Античная лирика - Гомер

Перевод Л. Блуменау

Прах Марониды здесь, любившей выпиватьСтарухи прах зарыт. И на гробу ееЛежит знакомый всем бокал аттический;Тоскует и в земле старуха; ей не жальНи мужа, ни детей, в нужде оставленных,А грустно оттого, что винный кубок пуст.

Эпитафия бедняку

Перевод Л. Блуменау

Малого праха земли мне довольно. Высокая стелаВесом огромным своим пусть богача тяготит.Если по смерти моей будут знать обо мне, получу лиПользу от этого я, сын Каллитела, Алкандр?

Скорбь матери

Перевод Л. Блуменау

Бедный Антикл! И несчастная я, что единственный сын мойВ самых цветущих летах мною был предан огню.Ты восемнадцатилетним погиб, о дитя мое! Мне жеВ горькой тоске суждено сирую старость влачить.В темные недра Аида уйти бы мне лучше — не радаЯ ни заре, ни лучам яркого солнца. Увы,Бедный мой, бедный Антикл! Исцелил бы ты мне мое горе,Если бы вместе с собой взял от живых и меня.

Смерть старого Горга

Перевод Л. Блуменау

«Как виноград на тычину, на этот свой посох дорожныйЯ опираюсь. В Аид смерть призывает меня.Зова послушайся, Горг! Что за счастие лишних три годаИли четыре еще солнечным греться теплом?»Так говорил, не тщеславясь, старик, и сложил с себя бремяДолгих годов, и ушел в пройденный многими путь.

Козел и виноград

Перевод Л. Блуменау

Козий супруг, бородатый козел, забредя в виноградник,Все до одной ощипал нежные ветки лозы.Вдруг из земли ему голос послышался: «Режь, окаянный,Режь челюстями и рви мой плодоносный побег!Корень, сидящий в земле, даст по-прежнему сладостный нектар,Чтоб возлиянье, козел, сделать — над трупом твоим».

СИММИЙ[399]

Софоклу[400] 1

Перевод Л. Блуменау

Сын Софилла, Софокл, трагической музы в АфинахЯркой блиставший звездой, Вакховых хоров певец,Чьи волоса на фимелах и сценах нередко, бывало,Плющ ахарнийский[401] венчал веткой цветущей своей,В малом участке земли ты теперь обитаешь. Но вечноБудешь ты жить среди нас в книгах бессмертных твоих.

2

Перевод Л. Блуменау

Тихо, о плющ, у Софокла расти на могиле и вейся,Тихо над ним рассыпай кудри зеленых ветвей,Пусть расцветают здесь розы повсюду, лоза виноградаПлодолюбивая пусть сочные отпрыски шлетРади той мудрой науки, которой служил неустанноОн, сладкозвучный поэт, с помощью муз и харит.

Платону[402]

Перевод Л. Блуменау

Здесь Аристокл почивает, божественный муж, воздержаньемИ справедливостью всех превосходивший людей.Больше, чем кто-либо в мире, стяжал себе громкую славуМудрого он, и над ним зависть бессильна сама.

ДИОСКОРИД[403]

«Сводят с ума меня губы речистые…»[404]

Перевод Л. Блуменау

Сводят с ума меня губы речистые, алые губы;Сладостный сердцу порог дышащих нектаром уст;Взоры бросающих искры огней под густыми бровями,Жгучие взоры — силки, сети для наших сердец;Мягкие, полные формы красиво изваянной груди,Что услаждают наш глаз больше, чем почки цветов…Но для чего мне собакам показывать кости? НаукойСлужит Мидасов камыш тем, чей несдержан язык.

«В белую грудь ударяя себя на ночном твоем бденье…»[405]

Перевод Л. Блуменау

В белую грудь ударяя себя на ночном твоем бденье,Славный Адонис, Клео́ сердце пленила мое.Если такую ж и мне, как умру, она сделает милость,Без отговорок меня вместе с собой уведи.

«Мертвым внесли на щите Фрасибула в родную Питану…»

Перевод Л. Блуменау

Мертвым внесли на щите Фрасибула в родную Питану.Семь от аргивских мечей ран получил он в бою.Все на груди были раны. И труп окровавленный сынаТинних-старик на костер сам положил и сказал:«Пусть малодушные плачут, тебя же без слез хороню я,Сын мой. Не только ведь мой — Лакедемона ты сын».

«Восемь цветущих сынов послала на брань Деменета…»

Перевод Л. Блуменау

Восемь цветущих сынов послала на брань Деменета.Юноши бились — и всех камень единый покрыл.Слез не лила огорченная мать, но вещала над гробом:«Спарта, я в жертву тебе оных родила сынов!»

Эпитафия Феспиду[406]

Перевод Л. Блуменау

Я — тот Феспид, что впервые дал форму трагической песне,Новых харит приведя на празднествó поселянВ дни, когда хоры водил еще Вакх, а наградой за игрыБыли козел да плодов фиговых короб. ТеперьПреобразуется все молодежью. Времен бесконечностьМного другого внесет. Но что мое, то мое.

Эсхилу[407]

Перевод Л. Блуменау

То, что Феспид изобрел — и сельские игры, и хоры, —Все это сделал полней и совершенней Эсхил.Не были тонкой ручною работой стихи его песен,Но, как лесные ручьи, бурно стремились они.Вид изменил он и сцены самой. О, поистине был тыКем-то из полубогов, все превозмогший певец!

Софоклу[408]

Перевод Л. Блуменау

Это могила Софокла. Ее, посвященный в искусство,Сам я от муз получил и, как святыню, храню.Он, когда я подвизался еще на флиунтском помосте[409],Мне, деревянному, дал золотом блещущий вид;Тонкой меня багряницей одел. И с тех пор как он умер,Здесь отдыхает моя, легкая в пляске, нога.«Счастлив ты местом своим. Но скажи мне, какую ты маскуСтриженой девы в руке держишь. Откуда она?»«Хочешь, зови Антигоной ее иль, пожалуй, Электрой, —Не ошибешься: равно обе прекрасны они».

Эпитафия Анакреонту[410]

Перевод Ю. Шульца

Ты, кто до мозга костей извёлся от страсти к Смердису,Каждой пирушки глава и кутежей до зари,Музам приятен ты был и недавно еще о Бафилле,Сидя над чашей своей, частые слезы ронял.Даже ручьи для тебя изливаются винною влагой,И от бессмертных богов нектар струится тебе.Сад предлагает тебе влюбленные в вечер фиалки,Дарит и сладостный мирт, вскормленный чистой росой,Чтоб, опьяненный, и в царство Деметры ты вел хороводы,Томно рукою обняв стан Эврипиды златой.

Сосифею[411]

Перевод Л. Блуменау

Как охраняет один из собратьев останки СофоклаВ городе сáмом, так я, краснобородый плясун[412],Прах Сосифея храню. Ибо с честью, клянусь я флиунтскимХором сатиров[413], носил плющ этот муж на себе[414].Он побудил и меня, уж привыкшего к новшествам разным,Родину вспомнить мою, к старому вновь возвратясь.Снова и мужеский ритм он нашел для дорической музы,И под повышенный тон песен охотно теперь,Тирс[414] потрясая рукою, пляшу я в театре, которыйСмелою мыслью своей так обновил Сосифей.

Махону[415]

Перевод Л. Блуменау

Пыль, разносимая ветром, неси на могилу Махона —Комедографа живой, любящий подвиги плющ.Не бесполезного трутня скрывает земля, но искусстваСтарого доблестный сын в этой могиле лежит.И говорит он: «О, город Кекропа! Порой и на НилеТакже, приятный для муз, пряный растет тимиан».

Жалоба актера

Перевод Л. Блуменау

Аристагор исполнял роль галла[416], а я Теменидов[417]

Войнолюбивых играл, много труда приложив.

Он с похвалами ушел, Гирнефо́[418] же несчастную дружным

Треском кроталов, увы, зрители выгнали вон.

Сгиньте в огне вы, деянья героев! Невеждам в искусстве