Вирус «Мона Лиза» - Тибор Роде

– Жутко, правда? – спросил он. – Неудивительно, что мой вид вас пугает: у меня сгорел шестьдесят один процент кожи. Немногие люди пережили нечто подобное. Но не беспокойтесь, я уже привык к отвращению, которое вызывает моя внешность у окружающих.

– У меня вызывает отвращение не ваша внешность, – выдавила она из себя, не успев задуматься о том, что говорит. Но ей уже надоело самовлюбленное поведение собеседника. – Где моя дочь?

Вейш снова не обратил внимания на ее вопрос.

– Какую красивую картину вы принесли нам! «Мона Лиза» из Прадо. Я и не думал, что музей согласится расстаться с ней добровольно. Вы просто непревзойденная воровка, миссис Морган.

– Вы прекрасно знаете, что это не я ее украла, – отозвалась Хелен. Она перевела взгляд на Ральфа в поисках поддержки, однако тот неподвижно стоял у окна, заведя руки за спину.

– Но кто об этом знает, кроме вас? – ответил ей старик Вейш.

«Патрик Вейш», – подумала она и оглянулась. Интересно, где он?

– Что все это значит? Что вам от меня нужно? И прошу, скажите, где Мэйделин?

Вейш внезапно поднялся и побрел к стойке, отделявшей небольшую открытую кухню от жилой части номера. Взяв лежавшее в миске яблоко, он шумно вонзил в него зубы. Жуя с перекошенным лицом, он медленно повернулся к ней.

– Думаете, все из-за этого? Из-за этой дешевой копии? – сказал он с полным ртом, ногой показывая на стоящую на полу картину. Когда он заговорил, кусочки яблока выпали у него изо рта.

Хелен опять посмотрела на картину, и ей показалось, что она слышит шепот: «La bella parvenza del male!» Красивый отблеск зла. Она тут же отвернулась.

– С вами все в порядке, миссис Морган? – Вейш-старший остановился и внимательно взглянул на нее. Через несколько секунд он подошел к дивану, сел, откинулся на спинку и невольно застонал. – До аварии я очень любил рыбалку, – продолжал он. – Вы знаете, чем лучше всего приманивать хищную рыбу? Другой рыбкой. Помельче. Лучше всего живой, хотя это вообще-то запрещено.

Хелен с удивлением уставилась на него.

– Поэтому сначала нужно поймать рыбешек помельче, чтобы с их помощью выловить что-то покрупнее. Вы понимаете меня?

Нет. Она ничего не понимала, но перед ее внутренним взором возник образ большого темного озера, из центра которого расходились круги.

– И я – маленькая рыбка? – спросила она. – Или моя дочь?

Вейш хлопнул себя ладонью по бедру и расхохотался, издав какой-то булькающий звук.

– Ты это слышал, Ральф? Наша гостья полагает, что является рыбкой! – Из его рта в ее сторону полетели кусочки яблока. – Вы крючок, миссис Морган. А это, – Вейш указал на картину, – это и есть маленькая рыбка.

Хелен пыталась догадаться, на что намекает Вейш, но у нее ничего не получалось.

– Что с Мэйделин? – повторила она свой вопрос.

– Она тоже маленькая рыбка, да, – ответил Вейш, тщетно пытаясь вытащить что-то из внутреннего кармана пиджака правой рукой. – Похудела ваша малышка. Чертова анорексия, – сказал он и наконец достал из кармана то, что хотел. – Она в Мексике, и с ней все в порядке. Вот вам от нее небольшой привет.

В руке у Вейша был мобильный телефон. Его большой палец скользнул по экрану, затем он протянул гаджет Хелен.

С гулко бьющимся сердцем она схватила его и увидела фотографию на экране мобильника.

– Нет!

Из глаз у нее брызнули слезы, заставив расплескаться палитру пестрых красок, которую вызвал перед ее внутренним взором ее собственный крик.

57. Мадрид

Телефон с фотографией дрожал в ее руках. Снимок был темным, в плохом разрешении, но сомнений не оставалось: на фотографии была Мэйделин. Она стояла в одних трусиках возле койки. Освещение было ужасным, но Хелен показалось, что на заднем плане виднеется дощатая стена. В ней вспыхнул гнев. Никто не имеет права фотографировать ее дочь в таком виде!

Плечики у Мэйделин были худенькими как никогда, ребра выпирали так, что их можно было пересчитать. Ниже тоненькой шеи выступали острые плечевые кости и ключицы. Это зрелище шокировало Хелен, однако она видела свою дочь и в худшем состоянии. Хотя, разумеется, ей больно было смотреть на нее, такую тонкую и хрупкую. Однако особенно пугала Хелен решетка из черных линий на теле Мэйделин. Казалось, ее нарисовали краской прямо на обнаженной коже, словно разделив ее тело на части. Хелен сразу же поняла, что это такое: линии, которые рисуют пластические хирурги, перед тем, как начать операцию.

– Что вы с ней сделали? – Голос ее дрожал, но не от страха, а от гнева.

– Пока ничего!

На глазах у нее выступили слезы, и она тщетно попыталась сдержать рыдания.

– Я понимаю, что это расстраивает вас. Но сейчас очень важно, чтобы вы внимательно выслушали меня, миссис Морган. Важно для вас, а еще важнее – для вашей дочери. Вы слышите меня? – Внезапно старик Вейш заговорил серьезно и с поразительной мягкостью. – Вы слышите меня? – повторил он.

Хелен не ответила, не в силах отвести взгляда от лица Мэйделин, на котором она читала безграничный страх.

– Миссис Морган, вероятно, вы считаете меня – кстати, как и Патрик, – настоящим монстром. Но взгляните: в глазах большинства людей я именно таковым и являюсь.

Хелен подняла голову и посмотрела на него со всем презрением, на какое только была способна. Да, он – монстр!

– Вам придется кое-что сделать для меня, миссис Морган! – спокойно, как ни в чем ни бывало, продолжил Вейш. – Я мог бы и попросить вас об этом. Положиться на силу своего убеждения. Понадеяться, что вы проявите понимание. Я даже думаю, что если кто-то и может понять меня, то это вы. Однако, к сожалению, в этом деле я не могу позволить себе услышать в ответ «нет». Поэтому мне пришлось не оставить вам выбора. Поскольку у меня его тоже нет. И поверьте мне, мои мотивы в высшей степени благородны.

Хелен медленно опустила руку в карман блейзера, нащупала свой телефон. Если постараться, возможно, она сумеет тайком набрать номер экстренной службы.

– В похищении, истязании и краже нет ничего благородного! За это вас посадят в тюрьму, – заявила она и обернулась к Ральфу. – И вас тоже.

К этому моменту Хелен удалось перевести переключатель на телефоне в положение вибрации. Теперь он не выдаст ее, когда она будет набирать номер экстренной службы.

– Есть суд более высокий, нежели суд земной, – отозвался Павел Вейш. – Но, как уже было сказано, я и не пытаюсь переубедить вас. Шантажируя, я лишаю вас необходимости делать выбор, миссис Морган. Хотя сейчас вы этого не понимаете, я таким образом даже оказываю вам услугу.

Хелен представила себе, где на смартфоне находится иконка набора номера. Оставалось лишь надеяться, что она сумеет вслепую найти ее. Если она не ошибалась, номер службы экстренных вызовов в Европе везде одинаковый: 112. Она почти наугад ткнула туда, где эти цифры должны были находиться на клавиатуре, а затем коснулась места, где, как она считала, располагалась зеленая кнопка вызова. После этого она вынула руку из кармана. Ральф стоял у двери в ее апартаменты и смотрел прямо перед собой. Похоже, никто ничего не заметил. Если ей повезло, испанская полиция уже на связи. В любом случае, они смогут отследить экстренный вызов и хотя бы отправят сюда наряд. В этом номере они обнаружат фотографию ее дочери и картину, похищенную из музея, и этого будет достаточно для того, чтобы отправить Павла Вейша на скамью подсудимых. А потом они освободят Мэйделин. Если выяснят, где она находится. В желудке Хелен возникло неприятное жжение. Если они вообще сумеют найти Мэйделин…

– Для чего эти линии на ее теле? – вырвалось у Хелен.

– Вы же медик, вы прекрасно знаете, для чего они нужны, – отозвался Вейш, кончики пальцев которого теперь образовывали треугольник.

– Линии надрезов, – ответила она.

Вейш кивнул.

– Возможно, вы слышали о нашем новом проекте, который мы осуществляем в Мексике? Сейчас мы пытаемся дать новое определение красоте, в том числе с помощью хирургии.

Хелен почувствовала, что на миг перестала дышать, ее щеки запылали. Что ж, теперь это признание зафиксировано, если с помощью телефона ей действительно удалось дозвониться в полицию. Она полагала, что все звонки записываются.

– Если вы причините моей дочери вред, я убью вас, мистер Вейш, – прошептала она. – Клянусь.

Вейш поморщился – видимо, это была единственная гримаса, которую он мог изобразить.

– На свете нет почти ничего, что было бы сильнее материнской любви, – спокойно сказал он. – Я полагаю, вы готовы на все, чтобы спасти Мэйделин, верно?

Она не ответила, лишь бросила на него испепеляющий взгляд.

– Я объясню вам, в чем заключается наша сделка. Вы достанете мне то, чем я хочу обладать, а в награду получите назад свою дочь. Целой и невредимой.

– А кто гарантирует мне, что вы не убьете нас обеих, если я сделаю то, чего вы от меня хотите? Уже хотя бы для того, чтобы я не обратилась в полицию?