Грязная война - Доминик Сильвен

Саша огляделся в поисках оружия. Нигде нет. Бросился в коридор, там было пусто, если не считать двух фотографов, строчивших камерами словно из пулемета. Слышался только этот треск и вопли Грасьена.

Неожиданный удар свалил его на пол. Он сделал кувырок и вскочил. Вспомнил Рашида. Их жаркие схватки. Силу, которую он умел находить в себе. Без нее ему крышка. Оноре ринулся на него. Саша ударил коленом в пах. Сам получил под дых. Согнулся пополам. Его вырвало желчью.

– Не двигаться, Оноре! Или башку снесу!

В двадцати сантиметрах над головой пистолет Менара. Гигант обернулся, оценил решимость лейтенанта, упал на колени, опустил голову. И разрыдался, как огромный, стокилограммовый мальчишка.

Фотографы продолжали строчить.

– Это что за придурки? – спросил Менар.

– Люди, которые слишком хорошо понимают свою эпоху, – надломленным голосом проговорил Саша.

– Не так уж хорошо. Неоказание помощи человеку, которому грозит опасность, – это не для собак придумано, черт бы их побрал.

– Спасибо тебе.

– Не за что.

Фотографов как ветром сдуло. Саша нашел свой револьвер и позвонил сказать, чтобы беглецов задержали и конфисковали аппаратуру. Потом подошел к Менару. Офицер, конвоировавший Оноре, с окровавленным ртом приходил в себя и помогал Менару надеть на африканца наручники. Саша пощупал горло. Смерть страстно поцеловала его взасос. А могла бы и навсегда лишить голоса.

В конце коридора появился Марс. Мятая одежда, взъерошенные волосы, серое лицо, неровная походка.

– Только не говорите, что эти две шавки, которых я встретил, папарацци! Держу пари, это дело рук Грасьена!

– Его или нет, но у нас точно черная полоса, шеф, – отозвался Менар. – Странное дело, никто не знает, куда подевался пульт, чтобы выключить этот бардак.

– Что им удалось снять?

Вновь раздались вопли Грасьена:

– Я уничтожу ваших родных, ублюдки!

– Хватит, – сказал Менар. – Пора вызвать ветеринара, чтобы его усыпили.

Комиссар пронзил его взглядом, выругался и, шатаясь, направился к автомату с напитками.

– В этой грёбаной машине кончился кофе! – рявкнул он.

– Я же сказал, пульта не хватает, – заметил Менар, – но меня никто не слушает.

Глава 33

Максим стоял у плиты, из кухни доносился приятный звон кастрюль и разнообразные запахи. Нежданный солнечный луч скользил по стенам ресторана “Красавицы”, в самом теплом местечке устроился спать Зигмунд. Здесь царили тишина и спокойствие. Но во внешнем мире волнение нарастало с новой силой.

– Бартельми только что звонил. Саша влип по уши.

Ингрид не терпелось узнать продолжение. Кое-что она уже слышала. Про арест Антонии. Ее признание. Про допрос Ришара Грасьена группой Дюгена.

Лола рассказала, что произошло с женой адвоката.

– Пока не было Марса, за старшего оставался Саша, в это время все и случилось. Ему придется отвечать. Я пыталась дозвониться Марсу, чтобы узнать подробности. Он уже два дня недоступен.

– Понятное дело, Лола. На него сейчас насели и начальство, и журналисты.

– Может быть. Но его люди тоже безуспешно пытаются его найти.

– Я думаю, мы должны помочь Саша, – сказала Ингрид.

– Согласна, но как?

– Ты всегда повторяешь, что досье нужно читать и перечитывать. Потому что бывает так, что какой-нибудь кусочек забывается.

– Деталь, ты хочешь сказать?

– Ну, да, как скажешь.

Подруги допили кофе, разбудили Зигмунда и отправились на улицу Эшикье. Лола достала папки со старыми делами и тетрадь, куда она записывала результаты их совместных расследований. Она сложила их на кухонном столе.

– Вот несколько кило деталей, Ингрид. Давай и ты, и я перечитаем их все по порядку. Поскольку характеры у нас с тобой разные, возможно, это чтение даст свои плоды.

–  Даст плоди. Не пойму, нравится мне это выражение или нет.

– Так говорят, когда ждут урожая.

– Что ж, значит, будем собирать урожай!

– Да. Я, если ты не против, буду комбайном, а ты, если не возражаешь, молотилкой.

– Молотилка – это тот, кто кого-то молотит?

– Скорее тот, кто не даст себя в обиду.

– А что значит “вздор молоть”?

– Значит болтать чепуху, трепаться попусту Но к нам это не относится, ни в коем случае.

– Французский язык слишком сложный.

– Да нет.

– Нет, да.

– Да нет.

– Нет, да.

Глубокий вздох, и подруги погрузились в чтение.

После нескольких часов сосредоточенной работы экс-комиссар признала, что не нашла ничего интересного. Урожай комбайна и молотилки оказался до слез скудным.

– Я хочу есть, – объявила Лола. – Пойдем в “Красавиц”, подкрепимся. Правда не любит пустые желудки. Особенно мой.

Они вновь сели за любимый столик, а Зигмунд улегся на солнышке. Лола заказала свиное филе “миньон” с лисичками. Ингрид нехотя жевала бутерброд с ветчиной.

– Как можно свиное филе называть “миньон”? – спросила Ингрид.

– Понятия не имею.

– Ты же видишь, как все сложно.

– Ничего не сложно. Отстань.

После кофе и рюмки коньяку Лоле позвонил Жан Тексье, который, как обычно, хотел узнать новости. Она рассказала ему о бедствиях, обрушившихся на уголовный розыск.

– Темное дело с этим убийством в камере.

– Не то слово, Жан.

– Чтобы сделать такое, нужны особые возможности. Связи.

– Дюген сразу подумал, что Грасьен прикончил жену за то, что она проговорилась, но это не вписывается в сценарий. Подвалы этого ублюдка завалены трупами, но на роль Синей Бороды он не годится. Он сделал Антонию своим орудием, но она была ему дорога. А его шофер чуть не убил Саша, потому что считал его виновным в смерти Антонии.

Она знала, что чувствует Тексье. Годами гоняешься за правдой, а когда она вдруг открывается, становится страшно от этой внезапности, хочется, чтобы прошло еще немного времени. Чтобы рассудок не затопили потоки грязи…

– Я бы хотел, чтобы ее судили. Я бы хотел… понять.

– Я тоже, Жан. Но Антония Грасьен унесла свои тайны в могилу.

– Она была красивая. Я видел фотографии в прессе. Думаю, ей легко удалось завлечь Туссена в ловушку… Как вы думаете?

– Туссен был осторожен. Но это правда. Антония была красавицей. Она немного похожа на Нейду Ренту. Туссен любил Исиду. Наверное, поэтому и утратил бдительность.

– Нет, нет, вы ошибаетесь.

– В каком смысле?

– Туссен никогда не был влюблен в Исиду.

– А я думала, они с другом были соперниками.

– Он никогда бы не рискнул дружбой с Норбером ради девушки. Я в этом уверен.

– Ладно, допустим.

Лола как можно подробнее отвечала на вопросы Тексье. Она разделяла его горе. Конечно, Грасьена еще ждал суд. Но, по словам Саша, он совершенно раздавлен, так как потерял подряд двух самых близких людей, единственных, которых любил. Неужели убить Туссена было для него как комара прихлопнуть? Возможно, и нет.

Лола пообещала перезвонить и заказала еще коньяку, не обращая внимания на неодобрительный взгляд подруги. В ее ушах звучал разговор с Тексье. Ингрид сказала бы, что какой-то кусочекплавал почти у самой поверхности сознания. Бесформенный, без цвета и запаха. Но реальный, странный кусок эктоплазмы, прозрачный, словно медуза.

Лола вдруг выпрямилась на стуле и схватила Ингрид за руку.

–  What the fuck,Лола! Ты меня напугала. Тебе что, плохо?

– Я в отличной форме. Подожди, сейчас найду кое-что.

Лола порылась в карманах дождевика и достала оттуда свой драгоценный блокнот. Потом энергично потыкала пальцем в одну из записей.

– Показания Аделины, – сказала Ингрид.

Лола встала и воспроизвела свой разговор в винном погребке.

Однажды я застала Туссена, когда он говорил по телефону с какой-то женщиной. Он умолял ее о встрече. Я закатила ему сцену. Туссен сказал, что хочет с ней встретиться с самыми честными намерениями, чтобы поговорить о погибшем друге. В детстве они оба были влюблены в одну девушку. Она выбрала Норбера.

– Эта птичка нам наврала, Ингрид. Я только что узнала об этом от Жана Тексье.

–  All right, – ответила Ингрид, тоже вставая. – Устроим разборки в “Виноградниках Оберкампфа”.

На вкус Лолы, винный магазин принимал слишком много клиентов. Рекламные проспекты приглашали на дегустацию “Открой для себя вино Люберона”. И очарование провансальской земли привлекало говорливую толпу. Было не слышно даже собственного голоса. С бутылкой в руке и коммерческой улыбкой на устах к ним подошел хозяин погребка и спросил, не могли бы они показать ему приглашение на дегустацию.

– У нас его нет, – призналась Лола.

– А без приглашения, уважаемая госпожа, да к тому же с собакой, вряд ли возможно…