Блюз бродячих собак - Карина Тихонова

Интонация превосходства в тоне Никифорова-сына была настолько неприкрытой, что мне захотелось его придушить.

— Ты эти сказки другим рассказывай! К кому тебе на свидания ходить? Разве что в зоопарк…

— Считай, что была в зоопарке, — не стала спорить я.

— Если надолго уходишь из дома, ставь меня в известность, — потребовал наниматель.

— А то ты волноваться будешь?

— А то я заявление подам. Куда следует.

Я заткнулась. Его козырь бил все мои карты не глядя.

— Ладно, — смилостивился наниматель. — Считай проехали. Завтра же пойдешь к Ларе.

— Ой, а можно сегодня?

— Она сегодня выходная. С чего такой энтузиазм? — подозрительно полюбопытствовал наниматель.

— Соскучилась.

— Понятно.

Он подумал и добавил:

— Острячка.

И положил трубку.

А я крутила перед глазами белый кусочек бумаги, который перед прощанием сунул мне в руку мой сосед. На нем было написано:

«Родион Романович Седельников. Компьютерные программы любой сложности».

А также адреса и номера телефонов.

Я немного подумала и сунула визитку под свой телефонный аппарат. Зачем?

Сама не знаю.

Утро вторника получилось довольно гадким. Я проснулась со смутным ощущением предстоящей неприятной обязанности и через пять минут осознала, что это означает.

Лара. Мне нужно идти к Ларе.

В принципе, две недели, прошедшие со дня моего первого посещения, вполне приемлемый срок. Ларе не должно показаться, что я ее преследую. И вообще, если клиент платит деньги, то почему бы этому клиенту не приходить в салон красоты каждый день?

Или даже дважды в день.

Но как бы я ни успокаивала свою нечистую совесть, она не желала вступать со мной в перемирие.

Я поднялась к Селене, поразила ее в самое сердце своим цветущим внешним видом и заняла у нее сто долларов. Вернулась домой, безо всякого удовольствия повертелась перед зеркалом в новом платье, влезла в новые босоножки, нахлобучила на голову новую симпатичную шляпку и отправилась работать Иудой.

— Это вы? — изумилась Лара, когда я сняла шляпку и плюхнулась в кресло, которое, как я уже знала, предназначалось для ее клиентов.

— Это я.

— Ничего себе!

И Лара заставила меня подняться с места и покрутиться вокруг своей оси.

После этого я в подробностях рассказала, как отреагировали мои знакомые на смену имиджа и что они при этом мне сказали. Рассказала с точностью до запятой, не сказав только одного: что описываю Ларе реакцию ее бывшего мужа.

Потом Лара осмотрела мою кожу и волосы, немного поколдовала над тем и другим, и через сорок минут меня можно было завернуть в шелковую бумагу, перевязать розовым бантиком и отправить на какую-нибудь выставку.

Благо, выглядела я прелестно.

— Знаете, почему мне нравится моя работа? — спросила довольная Лара.

— Почему?

— Потому что она похожа на работу скульптора. Берешь кусок мрамора и отсекаешь все лишнее. И иногда результат получается даже лучше, чем то, что себе представляешь.

— Спасибо, — ответила я в замешательстве, потому что не поняла, похвалила она меня или поругала.

Лара рассмеялась, окинула меня цепким взглядом и предложила:

— Хотите, кофе вместе выпьем? У меня перерыв в полчаса.

— Хочу, — ответила я угрюмо.

Девочка мне очень нравилась, и если бы не слежка, вмененная в обязанность, то я бы сочла ее предложение очень приятным.

— Тут рядом симпатичная кофейня, — сказала Лара. — Не спешите?

— Не спешу, — ответила я, ломая себя.

— Тогда пойдемте…

Лара сняла халатик и оказалась в смешном девчоночьем платье в горошек. Фигурка у нее была миниатюрная и изящная, и вообще, она походила на фарфоровую пастушку из собрания берлинского музея.

Мы вышли на улицу и перешли дорогу. По пути Лара оживленно смеялась и что-то рассказывала, я же утратила всю свою общительность, нажитую за время работы в американской фирме.

— У вас неприятности? — спросила Лара с ненавязчивым сочувствием, когда мы уже уселись за столик с игрушечными чашечками кофе и свежими пирожными.

Я чуть не поперхнулась кофе.

— Да нет, — промямлила я, презирая себя. — Просто не в духе.

— С мужем поругались?

— Я не замужем.

— А были когда-нибудь?

— Ни разу, — ответила я с обреченностью человека, привыкшего к своей ущербности.

— Везет же людям!

И сказав эту невероятную фразу, Лара сразу же отковырнула кусочек пирожного и отправила его в рот.

А я так и замерла с отвалившейся челюстью.

Впервые в жизни женщина позавидовала тому факту, что ни один мужчина ни разу не пригласил меня в ЗАГС!

— Ты серьезно?

— Вполне. А почему тебя это удивляет?

— Ой!

В порыве восторга я даже не заметила, как перешла с девочкой на «ты».

— Ничего, что я на «ты?»

— Все нормально. Так что тебя так поразило?

— Понимаешь, — пустилась я в объяснения, — на меня обычно смотрят, как на ущербную. Ну, как будто выискивают взглядом какой-то дефект, который мне не позволил ни разу замуж сбегать.

— А сама-то ты на себя как смотришь?

— Как на совершенно нормального человека!

Лара отставила в сторону тарелочку с остатками пирожного и наставительно напомнила:

— Говорила же я тебе: не обращай внимания на окружающих! Будь уверена в своей самодостаточности! Тогда и остальные будут на тебя смотреть точно так же!

— Да, я уже поняла…

Мы немного помолчали. Я исподволь рассматривала свою визави, Лара допивала кофе.

— А ты была замужем? — не утерпела я.

— Дважды.

— Ого!

И я посмотрела на Лару с невольным уважением. Надо же! Всего двадцать пять лет человеку, а сколько уже успела в жизни!

— И когда ты все успела? — сформулировала я свое уважение.

— Так дурное дело не хитрое, — хмуро ответила Лара и сразу стала выглядеть старше.

— Ничего, что я об этом спрашиваю?

— Ничего.

— Кто был твой первый муж?

— Почему был? — удивилась Лара. — Он был, есть и будет есть… Мой бывший муж — немец. Конструкция «Ульрих» называется…

— Урод?

— Да нет, просто он колебался в выборе между мужчиной и женщиной?

— Бисексуал? — проявила я свою сексуальную эрудицию.

— Был бисексуал. Теперь голубой.

— Ясно.

И я посмотрела на Лару с сочувствием. Но она от него отмахнулась:

— Да мы не поэтому разошлись!

— А почему?

Лара пощелкала пальцами.

— Понимаешь…

Она щелкнула пальцами еще раз.

— Как тебе объяснить… В общем, на политической почве.

— То есть?