Война Алой и Белой розы. Крах Плантагенетов и воцарение Тюдоров - Дэн Джонс

силой в разных землях, множеством оружия и военных облачений»[198]. Важно отметить, что Йорк собирал армию для того, чтобы ликвидировать Сомерсета и «предателей» в окружении короля. По его мнению, такая задача не имела ничего общего с восстанием, а тем более с династическим переворотом, направленным против самого Генриха VI. Однако неизвестно, все ли служившие под командованием Йорка улавливали эту тонкую разницу. Как бы то ни было, солдат спешно удалось собрать в апреле — мае, и вести о мобилизации, которую проводили Йорк и Невиллы, вскоре достигли двора и совета в Вестминстере, где, возможно, еще не осознали масштаб происходящего.

Сомерсет запаниковал и замешкался. Невзирая на то что население Лондона в целом больше симпатизировало Йорку, чем ему, самым логичным шагом было бы использовать королевскую армию для обороны столицы и тем самым повторить Дартфордский конфликт 1452 года. Вместо этого Сомерсет решил переместить королевский двор и лордов из окружения Генриха на север. В городе Лестер, в самом сердце графства Ланкастер, входившего в личные владения короля, должен был собраться большой совет. Он в чем-то походил на заседание парламента, но приехать призвали не только множество английских лордов, но и избранных рыцарей, которые могли симпатизировать режиму Сомерсета[199]. Пригласили и Йорка с союзниками, так что хотя бы один из дартфордских эпизодов мог повториться: правительство надеялось связать Сомерсета и Йорка новым соглашением, за которым, вероятно, последовала бы унизительная для Йорка публичная клятва в верности вроде той, которую его заставили дать в соборе Святого Павла[200]. Но Йорк не собирался с этим мириться. Возможно, он также вспомнил о печальной судьбе Хамфри, герцога Глостера, которого в 1447 году вызвали на заседание парламента в Бери-Сент-Эдмундс, откуда он так и не вернулся.

Военное столкновение в Лестере представлялось более чем вероятным. В середине мая, когда Генрих и его сторонники готовились к поездке на север, по пути их следования лордам и горожанам разослали письма с требованием собрать для короля вооруженных солдат, «где бы он ни находился, как можно скорее»[201]. Конечным пунктом был Сент-Олбанс, город в Хартфордшире, удобно расположенный посередине между Лондоном и Лестером. Утром во вторник 20 мая король вместе со свитой выдвинулись в этом направлении из Вестминстера. Впереди них ехали гонцы с письмами Йорку, Солсбери и Уорику с приказом немедленно распустить армию и прибыть к королю с отрядом не более чем в 160 человек (в случае с обоими Невиллами) и 200 человек в случае Йорка.

Йорк и Невиллы получили эти послания, когда они были в Ройстоне, городе в нескольких милях к юго-западу от Кембриджа и менее чем в одном дне езды от Сент-Олбанса. В ответ на приказ разойтись они отправили письмо сорокачетырехлетнему архиепископу Кентерберийскому, Томасу Буршье, который сменил Солсбери на посту лорда-канцлера. «Нам известно, что наш приезд к его величеству, нашему доблестному государю, вызвал много толков и изумил многих», — говорилось в письме. Для Йорка и его соратников было невероятно важно выглядеть истинными защитниками общественного блага от предательских действий правительства Сомерсета. Поэтому далее они добавляли: «Мы не намерены браться ни за что без милости Божьей и будем с его помощью делать то, что будет к удовольствию, чести, процветанию и благополучию нашего означенного государя, его земли и народа». И уже с некоторой угрозой йоркисты заверяли канцлера, что ради спасения королевства пойдут на все, «чего требует от них долг, и как опора его величества [короля] никогда не пожалеют ни живота своего, ни имущества».

Когда канцлер Буршье получил это письмо, королевская свита уже покинула Вестминстер. Окружение Генриха едва ли представляло собой сплоченную политическую группировку. В него входили люди совершенно разных взглядов, как, например, преданный сводный брат короля Джаспер Тюдор, граф Пембрук, старший представитель семьи Перси — Генри Перси, граф Нортумберленд, отличавшийся независимостью Хамфри, герцог Бекингем, бывший союзник Йорка, Томас Куртене, граф Девон, и брат графа Солсбери, Уильям Невилл, барон Фоконберг. Среди других видных представителей знати были граф Уилтшир, бароны Клиффорд, Рос, Садели, Дадли и Бернерс. Ощущение, что столкновение вот-вот произойдет, витало в воздухе, возможно, поэтому королева Маргарита Генриха не сопровождала и к делегации присоединился всего один епископ. Еще несколько, вероятно, ехали позади на безопасном расстоянии. Процессия покинула Лондон и к позднему вечеру среды 21 мая добралась до Уотфорда, в семи милях к югу от Сент-Олбанса. На рассвете они встали и продолжили путь, надеясь днем прибыть в город и насладиться обедом в великолепном аббатстве. Но утром прибыл гонец, который принес тревожные вести: армия Йорка была совсем близко и остановилась на ночь в Уэре. Таким образом, она могла достичь Сент-Олбанса раньше свиты короля, а кроме того, по слухам, насчитывала около трех тысяч человек. Отряд Генриха насчитывал около двух тысяч.

Предчувствие, что вот-вот случится либо вооруженное противостояние, либо генеральное сражение, заставило партию короля действовать. Нужно было срочно пойти на примирительные меры. Ранним утром в четверг 22 мая Сомерсета внезапно сняли с поста констебля Англии, в чьи полномочия входило командование вооруженными силами короля. Его тут же сменил Хамфри, герцог Бекингем, который как самый старший лорд из окружения монарха представлял его интересы, но питал гораздо меньшую личную неприязнь к Йорку и Невиллам. Похоже, Бекингем надеялся, что сумеет прийти к соглашению с ними без кровопролития.

Королевская делегация прибыла в Сент-Олбанс в девять утра, йоркисты — двумя часами раньше. Они разбили лагерь на Ки-Филд к востоку от центра города. «Многие рыцари и сквайры были на их стороне», и люди короля прекрасно их разглядели, когда остановились в центре Сент-Олбанса на Сент-Питер-стрит в тени внушительной церкви аббатства[202]. Горожане, поняв, что их жизнь и дома находятся в опасности, построили защитные сооружения в виде баррикад, оцепивших не окруженный стенами город. К ним присоединились преданные королю рыцари, и между девятью и десятью утра между сторонами, пытавшимися достичь соглашения, засновали гонцы.

Переговоры с Йорком вели герцог Бекингем и Сомерсет, утверждавшие, что они говорят от имени короля. Но едва ли Генрих хорошо представлял, что творилось вокруг. Он не видел более ранних прошений Йорка, и в самом начале переговоров тот потребовал, чтобы письма, которые он отправлял, показали королю. Возможно, Генрих и оправился после болезни, но его роль в Сент-Олбансе оставалась пассивной и чисто символической.

Со времен Дартфорда требования Йорка только ужесточились. Ему нужен был Сомерсет, и он был готов пойти на все, чтобы его заполучить. В ответ единственное, что мог сделать Бекингем, это тянуть время и ждать епископов, следовавших за свитой короля, и военного подкрепления, которое собирали по всей стране. Он попросил Йорка отступить на ночь в соседний город и продолжить переговоры через подходящих посредников. Кроме того, он решительно отказался передавать Сомерсета в руки герцога.

Неизвестно, готов