Возвышение Королевы (ЛП) - Кент Рина

— Я хочу домой.

Он убирает мои волосы с лица, его голос тихий, когда он повторяет:

— Ты хочешь домой?

— Мне надоело убегать. — дрожь пробегает по мне. — Пришло время мне наконец предстать перед монстром моего прошлого.

Глава 23

Аврора

Решение вернуться домой и на самом деле сделать это две совершенно разные вещи. Все, что я хочу сделать, это вырыть яму и спрятаться в ней.

Однако мысль о том, чтобы убежать, как в прошлом, калечит меня. Я больше не могу этого делать. Я не могу начать все сначала, притвориться, что я переродилась, и продолжать жить своей жизнью.

Воспоминания об одиноких ночах, когда я дрожала под одеялом, заставляют меня содрогаться.

Кроме того, я не могу отказаться от той жизни и того равновесия, которое я обрела. Дело не только в Лейле и H&H. Это также касается Эйдена, Леви, Астрид и Эльзы. Речь идет о Мозесе, Марго, Томе и даже Харрисе. Речь идет о чувстве семьи, которое я вновь обрела. И на вершине этой цепочки находится Джонатан.

Человек, который держал меня за руку все это время и не осуждал, даже когда думал, что я сошла с ума. Во всяком случае, он обещал защитить меня — в том числе и от меня самой.

Сколько я себя помню, мне приходилось полагаться только на себя. Защиту могла обеспечить только я. Присутствие Джонатана приносит мне определенный покой, которого я никогда раньше не испытывала.

Но дело не только в чувстве защищенности, которое он даёт. Нет. Это также о том, как он не позволяет мне заблудиться в лабиринте моих мыслей. Словно он знает, как становится темно, и каждый раз вытаскивает меня.

Я не уверена, что в нем такого, что позволяет ему так хорошо читать меня. Сомневаюсь, что это из-за разницы в возрасте, о которой, по иронии судьбы, я больше не думаю, а когда думаю, то больше с благоговением, чем с чем-либо еще.

Джонатан не только знает меня, но и понимает мои потребности еще до того, как я сама с ними соглашусь. Он научил меня, что признание собственных сильных и слабых сторон это то, что заставляет вас стремиться к высоте.

С ним я чувствую себя одновременно уязвимой и сильной. Я могу покорить весь мир, но в то же время боюсь, что однажды он выбьет ковер у меня из-под ног.

Потому что прямо сейчас? Я серьезно не могу представить свою жизнь без него. Тот факт, что он когда-то был мужем моей сестры, почти не заставляет меня задумываться.

Мне так жаль, Алисия. Я худшая сестра, которая когда-либо существовала.

Наша первая остановка, как только мы прибудем в Англию, Бирмингем.

— Я могла бы сам приехать и проведать Лейлу, — говорю я Джонатану, когда дворецкий приветствует нас в особняке Итана в Бирмингеме — или дворце.

Он намного больше, чем в Лондоне, и Мозесу пришлось долго ехать, прежде чем мы смогли добраться до входа с его величественными статуями львов и высокими башнями.

— Думаешь, я позволил бы тебе приехать в дом Итана одной? — вопрос явно риторический, поскольку Джонатан продолжает своим надменным тоном: — Бред.

— Не будь с ним придурком, ладно? — я шепчу на случай, если кто-то рядом. — В конце концов, мы в его доме.

— Зависит от обстоятельств.

— От каких?

— От тех, посмотрит он в твою сторону или нет.

Я хихикаю.

— Ты не можешь быть серьезным.

Он пронзает меня одним из своих встревоженных взглядов.

— Я абсолютно серьезен, и если ты хочешь, чтобы я доказал это перед ним, я это сделаю.

— Я не понимаю, в чем тут проблема. В конце концов, в прошлом вы делили женщин.

И нет, я все еще не смирилась с этим.

— Ключевая фраза в твоем предложении — в прошлом. Я бы даже по доброй воле не сел с ним за один стол.

— Так что мне интересно… Если бы вы, ребята, не ссорились, вы бы все еще делили женщин?

Он хватает меня за талию, его пальцы впиваются в мой бок.

— Какого черта ты задаешь эти вопросы? Мы уже установили, что Итан или кто-либо другой, блядь, не обсуждается. Я бы не стал делить тебя до конца твоей жизни.

— Ты имеешь в виду своей жизни?

— Твоей. Смерть не остановит меня, дикарка. Я найду способ, даже будучи призраком.

— Я в этом не сомневаюсь.

Мужской голос, доносящийся справа от нас, прерывает наш разговор.

Вместо того, чтобы отпустить меня, Джонатан прижимает меня к себе, собственнически положив руку мне на поясницу.

Итан стоит у подножия лестницы, засунув руку в карман брюк и дружелюбно улыбаясь.

— Добро пожаловать в мою резиденцию в Бирмингеме, Аврора. Джонатан, прошло много времени с тех пор, как ты приходил сюда. Более двадцати лет, я полагаю.

— Недостаточно долго.

Я толкаю его локтем и шепчу:

— Веди себя хорошо.

— Он смотрит на тебя, так что это «нет», — говорит Джонатан достаточно громким голосом, чтобы Итан услышал.

— Всегда очарователен, Джонатан. — Итан улыбается ему, но в этом нет приветливости.

Последний возвращает его с хмурым видом.

Уровень тестостерона здесь чертовски высок. Я почти чувствую его вкус на своем языке.

— Где Лейла и ее родители? — я спрашиваю, снимая напряжение.

— Мистер и миссис Хуссейни отправились на прогулку, а что касается Лейлы... — слова Итана обрываются, когда с другой стороны комнаты открывается дверь, и входит Лейла с корзиной роз, бросая лепестки в Агнуса с серьезным лицом.

Похоже, ему это нисколько не нравится, но он молчит, когда она ухмыляется.

— Я могла бы полностью превратить тебя в принцессу, Агнус. Если кто-то и может это сделать, так это я.

Итан смеется, и даже Джонатан собирается улыбнуться, прежде чем он, как обычно, зафиксирует свою реакцию. Я начинаю видеть связь между Итаном и Джонатаном. Один из них более открыт, а другой закрыт. Однако у них много общих черт — самая важная из всех — их жажда власти. Чем больше она у них в руках, тем больше они жаждут. Вот почему они давным-давно нажали на кнопку.

Джонатан просто более откровенен в этом вопросе. Итан не показывает этого так сильно, но это не отрицает его желания этого.

Увидев меня, Лейла толкает корзину с розами к груди Агнуса и бежит ко мне.

Я раскрываю объятия, и она обнимает меня без возражений.

— Я так сильно соскучилась по тебе, приятельница. Не смей снова покидать меня.

— Я тоже скучала по тебе, Лей.

— Давай. — она хватает меня за руку. — Нам нужно наверстать упущенное.

Итан указывает на лестницу и поднимает бровь, глядя на Джонатана.

— Мой кабинет?

— Веди себя хорошо, — одними губами говорю я Джонатану.

— Нет, — одними губами произносит он в ответ, и я качаю головой, когда Агнус оставляет корзину с розами на столе и следует за ними.

Когда они там втроем, я могу только представить, что произойдет в этом кабинете. Определенно не то, чему я хочу быть свидетелем.

Мы с Лейлой сидим на скамейке в саду. Деревья здесь такие высокие, что закрывают горизонт.

— И? — нетерпеливо спрашивает она. — Подробности.

— Обещаешь, что не станешь ненавидеть меня?

— Никогда. Любовь до гроба, не забыла?

Я выплескиваю все и рассказываю Лейле о своей жизни с тех пор, как выросла в Лидсе, и вплоть до того, что стала свидетельницей этого преступления, потеряла сестру и весь этот кошмарный судебный процесс.

Пока я говорю, выражение лица Лейлы меняется, и я думаю, что к тому времени, как я закончу, она возненавидит меня, но она снова обнимает меня. Два объятия за один день это впервые.

— Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через все это в одиночку. Ты была так юна.

Я держусь за нее и даю волю слезам. Это первый раз, когда я говорю обо всем этом, и я так благодарна, что Лейла та, кому я могу рассказать обо всем, произошедшем.

Она отстраняется и вытирает мои слезы тыльной стороной рукава.

— Джонни получает очки брауни за то, что забрал тебя отсюда, чтобы ты могла проветрить голову. Его статус папочки восстановлен.