Книга Розы - Кэри Си Джей

— Мои сны?

— Конечно. Чего, по-твоему, они так боятся?

Глава двадцатая

Так. Вы, двое, слушайте. Сегодня у меня для вас эксклюзивная информация. Бриджит Фэн-шо говорила тоном министра, делающего важное заявление на утренней пресс-конференции. — Последние новости: я подала заявление о переводе. На континент. — Она отпила молочного коктейля и удовлетворенно откинулась на спинку стула, наслаждаясь реакцией подруг.

— Шутишь, — не поверила Хелена.

— Но ты же не знаешь, куда тебя в итоге отправят, — пожала плечами Роза.

Бриджит огляделась. Кафе-бары вошли в моду, и бар «Сохо» с деревянными перегородками с осыпающимся лаком и стенами, обитыми досками цвета яичного желтка, являлся типичным их образцом. Малиновые кожаные сиденья выглядели стильными и современными, как и автомат для продажи сигарет, хотя и пустой. Из музыкального автомата доносились звуки «О безумец», Билла Хейли и «Комет», а над барной стойкой мерцали неоновые вывески, рекламирующие «Кока-колу» и пиво «Пильзнер».

Бар вызывающе подделывался под американский стиль — его существование недвусмысленно намекало, что Америка может предложить нечто получше, чем построенный в Союзе рай, — но «Сохо» и другие подобные заведения допускались как демонстрация уверенности режима в своих силах. При том что все знали: в Америке подают настоящие гамбургеры с расплавленным сыром и шоколадные молочные коктейли, а здесь стоит наверняка поддельная эспрессо-машина «Крупе» и капучино варят из эрзац-кофе.

— Куда бы ни послали, всяко лучше, чем здесь.

Старые девы Джейн Остин грезили о поездке в Бат, чеховские три сестры рвались в Москву, а большинство женщин в Союзе мечтали перебраться на континент. Они никогда там не бывали и понятия не имели, что их может ожидать, кроме виденного в кинохрониках и в журналах. Оставалось полагаться на везение: шаг в неизвестность, и дороги назад нет.

— У тебя там не будет шансов на такую работу, как здесь, — сказала Роза.

Бриджит закатила глаза.

— Дай плевать. Зато будет еда. Колбаса. Пиво!

Здесь им постоянно хотелось есть. Даже лежащие сейчас перед ними сыроватые тосты, намазанные отдающим мазутом маргарином и лиловой химической замазкой, заменяющей джем, возбуждали аппетит.

— Чего мне терять?

Возможно, Бриджит права. Ее жилье в Кингс-кроссе, хоть и считалось элитным, представляло собой мрачный подвал, пропахший хмелем из соседней пивоварни, со стенами, сотрясавшимися от проходящих мимо поездов. Ее родители умерли, а единственного брата переселили.

— Роза, ведь ты сама рассказывала, как прекрасен Германиум.

— Это совсем другое дело, — замешкавшись, возразила Роза.

— Потому что ты ездила с высокопоставленным лицом?

— Я хотела сказать, что слышала нехорошие вещи.

— И что же ты слышала? — поинтересовалась Бриджит.

Роза затруднялась сказать. Действительно, английский персонал считался признаком снобизма. Рудольф Гесс приглашал английских гувернанток для детей. Фон Риббентропы собрали библиотеку книг на английском языке. И все же… Люди шептались. Слухи. Что называется, сарафанное радио. И ей запомнился ужас в глазах греты в отеле «Эксельсиор».

— Там не очень-то уважают иностранцев. Даже гели. У тебя не будет никаких прав.

— Люди вечно рассказывают басни, лишь бы отговорить других ехать. Я как-нибудь разберусь, — Бриджит втянула в себя пену из стакана. — Кроме того, у меня там есть друг. Я познакомилась с мужчиной.

Роза и Хелена переглянулись: как всегда, — мужчина.

— На приеме в «Гросвенор Хаусе» вчера вечером. Фридрих Бауэр, атташе Министерства печати. Потрясающе хорош собой. Холост. Мы провели с ним ночь в гостинице. И нечего на меня так смотреть, я не замужем.

Она демонстративно вытащила пачку немецких сигарет «Рокси» из кармана макинтоша и предложила подругам. «Рокси» делались из настоящего табака, крепкого и ароматного, от них пахло роскошной жизнью.

— Куришь? — поинтересовалась Роза.

Сигареты женщинам категорически не рекомендовались, особенно элитным классам, поскольку, по мнению Вождя, курение вредило здоровью и снижало плодовитость. В некоторых ресторанах и барах висели знаки, запрещающие женщинам курить, но в «Сохо», претендующем на изысканность, правила соблюдались не так строго.

— На континенте-то не покуришь.

— Да не все ли равно?! Фридрих сказал, что мне там понравится. С моим опытом, возможно, удастся устроиться на работу в газету. Я обязательно его разыщу.

— Что ж, всяко лучше, чем сохнуть по Оливеру Эллису, — пожала плечами Хелена.

— Помнишь Вайолет? Из астрологического отдела? — Роза взяла сигарету и задумчиво затянулась.

Пару лет назад Вайолет Томас, платиновая блондинка, сочинявшая ежедневные гороскопы, которые печатались во всех газетах страны, внезапно воспылала желанием уехать на континент. Она обещала поддерживать связь — писать и, пользуясь положением гели, приехать как-нибудь навестить престарелых родителей, будучи их единственной дочерью. Однако никто больше о ней ничего не слышал.

— Вайолет так и не приехала.

— Может быть. И я, возможно, тоже не приеду. — Глаза Бриджит блестели в предвкушении будущих перспектив. — В любом случае отговаривать уже поздно. Я сдала все документы и уже получила нужные бумаги. Давайте же! Порадуйтесь за меня!

— Просто… — Роза осеклась. Какой теперь смысл предостерегать Бриджит, к тому же откуда ей знать, права она или нет?

Хелена разрядила обстановку, бросившись на шею подруге и сжав ее в объятиях:

— Мы будем скучать!

Бриджит открыла пудреницу, глянула на себя в зеркальце и закрыла снова.

— Я тоже буду скучать по вам, но по всему остальному «— вряд ли. Беда в том, что здесь слишком скучно. Я лично намерена танцевать до упаду на конторской вечеринке в честь коронации. Хоть повеселимся!

Вдруг она о чем-то вспомнила.

— Слушайте. Завтра утром репетиция в Вестминстерском аббатстве. Начнется рано утром. Соберется целая сотня кинооператоров, и отдел прессы должен смотреть за тем, чтобы комментаторы и прочий персонал не попадали в камеру. Король не хочет портить историческое событие видом современной техники, кажется, так он сказал. Он вообще предпочел бы не показывать ничего по телевидению, но куда ему против фройляйн Рифеншталь! Хотите посмотреть? Даже если мне сделают выговор — плевать, я все равно увольняюсь.

Глава двадцать первая

Они стояли словно на зубчатой стене какого-нибудь древнего замка, глядя сверху вниз на потрепанную парчу родословных, традиций и благоговения. На пышное великолепие флагов и знамен, висевших между стрельчатыми арками и готическими колоннами, что колыхались, скрывая из виду мраморные статуи незрячих святых.

Роза, Хелена и Бриджит отпросились с работы под предлогом подготовки к коронации. Бриджит провела их наверх по узкой винтовой лестнице в небольшую нишу между двумя колоннами с каннелюрами, откуда открывался вид на похожий на пещеру свод Вестминстерского аббатства. Установленная здесь камера будет направлена на то самое место, где состоится церемония, повторяющаяся со времен коронования короля Эдгара в 973 году. И Эдуард VIII станет тридцать девятым английским монархом. Тридцать восьмого, младшего брата короля, Георга VI, коронованного после отречения Эдуарда в 1936 году, предпочитали не вспоминать. Много крови утекло с той поры.

Три подруги, опираясь локтями на холодный камень, смотрели с головокружительной высоты на группу людей внизу, собравшихся на репетицию коронации. Прямо под ними стоял король: лоб изборожден глубокими складками, а странно отсутствующее выражение лица делало его похожим на манекен или чревовещателя. И без того невысокого роста, сверху он казался еще меньше — почти ребенок с выгоревшими волосами и загаром после недавнего отдыха на Карибах. Ходили слухи, что поездки на море его самое любимое занятие после игры в гольф или бридж.