Цапля для коршуна (СИ) - Калинина Кира Владимировна

— Ты обещал, — сказала Лена прямо в его раскрытые губы.

И губы замерли. Ночные тени собрались в глазах Диона. Показалось, что сейчас он просто прижмет ее к спинке дивана, и в глубине души — нет, не в глубине, почти на поверхности — она ничего не имела против. Молчание, повисшее между ними, было душным и горячим, как воздух в тропических джунглях…

— Я не король Гадарии, — произнес Дион глухим голосом, — но слово сдержу. Если ты этого хочешь.

Он не двигался и не отводил взгляда, будто чуял ее сомнения, затягивал зрачками-магнитами в темный омут. Так просто было податься навстречу, распробовать вкус его губ, забыть обо всем. Просто, естественно… И неправильно. Хотя бы потому, что он по-прежнему видел в ней Леннею. А когда через день-другой приведет местных мозгоправов и поймет, как ошибся… Да он возненавидит ее за этот невольный обман!

Лена опустила ресницы и медленно отстранилась.

Что он теперь сделает — оскорбится, нагрубит? Она была готова к любой демонстрации недовольства. Однако Дион лишь сел ровнее, снова обнял ее за плечи. И даже обиженным не казался.

— Ехать еще долго. Поспи.

— Ты тоже, — сказала она.

— Хорошо, — и опять в голосе тень усмешки. Легкой, как щекотка гагачьим перышком.

Она и правда подремала, бессовестно используя плечо Диона в качестве подушки. Ему ведь это нравится, верно?

По приезде в замок он, как всегда, сопроводил "невесту" до апартаментов. Поправил на ней пелерину и пожелал сладких снов. Про браслет не вспомнил. А она… встала на цыпочки, коснулась губами теплой, по позднему времени слегка колючей щеки — и скользнула к себе. Гибкое тело Леннеи отлично подходило для того, чтобы проскальзывать в самые узкие проемы.

Глупо, конечно. Сначала оттолкнуть, потом поощрить. И еще глупее после этого улыбаться в пустоту тускло освещенной гостиной…

В апартаментах Леннеи — или пора уже Лене считать их своими, и не апартаментами, а покоями, как тут заведено? — все было, как всегда. Предупредительно разобранная постель, свежая ночная рубашка и стакан лимонной воды на тумбочке. На фарфоровом блюдце.

Из-под блюдца торчал сложенный вчетверо листок.

На тонкой белой бумаге уверенным четким почерком было написано: "Если хотите знать правду, приходите завтра в час по полуночи в Аметистовый грот. Друг".

На этот раз ей приснился большой парадный портрет над мраморным камином. Со старинного холста, темного от патины, надменно взирал мужчина в кружевном жабо. Лена смотрела на него глазами Леннеи — тайком, из-за портьеры.

К портрету приблизилась дама. Прямая спина, осиная талия, грация балерины, лицо прекрасно и холодно. Узкая рука в перстнях нырнула под раму — рама щелкнула и открылась. Легкие пальцы заскользили по дверце сейфа, выписывая невидимый рисунок.

Миг — и на каминной полке очутилась шкатулка. Лена-Леннея потянулась всем телом, пытаясь рассмотреть, что внутри. Дама надела массивное черное кольцо, совсем не подходящее к ее изысканному облику. Отставила руку, любуясь, и кольцо… не то, чтобы уменьшилось на глазах — но ощущение неуместности исчезло. Теперь украшение сидело так, будто сделано для изящного женского пальчика.

Красавица надменно вскинула голову, ее взгляд обрел царственность — и вдруг заметался. Она неуклюже дернулась, как сломанная кукла, тонко вскрикнула и принялась беспорядочно махать руками, будто отбиваясь от чего-то невидимого, но жуткого.

— Мама! Что с тобой?

Утонченное лицо дамы исказила гримаса, голос сорвался на визг:

— Негодница! Что ты здесь делаешь? Подглядывала?!

— Смотрела! — в ответе прозвенел вызов. — Я тоже хочу примерить. Это и мое наследство.

Дама была смертельно бледна, ее губы дрожали, но в глазах темной волной вскипал гнев. Она сдернула перстень с пальца, бросила в шкатулку, захлопнула крышку.

— Леннея, ты ведешь себя недостойно рэйди. Немедленно выйди вон!

Проснувшись, как от щелчка в нос, Лена поняла, что видела последнюю встречу Леннеи с матерью. Наследница цапли постепенно открывала пришелице из другого мира мрачные тайны своей семьи…

Глава 18. Побег

А перстенек-то непрост. Трудно поверить, невозможно объяснить, но вчера на приеме он спас Лену от похищения. Это плюс. А еще побуждал хамить благородным рэйдам и перечить королю-деспоту со сверхчеловеческими силами. Это минус. Иных причин для своего поведения Лена не находила. Нет, она, конечно, человек прямой, и адреналин в крови играл будь здоров, но вот так бросаться на людей не в ее правилах.

Значит ли это, что у нее, как и у матери Леннеи, дело кончится галлюцинациями… и ядом? Сколько раз Нория Дювор примеряла императорское колечко, прежде чем перед ней закружились воображаемые осы?

Может, конечно, дело и не в кольце. Вернее, не только в нем. Для представительницы угасающего рода нелады с психикой — все равно что знак качества. Признак породы. Как тонкий аристократический нос, горделивая осанка или склонность к мигреням. Лене вроде бы бояться нечего, графьев в их роду не было, истерической барышней ее не назовешь. Но это дома, в родном теле. Здесь-то мозг у нее чужой — мозг Леннеи. А Леннея к нервным срывам очень даже предрасположена…

И вот еще вопрос. Для чего Дион отдал ей цаплю? Что он вообще знает об этих кольцах?

Лена сняла черный перстень и положила на тумбочку. Однако на душе легче не стало, сон не шел, мысли все время возвращались к записке.

Почему тот, кто устроил Леннее побег в другой мир, решил выйти на связь именно сейчас? И как письмо попало к Лене в спальню? Агент среди замковой прислуги? Или "друг" пробрался в дом невидимкой, используя тот же прием магической маскировки, что и надзирающий Веллет? Если Лена не придет, он сам заявится к ней посреди ночи с кинжалом под полой.

Как же быть?

Ясно, что шаря по книжкам и задавая отвлеченные вопросы всем подряд, дорогу домой не найдешь. "Возможно, — размышляла Лена, — порталы в другие миры здесь охраняют так же, как у нас — чемоданчик с ядерной кнопкой". Простому смертному можно жизнь положить и даже близко не подобраться.

Она со стоном перевернулась на другой бок. Все инстинкты и здравый смысл в придачу вопили, как пожарная сирена: идти на ночную встречу опасно! Но и не пойти нельзя. Вдруг другого шанса не будет?

Если бы Дион мог ее подстраховать… Но он просто запрет "невесту" на семь замков, возьмет с собой Лютена, полдюжины громил и пойдет ловить провокаторов, не подозревая, что столкнется с силой, способной, как минимум, выдернуть человека из другого мира и засунуть в чужое тело. При виде группы захвата "друг" в лучшем случае тихо испарится. О том, что случится в худшем, даже думать не хотелось.

Встала Лена к полудню — с больной головой. Хорошо, Дион с утра уехал в присутствие, не став тревожить "невесту", утомленную бурной светской жизнью. Иначе пришлось бы объяснять, отчего у нее тени под глазами и дрожь в пальцах.

После обеда Лена впервые вышла в сад без конвоя и поводка, но прихватив с собой Лисси — чтобы "жених" лишний раз не волновался. Ему же все равно доложат. Заодно ненавязчиво расспросила служанку, как прошел вчерашний вечер. Не было ли в Лениных покоях, скажем, внеплановой уборки или травли клопов. Может, к ней наведалась какая-нибудь подруга из прошлой жизни, а не застав, чиркнула записочку…

Ничего подобного. Лена внимательно наблюдала за Лисси и убедилась, что расспросы не вызвали у нее ничего, кроме легкого недоумения. Вот и славно. Не хотелось, чтобы эта бойкая девушка оказалась шпионкой темных сил.

День выдался теплым, но ветреным. Колыхались кусты, дразня ноздри медовым ароматом, сад ярко озарялся солнцем — и темнел, когда набегали облака. Лена свернула на дорожку, ведущую к Аметистовому гроту, чтобы освежить в памяти все повороты и развилки, а то ночью потом поди разберись.

С одной стороны, удачно, что встречу назначили в известном ей месте. С другой… Она дважды ходила этим маршрутом. Сначала с Лютеном, и дело кончилось заточением с немотой в придачу, потом с Дионом, и результатом стали два приступа: его покусал внутренний скорпион, а Леной овладел дух Леннеи. Что будет в третий раз?