Книга тайн - Том Харпер

— Мне помнится, вы говорили, эта карта может стоить всего тысяч десять.

Эмили так посмотрела на него, что Ник устыдился своих слов.

— Эта карта может оказаться одним из первых отпечатков с медной доски. А кроме того, это само по себе весьма впечатляющее произведение искусства. Деньги, которые вы платите за такие вещи, ни в коей мере не говорят об их истинной стоимости.

— И они стоят того, чтобы ради них идти на убийство?

Эмили немного помолчала.

— Может быть, дело не в карте. Может, карта — часть чего-то еще. — Она наклонила голову, разглядывая его, словно перед ней был средневековый гобелен. — Ведь в этом есть что-то еще.

Лгать у Ника всегда получалось плохо.

— Этого я не могу вам сказать.

— Потому что не знаете или потому что не хотите?

— Поверьте мне, вам ни к чему это знать.

Она подалась к нему над столиком.

— Мне нужно это знать. — И опять ее открытый взгляд. — Что еще вы нашли?

Ник сглотнул. Ламинированная кромка бумажного стаканчика смялась под его пальцами. Он выглянул в окно, прислушиваясь к вою сирен.

— Джиллиан прислала мне еще одно сообщение. Одновременно с этой картой, но я только сейчас разобрался в нем. — Он не стал уточнять, каким образом. — Там приводится адрес.

— И вы думаете, что Джиллиан может находиться по этому адресу? Или она оставила там что-то? — Лицо Эмили, раскрасневшееся от возбуждения, было таким незащищенным. — Вы собираетесь выяснить это.

Ник не стал отрицать.

— Пожалуйста, не говорите об этом полиции. По крайней мере, до завтра.

— Не скажу.

Эмили в задумчивости крутанула бутылку с водой на столе. Ник обратил внимание на ее привычку — в моменты напряженных размышлений она всегда сутулилась и прижимала руки к бокам. Когда она подняла на него глаза, взгляд ее был ясен и тверд.

— Я поеду с вами.

Было бы неправдой сказать, что он не думал об этом. В глубине души он отчаянно хотел, чтобы она была с ним — напарница, доверенное лицо, подруга, которую он едва знал. Но с ее стороны это же безумие!

— Нет. — Он постарался придать своему тону твердость.

Эмили только смотрела на него; ее молчание возымело действие. Ник пустился в объяснения.

— Это было бы слишком опасно для нас обоих. Мы не знаем друг друга. А если вам и известно что-то обо мне, так это то, что я вор и убийца.

Искорки в глазах Эмили отмели это соображение.

— И это не то что съездить в Нью-Джерси. Это… долгое путешествие.

— Ведь это в Париже? — Эмили прикусила губу. — Вы вроде бы сказали, что полиция конфисковала ваш паспорт.

Ник понять не мог, как такое нежное существо может быть столь настойчивым.

— Меня не интересует карта. Я хочу найти Джиллиан.

— Конечно. Я хочу вам помочь.

— Почему?

— Потому что я не желаю оставаться в Нью-Йорке, возвращаться каждый вечер домой, думая, не придут ли за мной сегодня. И еще потому, что вам никакая помощь не будет лишней.

Она поставила бутылку. Та издала гулкий звук, соприкоснувшись с пластмассовой столешницей.

— И как мы туда попадем?

— Есть континентальный рейс — вылет сегодня в шесть тридцать из аэропорта Кеннеди в Брюссель. — Агент постучал по клавишам компьютера. — Места еще имеются.

Ник не мог вспомнить, когда в последний раз был в транспортном агентстве. Наверное, во время учебы в университете, когда Интернет еще только изобрели. Он забыл, как медленно тут все делается. Он старался не оглядываться слишком часто через плечо на поток машин, медленно ползущих по Сорок второй улице.

— Будьте добры ваши паспорта.

Эмили расстегнула сумочку и пустила свой паспорт по столу. Ник засунул руку в карман за бумажником, ощущая жесткую книжицу внутри. Он вытащил ее и веером, словно это были две карты, положил поверх паспорта Эмили, ожидая вердикта агента.

Тот пролистал книжицу, сличил фотографию с оригиналом.

— Вы британец? — спросил он Ника.

— По материнской линии.

Он подал заявку на паспорт перед отъездом в Германию, чтобы избавить себя от лишних хлопот при получении разрешения на работу. У него и в мыслях не было, что ему придется тайком ускользать из своей страны. Он пока еще не был уверен, получится ли это.

Кажется, агента все устроило. Он вернул оба паспорта.

— Счастливого пути.

XXVI

Штрасбург, 1434 г.

Штрасбург — это перекрестье дорог. Дорог с севера, с богатых рынков тканей в Брюгге и еще дальше — Лондона. Дорог с юга, из Милана, Пизы и далеких берегов Африки на другой стороне Средиземного моря. Дорог с запада, из Парижа и Шампани, продолжающихся на восток в столицы империй — Вену, Константинополь, Дамаск и славящиеся пряностями города Востока. А в нескольких милях от Штрасбурга — великая текучая дорога Рейна, излом моей жизни.

Дороги были артериями христианского мира, а Штрасбург — его сердцем. Я стоял на острове среди реки Иль, притока Рейна. Необходимость и человеческая изобретательность превратили Иль в целую сеть каналов, закольцевавших город водой и камнем. Войдя в город, ты совершал удивительное путешествие по мостам, перекинутым через рвы, огибал ворота, башни и углублялся в узкие проулки, которые вели, казалось, к очередному мосту, но ты оказывался вдруг на громадной площади. Там, где сходились все дороги, стоял собор Богоматери. Здесь я и нашел то, что искал.

Я прибыл по западной дороге. Стояло изумительное весеннее утро, после дождя, вымывшего ночью улицы, с синего неба ласково светило солнышко. В воздухе висела росистая свежесть, вернувшая цвет моим щекам. Во мне было не узнать того несчастного, который убивал себя перед печью в башне Тристана. Ожоги и пузыри у меня на руках сошли, осталась только красноречивая проплешина в бороде в том месте, где я обжег себе щеку купоросным маслом. У меня был новый плащ из неброской синей ткани и новая пара сапог, купленных мною на деньги, которые я заработал, копируя индульгенции на Рождество. Я чувствовал себя новым человеком. Незнакомые люди больше не отскакивали в сторону и не переходили на другую сторону улицы, когда я останавливался, чтобы спросить у них дорогу. И я таки нашел дом под вывеской медведя.

Я бы так или иначе нашел его. Он стоял напротив собора, на другой стороне площади, ставшей складом для камней, из которых строилась новая башня по южному фасаду собора. Я, словно по лабиринту, шел мимо громадных каменных блоков. В дальнем конце я увидел позолоченного медведя, который карабкался по металлической лозе над дверью ювелирной лавки.

Я вытащил из сумки, висевшей у меня на шее, карту и посмотрел на нее. Впрочем, этого почти и не требовалось. По прошествии четырех месяцев все мельчайшие подробности запечатлелись у меня в голове, став такой же идеальной копией, как и сама карта. Медведь в левом верхнем углу был тот же, что и на карте, хотя на карте виноградная лоза не была видна.