Война Алой и Белой розы. Крах Плантагенетов и воцарение Тюдоров - Дэн Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Требования Маргариты были дерзкими, но такое уже случалось раньше. Женщины в XV веке редко оказывались у власти, однако подобные примеры были, в том числе и в английской истории: королева Изабелла в качестве регента при Эдуарде III правила с 1327 по 1330 год, а до нее Алиенора Аквитанская получила обширные властные полномочия в период правления ее мужа Генриха II и сына Ричарда Львиное Сердце. Что еще более существенно, будучи ребенком, Маргарита видела, как ее мать и бабушка управляли Анжу и Неаполем, пока герцог Рене изнывал в плену[193]. Но в кризисный период 1453–1454 годов английские лорды (и в этом Палата общин была с ними согласна) меньше всего хотели экспериментировать с новой — женской — формой правления. «Билль» Маргариты был любезно отвергнут. Чтобы как-то успокоить королеву, 15 марта 1454 года пятимесячный Эдуард стал принцем Уэльским и графом Честером. Это был максимально возможный компромисс.
Через неделю умер близкий союзник Маргариты, кардинал Кемп, архиепископ Кентерберийский и канцлер Англии. В отчаянии лорды послали к королю делегацию, надеясь, что удастся уловить хоть какой-то намек на то, кого король видит новым архиепископом. И снова, как они доложили парламенту, живо интересовавшемуся состоянием короля, им не удалось добиться «ни ответа, ни знака». Лорды уехали «с печалью на сердце»[194]. Кризис власти обострился. 27 марта верхняя палата парламента избрала Ричарда, герцога Йорка, лордом-протектором и лордом-канцлером. Он достиг вершины.
Многие сильно сомневались в том, что Йорк подходит на роль протектора. Но их опасения не оправдались. Несмотря на то что он назначил новым канцлером Ричарда Невилла, графа Солсбери, главу семьи Невиллов, чья междоусобица с Перси разрывала на части север страны, правительство Йорка в целом старалось быть жестким, беспристрастным и нейтральным. Герцог лично поехал на север и всерьез попытался выступить в роли посредника между Невиллами и Перси. Во время поездки он отправил в заключение в замок Понтефракт собственного зятя, жестокого и безответственного Генри Холланда, герцога Эксетера, за то, что тот ввязался в северный конфликт и тем самым нарушил клятву, данную всеми лордами, — охранять и уважать «королевскую» власть в период болезни Генриха.
Йорк назначил себя командующим Кале и продолжал быть наместником в Ирландии. Эти действия были вполне естественны, укрепили его лидерские позиции и отнюдь не являлись примером злоупотребления полномочиями. Последовало несколько других, довольно скромных и нейтральных пожалований и назначений. За время протектората Йорка земли или титул получили королева, герцог Бекингем, Джаспер и Эдмунд Тюдоры. Лицам из ближайшего окружения герцога, например старшему сыну Солсбери, графу Уорику (также известному как Ричард Невилл), не досталось ничего[195]. Но вопиющим пробелом в политике Йорка, нацеленной на мир и урегулирование конфликтов, были его плохие отношения с Эдмундом Бофортом, герцогом Сомерсетом, которые он так и не смог наладить. Весь 1454 год Сомерсета продержали в Тауэре. Он с интересом следил за событиями во внешнем мире, используя сеть агентов, работавших под прикрытием: «Шпионы заходили в каждый господский дом в стране: иногда как [монахи], иногда как моряки… некоторые под другой личиной, они докладывали ему все, что могли увидеть…»[196] Убийство Сомерсета привело бы к расколу. В тюрьме же у него было время обдумать положение, выждать, пока придет его время, и надеяться, что колесо фортуны, как на популярном изображении, вскоре повернется еще раз.
В Рождество 1454 года, больше чем через год после внезапного удара, Генрих VI очнулся. Чувства возвращались так же быстро, как в свое время покинули его. Через два дня после Рождества он приказал казначею отправить благодарственные дары в Кентерберийский собор, а в понедельник 30 декабря королева Маргарита показала отцу четырнадцатимесячного сына. Генрих «спросил, как звали принца, и королева ответила, что Эдуард, а затем он поднял руки и возблагодарил Господа». Он не помнил ничего из сказанного или происходившего рядом с ним в период оцепенения, но, казалось, был невероятно счастлив, что поправился. Когда министры поняли, что он вновь может разговаривать с ними «так же хорошо, как прежде», они «заплакали от радости»[197].
Чего нельзя было сказать о Йорке. Выздоровление Генриха не только означало окончание протектората, но и вело к отмене всех мер, принятых герцогом за последний год. К 26 января 1455 года Сомерсета освободили из тюрьмы, а 4 марта с него сняли обвинения в измене. Официально Йорк лишился титула лорда-протектора 9 февраля. В знак крайнего осуждения того, что Йорк преследовал Сомерсета за то, что тот был предательски неосторожен с французами, герцога лишили поста командующего Кале, и эту должность снова занял Сомерсет. Союзника Йорка, Ричарда, графа Солсбери, вынудили покинуть пост канцлера. В середине марта графу Уорику, сыну Солсбери, приказали освободить Генри Холланда, коварного и склочного герцога Эксетера, из заслуженного заключения в Понтефракте.
В то время как Сомерсет и его союзники заняли прежнее место в правительстве и подле короля, Йорку и Невиллам пришлось покинуть двор. Несмотря на то что протектор предпринимал решительные действия для того, чтобы правительство продолжало функционировать в период королевского помешательства, он как узурпатор был лишен всех постов и власти. Йорк мог прийти только к одному выводу: пока в окружении короля находится Сомерсет, с ним всегда будут обращаться как с врагом короны и как негодяй и мятежник он не сможет занять причитающееся ему место в государственной системе. Король и совет обязали Йорка до июня сохранять мир с Сомерсетом под угрозой штрафа в двадцать тысяч марок. Но мир был уже невозможен. Вместе с Невиллами Йорк отправился на север, чтобы сделать единственное, что ему оставалось, — начать собирать армию.
Йорка и семью Невилл, которую возглавили отец и сын, графы Солсбери и Уорик, сплотило общее дело. Вместе они контролировали бóльшую часть Северной Англии, и, так как Невиллы были в любой момент готовы к бою из-за их вражды с домом Перси, союзникам не составило труда призвать своих вассалов и собрать небольшую армию уже весной 1455 года. Позже они сами признавали, что располагали «большой людской
