Охота - Энтони Макгоуэн

Неожиданно Симпсона вызвали в штаб ЮНПРОФОР и сообщили, что он должен возвращаться на родину.

— Разрешите остаться здесь и завершить выполнение задания, сэр.

— Не разрешаю.

— Могу я спросить, почему меня направляют домой?

Капитан, седой бюрократ, известный своим трезвым подходом к вопросам дисциплины, сказал:

— Симпсон, замечено, что вы установили… дружеские связи с местными жителями. Это может дурно повлиять на ваше отношение к происходящим событиям. Лично я вам полностью доверяю, но некоторые высокопоставленные лица придерживаются другого мнения. А если вам перестают доверять, вы не можете далее выполнять свою миссию, и ей приходит конец. На вашем месте я бы счел новое назначение за благо и продолжал делать карьеру на родине. Можно даже считать это решение весьма прозорливым. Ну и так далее.

— Когда я должен уехать, сэр?

Симпсон подсчитывал, сколько времени ему понадобится для завершения всех необходимых формальностей, связанных с определением Стефана в американскую школу. Не более недели. Да, семи дней вполне достаточно.

— Военный эшелон отправляется сегодня вечером в шесть ноль-ноль.

— Но, сэр…

— Разговор окончен, Симпсон.

Капитан встал, отдал честь и пожал лейтенанту руку. Покидая кабинет, Симпсон дрожал от ярости. Ему была абсолютно ясна суть случившегося. Он испытывал острое желание схватить пистолет и сделать дырку в голове майора Валка. Вместо этого он отправился на поиски Стефана. Луи носился по улицам, не пропуская ни одного угла, где обычно ошивался мальчик. Люди смотрели на него как на сумасшедшего. Да он и сам считал себя помешанным. Осязаемо чувствовал, как здравый смысл вытекает из него, будто вода из разбитого аквариума. Однако безумие подпитывало его новой мощной энергией, и танкист без конца прочесывал кварталы зданий, зияющих выбитыми окнами, со стенами, пробитыми пулями и снарядами. Стефана нигде не было.

Безумие подсказывало Симпсону, что Валк убил мальчика. Сначала трахнул, а после и замочил. Похоронил под камнями какой-нибудь развалины или расчленил тело и разбросал куски по контейнерам с мусором. Так и виделись хрупкие детские конечности, отсеченная голова с прекрасными глазами. Наконец Луи пристроился на скамейке в парке, принял позу эмбриона и зарыдал. Он оплакивал не только бедного Стефана, но и свое украденное детство, ведь с ним тоже произошло нечто ужасное. Симпсону хотелось от всей души помочь мальчику, спасти его от гибели. Это придало бы смысл всему существованию лейтенанта, которое в данный момент представлялось ему бездонной пропастью. Теперь его уделом стало бесконечное страдание.

Открыв глаза, он увидел перед собой двух танкистов из своего взвода. Они осторожно подняли командира, взяли под руки и повели к казарме. Силы окончательно покинули Луи, и он полагался только на сослуживцев. В самолете, прислонившись к холодному стеклу иллюминатора, он смотрел на уплывающий город, в котором остались его жизнь и любовь.

Вернувшись в Англию, Симпсон, разумеется, пытался выяснить, что случилось со Стефаном, однако так ничего толком и не узнал. Какое значение имела одна трагическая история в стране, где лились потоки крови? Он был бессилен что-то сделать. Безумие сменилось глубокой депрессией, чреватой настоящим сумасшествием. Так герпес является признаком простудного заболевания. Именно тогда Луи Симпсон решил, что коль скоро он ничем не может помочь Стефану, то будет по-другому заниматься восстановлением справедливости. И приступил к действиям.

Но в ту холодную ночь, находясь в старом доме, он тем не менее думал о мальчике из Сараево, вопреки всему надеясь, что тот жив и здоров.

ГЛАВА 22

СТАРЫЙ ДОБРЫЙ ГНЭШЕР

Ангус Нэш пробирался на ощупь в туалет лабиринтами неосвещенного здания. Обычно он справлял нужду самым последним, ибо не выносил, когда кто-то ломится в его кабинку. Около года назад Нэш заметил на туалетной бумаге кровь. Всего несколько капель. Сначала не обратил внимания, но через два месяца начались мучительные жестокие боли. Вспомнил, как в школе на уроках истории им рассказывали про одного короля, кажется, Эдуарда какого-то, которому в зад вставили горячую кочергу. Сейчас Нэш испытывал нечто подобное. Он стал бояться ходить в туалет. Пытался крепиться, однако это лишь ухудшало положение.

Ангус грешил на геморрой и стыдился обращаться к врачу, считая болезнь смешной и не опасной. По крайней мере от нее не умирают. Поставил рядом с собой пакет, в котором лежала губка, приспустил пижамные штаны и уселся на унитаз. Боль набросилась на него, словно стадо бегущих бизонов. Нэш слышал, как кровь капает в воду. Потом она потекла ручьем. От боли закружилась голова, он подался вперед и чуть не упал. Застонал и обхватил голову руками. Ему казалось, что наркотики помогут, облегчат страдание. Они действительно притупляли боль, однако потом его начинало тошнить. Блевать, истекать кровью и опорожнять кишечник одновременно Ангусу не хотелось. На белую керамику унитаза выскользнуло плохо переваренное содержимое желудка: вязкая зеленоватая слизь. Пришлось укусить себя за палец, чтобы не вскрикнуть.

Это конец. На желтом восковом лице заблестели слезы. «Я не заслужил этого», — подумал Нэш. И как обычно, решил, что кто-то должен заплатить за его мучения.

Нэш не был сложной натурой. Все его физиологические желания и потребности сформировались в раннем возрасте и с тех пор не менялись. Он боялся власти в любом проявлении и малодушно отступал, сталкиваясь с ее представителями. Тем не менее, будучи отнюдь не глупым человеком, Ангус вскоре понял, что подхалимов никто не любит, и поспешил спрятать свое низкопоклонство под личиной добросердечности. Однако постоянно нуждался в одобрении своих действий со стороны начальства и шел на все, лишь бы только добиться признания. В силу таких качеств характера он отлично вписывался в организации с жесткой иерархической системой, будь то армия или банк. Менеджеры знали: на этого человека можно положиться. Они также понимали, что гнев обиженных и оскорбленных будет направлен на Нэша, а не на них самих. Он представлял собой комнатную собачку и разъяренного быка в одном лице. Для таких людей всегда где-то найдется теплое местечко.

Преклоняясь перед сильными мира сего, Ангус любил возвышаться над слабыми. Он заводился до безумия, встречая слабаков обоих полов, и старался сразу же подчинить их своей воле. Есть мужики, которые любят доминировать над бабами, доставляя им удовольствие. Таким типам нравится, что женщина теряет контроль над собой, становится беспомощной и смотрит на них умоляющим взглядом. Нэш не принадлежал к их числу. Он любил подчинять себе людей, причиняя страдания, подавляя и отнимая у них возможность сопротивляться. Ему нравилось, когда они начинали хныкать и жаловаться, он обожал вид крови своих жертв.

Начнем с того, что жена Ангуса вовсе не походила на размазню. Дочь генерала, она отличалась бесцеремонностью и даже грубостью. Крупная ширококостная красавица без всяких признаков деликатности. Когда они познакомились на полковом балу, девушка уверенно увлекла Ангуса в парк и сама начала целовать его под развесистой плакучей ивой. Он понимал, что она очень подходящая для него партия, однако побаивался своей невесты. Впервые Нэш увидел жену обнаженной лишь в свадебную ночь. Ее массивные груди напоминали тропические шлемы, а мощными бедрами женщина, казалось, могла бы колоть пушечные ядра. Для него трахнуть такую бабу было все равно, что ударить генерала. Она пыталась завести его, но, несмотря на все усилия и желание угодить, у Нэша так ничего и не получилось. Спустя полчаса неудовлетворенная новобрачная в ярости повернулась к мужу задом и захрапела.

Через пять лет, все еще оставаясь девственницей, жена покинула Ангуса, связавшись с полковым капелланом.

Во время супружеской жизни и после ее окончания Нэш время от времени подыскивал себе партнеров по сексу, которых называл «цыпочками» или «мышками». В основном это были худощавые и большеглазые девицы. Их больше страшило собственное одиночество, чем брутальный любовник. «Мышки» представляли собой нечто иное. Так Ангус называл мальчиков. С ними он вспоминал детство. Эти страстные ночи, когда с разрешения старого урода Ноэля подростки занимались любовью. В отличие от других учеников он не уважал учителя и не понимал его шуток. Но однажды Ноэль читал замечательное стихотворение, когда в класс вошел хорошенький мальчик, и он… почувствовал нечто необъяснимое, что тем не менее проникло прямо в сердце и надолго осталось там. Грязный извращенец ранил его душу. Кто-то должен…

Однако ему не хотелось думать о Ноэле. Ангус представлял себя вновь школьником, который глубокой ночью входит в спальное помещение и ощутимо чувствует тот ужас, который испытывает мальчик, лежащий на кровати. Да, в тот момент у него еще как стоял. Член был словно железный. И мальчику нравилось быть с ним. Равно как «мышкам» и «цыпочкам». Сейчас бы тоже не плохо заняться этим делом. Не для того ли они все и прибыли сюда?