно буркнул в ответ и свернул налево. Мы, как цыплята за наседкой, пошли следом.

С вывески «Оружие, стрелы, наконечники и утварь» капали крупные капли. Одна из них попала мне за шиворот. От неожиданности я вздрогнула и поежилась.

— А почему «оружие и утварь»? — то ли в Тонре сегодня проснулось любопытство, то ли таким образом она решила помириться с Тенлой. — Несколько странное сочетание!

Оборотень промолчал, я пожала плечами. Понятия не имею, почему незнакомый мне скупщик выбрал такое занятное название.

Внутри лавки оказалось на удивление чисто и тепло. Низкий старик с по-гномьи длинной бородой точил кинжал, зажатый в тисках. Он оглядел нас одним глазом через круглое пенсне и продолжил занятие.

— Пахс, мы по делу, — нетерпеливо сказал Тенла.

— Знаю я ваши дела. Ждите. — Буркнул старик.

Ничего не оставалось делать, как ждать. Я прошлась по лавке, рассматривая ассортимент. Одна часть зала была отдана под холодное и стрелковое оружие, а другая — под всевозможную утварь. Чугунки, стопки жестяных мисок, даже пара колдовских котелков с потертыми боками. Из глиняного стакана торчали серебряные вилки и ложки, в основном погнутые и потемневшие.

Вскоре старик отвлекся от кинжала, заодно сунула ему под нос меч.

— Эльфы заговаривали, гномы делали, — меланхолично сказал Пахс, разрушив мои иллюзии. — Больше пятидесяти эглей не дам.

— Пятьдесят? — почти обиделась я.

— Хорошо, шестьдесят. Но это мое последнее слово!

— Зря тащились, — по мерзкой привычке я прикусила губу и вздохнула.

Отдавать меч за такие копейки было жаль. Пусть даже меч этих денег и стоил. Лучше уж я буду таскать его с собой, ввиду недавних событий может пригодится. По крайней мере, крестьяне на меня просто так уже не полезут. Будем надеяться, что не полезут.

Немного посмотрев на чугунки и оружие, мы поплелись обратно. Дождь на улице стал лить еще хлеще, заливая мостовые и вымачивая прохожих до нитки. Плащ из хваленой эльфийской ткани таки промок, не выдержав напора стихии.

— Итиль, ты же маг, сделай что-нибудь, — взмолилась Тонра.

— Что я могу сделать?

— Ну, сдуй от нас дождь, что ли!

Я усмехнулась. Легко сказать, трудно сделать. Моей стихией был воздух, но и им я владела кое-как, предпочитая лишний раз не связываться. А уж огонь или вода… С землей, природной магией, вообще редко у кого из магов налажены отношения. Земля — это прерогатива эльфов, а не людей.

— Ой, Итиль, а вон твой ухажер, — хихикнула Тонра.

— Какой еще ухажер?

— Как какой? Который браслет тебе подарил!

Я посмотрела направо, ища взглядом Эмиса. Тот уже шел ко мне навстречу. Непременные сопровождающие, тролли-телохранители, остались стоять на углу, держа лошадей. Их глумливые улыбки я бы с удовольствием сделала на пару-тройку зубов менее сияющими.

— Что Вы тут делаете? — сердито спросил он.

— Гуляю, — ляпнула я. — А в чем дело?

— Вы с ума сошли!

Надо же, слышу это уже второй раз за день и черт знает какой раз за последний месяц. Может, у меня с умом и правда не все в порядке?

— Как можно быстрее идите домой! А еще лучше — уезжайте из Янека!

— В Приогон? — хищно спросила я.

— Да хоть в Приогон, хоть в Мевирхолм! Но подальше от губернских центров, ясно?!

— Куда захочу, туда и поеду! — гневно выпалила я и, развернувшись, пошла в сторону ворот.

Ишь, раскомандовался! Сначала мной командовала мамочка, потом пытались манипулировать Сина и Трег, следом качали права оборотни — ладно, последние их не слишком-то и качали, — но в конце концов, всему есть предел! Я не собираюсь подчиняться приказам какого-то там сотрудника тайной службы, которой неизвестно с чего дарит мне дорогие подарки и пугает до полусмерти! Я все решу сама!

Хотя идея с Мевирхолмом мне чертовски понравилась.

— Итиль! — прокричали мне сзади.

Я совсем забыла об оборотнях. Лавируя в толпе, ко мне мчалась Тонра. За ней, как хвостик, бежал Тенла. Я посмотрела по сторонам, но Эмиса нигде не увидела — то ли я слишком далеко отошла, то ли он вместе с троллями уже ушел.

— Что случилось? Он тебя обидел? — капюшон от бега у оборотнихи задрался, и волосы стали мокрыми. — Только скажи и я отрежу ему голову!

— Не стоит, — сказала я. — Идемте домой, а то простудимся.

— Да уж, погодка не ахти, — вздохнул Тенла.

Как в подтверждение словам дунул ветер, сорвав с меня капюшон. Я еле-еле натянула его и, склонив голову, побежала к воротам. Тонра и Тенла бежали рядом.

У ворот столпилась большая очередь, мы попали в самый час пик. Горько плакал, сидя на руках у матери, трехлетний ребенок. У него по челке лилась струйка воды. Мать разговаривала о чем-то с мужем, не обращая на него внимание. Я поморщилась от криков ребенка. И без него у меня сильно болела голова. Я отвернулась от матери с дитенком и уперлась взглядом в доску позора.

Из-за широкого козырька и направления ветра ливень не доставал до многочисленных плакатов под бравой надписью «Их разыскивает королевская стража!». Рядом с уже знакомым мне портретом некромантки с тремя кляксами на щеке красовался свежий. Это была новая версия уже известного мне первого портрета, улучшенного настолько, что меня и без родинок легко было узнать. Почему-то показалось, что отчасти портрет был скопирован с магической зарисовки из моего дела в Академии.

Я присмотрелась: не показалось. Робкая улыбка, печальные глаза. В Академии меня травили, что сеяло в душе неуверенность и чувство одиночества. А если ты неуверен — травить будут еще больше. Что все и делали.