Право на скелет - Татьяна Хорунжая

руки попал берестяной гребешок, подаренный Гюнтером, Аня швырнула его на пол, смахивая глупые слезы. Она не будет реветь перед ним. Она больше ни минуты здесь не останется.

По-разному она представляла себе расставание, но чтобы вот так?.. Неужели он больше не скажет ей… Ничего? Она невольно задержалась у машины.

– Я нашлепал тебе бутербродиков с сельдерейчиком в дорогу, – Гюнтер уложил ее вещи в багажник.

Как это неуместно! Уж лучше б молчал…Аня поскорее села за руль. Щемящее чувство придавило ее: сегодня мы виделись в последний раз… Он пристегнул её ремнем и, хлопнув рукой по капоту, сказал: «Ну, давай!..»

Так ничего и не сказав ему, Аня медленно покатилась. В зеркальце заднего вида она видела, как он постоял немного, глядя ей вслед, и пошел в сторону дома.

Проезжая мимо бабкиного дома, она не удержалась. Она знала, что их там сейчас нет. Остановилась, подошла и заглянула в окно. Посреди комнаты, так же как и ночью, валялось сальное тряпье, какая-то грязь, хлам… На стене какой-то дрянью одним ёмким матерным словом было намалёвано послание о бренности поисков, предназначенное явно для Ани и Вани. «Видимо, этот действительно сменил место дислокации, раз больше не скрывает следы своего присутствия. Или перепил?» – подумала Аня.

Она ехала, как в тумане, «на автопилоте» вставая на светофорах и машинально включая поворотник. За время своих каникул она уже отвыкла ездить за рулем по большой дороге, и невольно обратила внимание, что без Ивана, сидящего рядом, она опять боялась скорости собственной машины и проезжающих навстречу фур. Голова ее разрывалась от мыслей и эмоций, которые сбились кучей, и Аня никак не могла разобрать этот клубок, разложить их по полочкам.

Он оказался козлом, таким же, как и все они. Её Гюнтер, её Ванечка – и такой нож в спину!.. Оставшись одной, можно было дать волю слезам. Она никогда больше сюда не вернется, никогда! Одни только траблы с этой деревней. И документы на дом так и не забрала. Они даже не поговорили напоследок… Обида требовала реванша, обида кричала: он просто выпроводил меня!..

Не надо было вести себя так глупо, она же знала, что нельзя доверять первому встречному! Сама виновата. Что ж, отпуск закончен. Скоро на работу… Точно она знала только одно: что позади нее то место, где, пусть и по глупости, по ошибке, но ей было хорошо, было! А впереди – одиночество в миллионном городе.

На границе Починковского и Лукояновского районов, которая шла по вершине высокого холма, она решила остановиться. «Я еще в Починковском районе… Я еще здесь…В последний раз». Она вышла из машины, чтобы оглянуться назад. Вокруг раскинулись бескрайние, уходящие в горизонт холмы, покрытые желтыми полями и зелеными лугами, а внизу, между холмами, сверкало на солнце синее озеро. И поля, поля… Безбрежные, ставшие родными просторы. По голубому небу медленно текли стада белых облаков.

Откуда-то прилетела синегрудая птичка и на мгновенье, будто по ошибке, села на капот. «Это варакушка», – вспомнила она слова Ивана. – Будто из Ильинска меня догнала… Варакушки живут на огороде и кушают ягоды на лугу. Последние ягоды… «Я готов мириться со своими страхами, лишь бы ты всегда была со мной…» Человек, сказавший такое, не мог всего через пару дней выпроводить ее из своей жизни. Просто не мог! Он сделал это нарочно… Зачем? Зачем он так обидел её…

Аня размазала слезы на лице и сев в машину, поехала дальше. Что-то не срасталось в его словах… Откуда она вообще могла знать, что этот интеллигент – «курьер смерти»? Как она могла найти его за спиной Гюнтера? За собственной злобой он не замечал логических вещей! Мог бы включить голову… Погоди, а о чем тогда он сам разговаривал с тем, кто приходит назначить встречу с убийцей?.. А Нахимова так и не поймали… А Ваня врал, что не помнит, как выглядит Нахимов. Быть может, он соврал и о том, что Нахимов его не помнит? В голове опять пузырем всплыли сплетни, которые она слышала в первый свой день в магазине: уголовник убьет тракториста, Антона и сына милиционера…

Её будто окатили ледяной водой. Она поняла всё. Когда много лет назад Дмитрий, бросив всё, на ходу сажал сестер в поезд, как тоскливо ему было «обижать» их… Но у него была только одна цель – уберечь девчонок… Аня ударила ногой по тормозам.

Нахимов – маргинал со стажем, он убирает со своей дороги всех, кто перешел её. Как легко она поверила в деланное спокойствие Ивана ночью! Он же ждёт Нахимова! И дождался его курьера утром. Нахимов знает, что Иван – не дядя Паша, скрывать убийцу не станет. И теперь он придет, чтобы убрать свидетеля. Нет, у них какие- то свои старые счеты, вся деревня знает об этом, все, кроме Ани… Боже мой, он же убьёт Ивана… А вдруг… Он уже… Ужасная мысль буквально прострелила ей голову.

Боже мой, какая я тупая! Я настолько зациклилась на своей обиде, что…Надо что-то делать, а не катиться спокойненько в город! Что-то делать! Быстрее!»

Мгновенно забыв о своих обидах, которыми терзалась еще пару минут назад, она развернула машину и, забыв про страх скорости, понеслась обратно в деревню. «Нахимов убьет его!» – пульсировало у нее в голову. Только бы не опоздать! Она не представляла, что можно сделать и чем помочь Ивану – пойти в полицию, запихнуть его в машину, заставить уехать – всё, что угодно, – но лишь бы не опоздать! Только бы не опоздать… «Как я могла уехать, ну что я за дура, дура… – ругала она себя. – Лишь бы не опоздать!» Казалось, минуты уходили, а дорога никак не продвигалась.

Наконец, показались соседние, уже знакомые деревни, потом железнодорожный переезд, мост через Алатырь, поворот на Ильинское, вековые ивы вдоль дороги, чужие дома, чужие дома, чужие … Какая же бесконечно огромная у нас деревня… наш дом! Наш! Она затормозила посреди дороги и выбежала из машины.

Иван сидел на крыльце, живой! Слава Богу! Аня непроизвольно засмеялась. Он живой и здоровый! И сразу отхлынуло, полегчало.

Она, смеясь, пошла к нему. Он даже никуда не уходил, с ним никого нет. Сейчас он удивится, зачем она вернулась, и, наверно, рассердится. Побубнит и они непременно уедут вместе! Она успела!

Но чем ближе она к нему подходила, тем большие подозрения зарождались в ее голове: что-то было «не так» то ли в его уставшей позе, то ли в том, что он смотрит на неё без раздражения,