В советском лабиринте. Эпизоды и силуэты - Максим Ларсонс

К. «Нет, я не постоянный корреспондент этих газет, поэтому у меня нет официальных удостоверений. Теперь я пишу, главным образом, совместно с другими лицами, для американской газеты „Чикаго Трибюн“. Мы работаем теперь над биографиями выдающихся представителей советской республики, в особенности тех, которые служат заграницей. Вы занимаете очень большой пост и насколько мне известно, Вы не коммунист. Относительно Вас у меня собран от разных лиц весьма богатый материал, правильность которого мне желательно было бы проверить. Я узнал, что Вы недавно приехали в Берлин, и мне бы очень хотелось представить Вам имеющиеся у меня данные с тем, чтобы Вы обратили мое внимание на ошибки, может быть, вкравшиеся в мою работу».

Я был несколько изумлен, но продолжая находиться под впечатлением, что имею перед собой репортера, заявил ему, что у меня нет ни малейшего интереса видеть свою биографию в какой бы то ни было американской газете. Он возразил мне на это, что все-таки лучше будет, если он покажет мне все, что у него есть, и начал мне задавать различные вопросы: действительно ли я весной 1919 г. бежал из России в Швецию, знаком ли я с таким-то писателем, с такой-то артисткой и пр.

Характер вопросов меня сильно озадачил, и я начал подозревать, что ему нужно было только выудить какие-нибудь сведения из моей личной жизни, чтобы их потом использовать в связи с моим официальным положением. Между прочим, он заметил, что времена, мол, плохие, что он очень нуждается и старается заработать где только возможно. Во всяком случае, не исключено, что опубликование находящегося в его руках материала вызовет весьма нежелательные последствия как в отношении моего теперешнего положения, так и для моей будущей карьеры на советской службе. Вслед затем он начал прочитывать по своей записной книжке некоторые малоинтересные выдержки из якобы имеющегося у него материала. Под конец он сказал, что, конечно, в случае нужды весь этот материал может просто-напросто потеряться, само собой разумеется, под условием, чтобы его денежные интересы при этом не пострадали. Он не отказывается также и от того, чтобы дать мне весь материал для просмотра, но опять таки за известное вознаграждение.

После этого мне стало ясно с кем я имею дело, и я ответил, что мне нечего бояться и что он может спокойно опубликовать все, что хочет. Мне только было бы интересно посмотреть на то письмо в подлиннике, в котором какая-то дама сообщает ему о моем якобы бегстве в Швецию.

Я проводил его в переднюю. При прощании, стоя еще в передней, он сказал мне, что хочет сообщить мне свои условия, а именно: я должен ему уплатить 250 долл. наличными при условии вручения мне всего материала, и 150 марок, если он даст мне для прочтения одно это письмо.

Чтобы выиграть время, я сказал ему, что он может мне позвонить дня через два, в четверг утром. Уже на пороге он добавил:

«Я думаю, что это будет лишним, но я все-таки предупреждаю Вас, что если Вы вздумаете кому-нибудь рассказать о моем предложении относительно покупки материала, я, конечно, буду категорически отрицать Ваше утверждение».

В четверг утром Кристи позвонил мне по телефону и мы сговорились, что он придет ко мне в 9 часов вечера. В течение дня я успел переговорить со своим адвокатом, которому изложил сущность дела. Он сказал мне, что в этом случае во имя общего интереса нужно действовать беспощадно, этот человек обыкновенный вымогатель и его необходимо немедленно задержать. Я должен обратиться к уголовной полиции своего полицейского участка, там уже мне укажут, как мне держаться в отношении моего посетителя. Вне всякого сомнения полиция пошлет мне на дом одного из агентов в назначенный для посещения час. После обеда я был в уголовном отделении своего участка, рассказал там, в чем дело, и мне обещали послать к вечеру двух агентов. Знание русского языка было необходимо, поэтому я попросил также присутствовать моего знакомого Б. Я.

Оба агента и Б. Я. пришли ко мне в половине девятого вечера. Агенты были того мнения, что Кристи вообще не придет. На всякий случай мы с агентами подробно обсудили предстоящий разговор с Кристи и всю тактику поведения с ним.

За несколько минут до девяти часов Кристи позвонил по телефону в присутствии полицейских агентов и спросил, желаю ли я еще видеть письмо, может ли он без опасения прийти ко мне и не встретит ли он у меня кого-нибудь. Я ответил, что я один дома. Он потребовал от меня честного слова, что, действительно, у меня никого нет и что никаких неприятностей у него не будет. Давать честное слово мне было крайне неприятно, я прикрыл трубку рукой и быстро переговорил с агентами. Они заявили, что я должен исполнить это требование, иначе его не поймаешь. Я тут же решился и сказал, что отказываюсь дать честное слово по телефону, но что я дома один. Он спросил, кто его впустит в дом. Я ответил, что дам швейцару соответствующее распоряжение. Он сказал, что через 40 минут будет у меня. В 9 ч. 40 м. он опять протелефонировал, сказал, что он находится внизу и вновь спросил, может ли он спокойно подняться и не грозит ли ему какая-нибудь встреча. Я опять заявил, что он может не беспокоиться и что я уже передал швейцару, чтобы тот его впустил. В 9 ч. 50 м. раздался звонок и я открыл дверь. Агенты уже до этого расположились по местам, один из них и Б. Я. стояли в гостиной за раздвижными дверями, которые отделяли гостиную от кабинета, а другой агент спрятался в открытом чулане рядом с передней.

Я прошел с Кристи из передней в кабинет, и он уселся в специально для этой цели приготовленное кресло, а именно лицом к раздвижным дверям, так что каждый звук его голоса достигал ушей спрятавшихся за дверями людей. Кроме того, раздвижные двери были не вполне закрыты, между ними была оставлена очень узкая щель, которую Кристи заметить не мог, так как гостиная была абсолютно темна, а кабинет освещен. Я сидел в кресле спиной к раздвижным дверям, лицом к Кристи. Весь разговор велся в очень спокойном тоне, без всякого повышения голоса.

Л. «В чем дело, что Вы от меня хотите?»

К. «Должен Вам сказать, что я был смущен, когда сегодня вечером позвонил Вам по телефону. Мне показалось, что Вы с кем-то совещались, так как Вы прервали разговор. Но теперь мы одни и можем все спокойно обсудить. Между прочим, у меня есть теперь Ваша фотографическая карточка».

Л. «Принесли ли Вы весь материал с собой?»

К. «Да, конечно».

Л. «Прежде чем рассматривать имеющийся у Вас материал, я бы хотел выяснить Ваши условия и прийти с Вами к соглашению. Одним словом, сколько Вы хотите за то, чтобы портфель был якобы потерян, а материал передан мне на руки?»

К. «Я уже Вам говорил, я хочу 250 долларов».