Марксизм: не рекомендовано для обучения - Борис Кагарлицкий

На первых порах это имело успех. Повысился уровень жизни, была достигнута определенная независимость по отношению к бывшим метрополиям. Но, странным образом, это движение угасает к началу 1980-х годов. Через 10-15 лет после начала импортозамещающей индустриализации многие страны обнаружили себя в такой же зависимости, как и раньше. Разрыв между Западом и «третьим миром» сохранился. Изменились лишь ее формы.

Все получалось как в Евангелии от Матфея: у кого было много, тому еще прибавится, у кого было мало, у того отнимется и то, что есть.

Объясняется это обычно тем, что, пока в Восточной Европе и в странах Азии или Латинской Америки строили заводы, в США и Западной Европе началась технологическая революция, информационная эра.

Это действительно так. Но проблема не только в технологической революции.

Если бы все дело было в компьютерах и мобильных телефонах, догнать Запад не представляло бы большого труда. Больше того, внедрять информационные технологии дешевле, нежели промышленные, - компьютеры стоят дешевле, чем сложное производственное оборудование, а специалистов можно выучить за границей. Индия создала собственный высокоэффективный информационный сектор. Россия и Украина унаследовали изрядный технологический потенциал от СССР (и, кстати, несколько наших компаний по производству программного обеспечения неплохо работают на мировом рынке). Однако сектор высоких технологий не вытягивает за собой остальные сектора экономики. Более того, его собственный рост оказывается достаточно скромным. После того как Индия, Украина и Россия обнаружили, что могут вполне успешно производить продукцию, соответствующую нуждам информационной эры, они также пришли к выводу, что работать серьезно можно лишь на западных заказчиков. Писаться будут только такие программы, которые нужны Западу, и в том количестве, в котором тот заинтересован. Центры принятия стратегических решений оказались опять не в странах периферии.

Корни зависимости

Итак, формы зависимости периферии от центра менялись. Также менялись и стратегии борьбы за экономическую независимость. Но зависимость сохранялась.

В чем причина?

В конце 1970-х - начале 1980-х годов среди марксистов начинается очередная дискуссия на эту тему. Между периферией и центром происходит постоянное перераспределение прибавочного продукта. Но что это значит с точки зрения политэкономии? Каковы глубинные причины? Почему стратегии борьбы за независимость не срабатывают?

Главными участниками дискуссии стали экономисты: Самир Амин, араб, живущий в Париже, американцы Иммануил Валлерстайн и Андре Гундер Франк, который провел значительную часть жизни в Латинской Америке.

Самир Амин считает, что господство центра обеспечивается счет монопольного контроля над важными направлениями экономического и политического развития. Он выделяет целый ряд монополий: на передовые технологии, на оружие массового поражения, на современную систему средств информации и т.д. Однако, как показывает практика, эти монополии не являются исключительно привилегией Запада. Мы обнаруживаем, что в странах «третьего мира» зачастую есть серьезные очаги научного и технического развития. Примером может быть Индия, некоторые латиноамериканские страны. Что касается оружия массового поражения, то в наши дни Индия создала атомную бомбу наравне с Пакистаном. Что касается средств массовой информации, то опять же, сегодня есть «Аль-Джазира», есть мощные телевизионные сети в Латинской Америке. Есть индийская киноиндустрия - «Болливуд». Весь мир смотрит дурацкие мексиканские сериалы. Это тоже глобальная экспансия через средства массовой информации. И очень крупный бизнес.

Когда страны бывшего Восточного блока оказались включены в капиталистическую миросистему, то обнаружилось, что эти страны обладают доступом и к технологиям, и к современному оружию, и к спутниковому телевидению. Но все равно находятся на периферии.

Ответ надо искать в другой сфере. Иммануил Валлерстайн вообще не описывает механизма. Он просто говорит, что система иерархична в принципе, иной она быть просто не может. Центр эксплуатирует периферию, а способы эксплуатации все время меняются. Есть еще «полупериферия». Эти страны периферии, которые, с одной стороны, по уровню развития не принадлежат к центру, но политически имеют важные козыри. Они выступают как бы посредниками, агентами центра по отношению к периферии. Это дает им на геополитическом уровне определенное преимущество, обеспечивает более высокую планку жизни.

Пользуясь своим политическим преимуществом, эти страны порой достигают и экономических успехов. Так, Южная Корея, оказавшаяся «прифронтовым государством» в борьбе Запада против «коммунизма», получила и возможность для ускоренного развития. К тому же американские советники в Корее не вмешивались в хозяйственные решения. Проводимый курс не имел ничего общего с рецептами либерализма, но американцы с этим мирились, главное было - опередить коммунистическую Северную Корею, неважно, каким способом.

Протекционизм и привлечение иностранного капитала под строгим контролем местной власти, военные заказы, связанные с обслуживанием иностранных войск, всевозможные субсидии, помощь на борьбу с коммунизмом - все пошло в ход. Южная Корея превращается в индустриально развитую страну. Хотя она и не достигает уровня Запада по показателям технологического развития, но в ней складываются собственные транснациональные корпорации. Корея вместе с Японией превращается в один из центров глобального накопления капитала. А это куда важнее, чем технологические новации как таковые.

Япония и, возможно, Корея представляют собой уникальный случай, когда полупериферийные страны стали частью «центра». Больше это никому и никогда не удавалось. Даже в случае с Южной Кореей нет полной ясности. Никакие нефтяные деньги не сделали, например, Саудовскую Аравию страной «первого мира» - это очень богатая страна «третьего мира», отсталая и зависимая. Зато есть целый ряд стран, которые были в «пороговом» состоянии, например Аргентина. В начале XX века казалось, что они вот-вот войдут в число мировых лидеров. Но не тут-то было. Они либо остались на прежних местах, либо деградировали. По такому показателю, как производство валового внутреннего продукта, за 100 лет разрыв между центром и периферией увеличился, особенно на душу населения. По оценкам английского экономиста Алана Фримана, разрыв по совокупности факторов вырос от 1:6 до фактора 1:60. В десять раз!

Иными словами, все усилия по преодолению отсталости привели к десятикратному ее увеличению. Есть о чем задуматься.

Все работают, строят заводы, изобретают, стараются быть новаторами… а в итоге дела идут хуже и хуже, и ничего не получается.

Увеличение дистанции пытались списать на демографический взрыв. Это один из факторов, который работает против периферии. Но беда в том, что демографический взрыв в Европе XVIII-XIX веков как раз способствовал ее бурному развитию, стимулировал рост производства (в том числе и на населения), а не тормозил его. Европейский демографический взрыв был фактором развития капитализма. А в Азии, Африке, Латинской Америке - нет.

Надо, конечно, помнить, что демографический взрыв в Европе сопровождался колониальной экспансией. Избыток населения направлялся за океан. В итоге мы получили такие страны, как Канада, Новая Зеландия, США, Австралия, Южная Африка. Большая иммиграция из Европы была в Бразилии, Аргентине. И опять же, интересно: те страны, которые с самого начала формировались как «свободные» территории для расширения центра, - Соединенные Штаты и английские «белые доминионы», - стали частью «центра». Те же, кто был на периферии, остался на периферии, несмотря на огромное число белых переселенцев (Бразилия, Аргентина, Уругвай). Так что расовая теория не поможет. Почему в одних случаях у «белого человека» получалось, а в других - нет?

Легко понять, что избыток населения, дававший материал для строительства колониальных империй, не мог аналогичным образом быть использован бывшими колониями. Никто не может повторить чужого развития. Фазы, когда они накладываются друг на друга, видоизменяются. Но заметьте, что есть еще и периферийные страны, страдающие от демографического упадка (Уругвай, Аргентина, сегодня также Россия). Выясняется, что тут экономическая динамика зачастую даже хуже, чем в странах демографического взрыва: вместе с сокращением населения начинает падать производство. В одних случаях производство не поспевает за ростом населения, а в других - падает или стагнирует из-за недостатка населения!

Ясно, что корень проблем надо искать в другом месте. Дело не в людях, а в системе.

Если говорить о логике системной эксплуатации, то вес приведенные раньше ответы являются недостаточными. Похоже, Роза Люксембург со своим анализом накопления капитала была гораздо ближе к разгадке, нежели кто-либо из миросистемных теоретиков последующего времени. Для того чтобы деньги стали капиталом, они должны быть где-то сконцентрированы и централизованы. Капитал стремится к централизации.