Марксизм: не рекомендовано для обучения - Борис Кагарлицкий

С другой стороны, рано или поздно наступает момент, когда огромные средства сконцентрированы, а достойного приложения для них нет. На первой фазе рыночного цикла есть куча инвестиционных возможностей, не хватает капитала. На другой фазе капитал есть, но привлекательных инвестиционных проектов уже не осталось.

Если у вас есть капитал, то это не значит, что вы можете получить на него удовлетворительную прибыль. А капитал, который не приносит прибыли, - мертвый. Конечно, можете вложить все деньги в разведение экзотических животных, можете помогать бедным и способствовать развитию искусств. В период перенакопления капитала предпринимателями овладевают настоящие эпидемии меценатства и благотворительности. Ведь благотворительность не всегда бескорыстное дело. Зачастую это форма рекламы, пропаганды. Но это еще и способ избавиться от избыточных средств в системе.

Вас будут очень уважать, но это - прямой путь к разорению. Происходит декапитализация денег. В такой ситуации, как пишет Роза Люксембург, возникает кризис перенакопления капитала. Избыточный капитал надо каким-то образом использовать и создать новые инвестиционные возможности искусственно.

Наилучшие пути для решения этой проблемы - война и внешнеполитическая экспансия, захват новых рынков. Как только начинается большая война (или хотя бы гонка вооружений), государство начинает выжимать из буржуазии крупные средства налогами, но предприниматели не так уж возражают. Во-первых, потому, что сами не знают, куда деньги девать, а во-вторых, потому, что капитал уходит в соответствующие производства. Вы отдаете государству излишек денег, а правительство превращает эти средства в выгодные контракты.

Все это называется патриотизмом. Второй вариант - используя политические и отчасти экономические методы, открыть для экспансии капитала новые рынки. Избыточный капитал устремляется в колонии, в страны периферии и полупериферии.

Примеры просто лежат на поверхности. В 1870-е годы в западных странах наблюдалось явное перенакопление капитала. Экономика Британии, которая тогда была локомотивом европейской экономики, стагнировала. То же наблюдалось на континенте и в США. Историки называют это поздневикторианской депрессией.

В итоге начинается новый этап колониальной экспансии. Африка, которая раньше никому не была особенно нужна, оказывается за 15 лет поделена вся. Для колонизации была непривлекательна, поскольку считалась слишком бедной, слишком отсталой. К тому же там не было разведанных ресурсов. Ее жителей надо приучать к цивилизации в западноевропейском понимании этого слова, чтобы заставить этих людей стать наемными работниками. Но в конце XIX века больше захватывать некого.

Усиливается давление на Китай. В более развитых и независимых странах происходит немного иное. Латинская Америка и позднее Россия начинают получать неожиданно щедрые кредиты от французских банков. Деньги вкладываются в русские железные дороги - расплачиваться за них будет правительство, опирающееся на доходы от экспорта зерна, производимого в помещичьих хозяйствах.

Колониальная экспансия заканчивается тем, что мир полностью поделен, а затем, когда надвигается новый кризис перенакопления в начале XX века, мир стремительно идет к новой большой войне. Сначала Русско-японская война, потом Балканские войны, потом Первая мировая война. Первым звоночком, впрочем, была уже Англо-бурская война. Президент буров Крюгер начал войну с англичанами первым, хотя сумасшедшим он отнюдь не был. Маленькие бурские республики атакуют огромную Британскую империю, поскольку Крюгер, посетив Европу, не только получил изрядную военную помощь из Германии, но и был абсолютно уверен, что через год-два начнется мировая война. Тогда уже все расклады поменяются, и англичанам будет не до буров. Крюгер просчитался, и в итоге образовался Африканский союз, британский доминион на юге Африки. Мировая война началась на 15 лет позднее, и буры в ней уже участвовали в качестве солдат Британской империи, громили немцев в Юго-Западной Африке, чем, кстати, очень гордятся.

Другой яркий пример кризиса перенакопления можно было наблюдать в 1970-е годы. После нефтяного шока к 1973 году, когда арабские страны резко повысили цены на нефть, большое количество средств было перекачано из стран Западной Европы, а также из США на Ближний Восток. Эти страны не смогли выгодным образом столь огромные капиталы инвестировать. В итоге деньги вернулись в западные и отчасти японские банки. Вкладчики ждали от банков выплаты процентов, а у банкиров никто не хотел брать взаймы. Возникла классическая ситуация перенакопления. Кредиторы просто бегали за будущими должниками, уговаривая их взять займы, предлагая проценты ниже уровня инфляции. Деньги давались под 2%, при высоком уровне инфляции, который тогда в Европе достигал 10-12% в год. В этот период в Англии уровень инфляции грозил достигнуть 25%.

Кредиты, естественно, были взяты, причем не только государствами Африки, Азии и Латинской Америки, но и странами коммунистического блока, Польшей, Венгрией и Советским Союзом. В последнем случае деньги брали под нефтяные гарантии, причем, по существу, предполагалось, что СССР в конечном счете выступает гарантом возврата долгов для всех своих сателлитов. Но, увы, при капитализме бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Дешевизна инвестиционных кредитов означала, что все проекты просчитывались крайне небрежно. Эффективность гарантировалась автоматически дешевизной денег. Даже если предприятия будут работать крайне плохо, вы все равно сможете расплатиться с кредиторами, особенно учитывая, что инфляция «съедает» часть вашего долга. В итоге кредиты были взяты под неперспективные инвестиционные проекты, большая часть проектов провалилась. Между тем избыточный капитал ушел из банковской системы, начался новый цикл. Теперь уже кризис перенакопления сменился дефицитом инвестиций. Спрос на капитал превысил предложение. Кредит стал стремительно дорожать. Инфляция была побеждена.

Должники оказались в ловушке. Неэффективная экономика не давала дохода, а долги и проценты по ним катастрофически росли. Целый ряд стран вынужден был переориентировать всю свою экономику на решение одной задачи: выплате внешнего долга. Так произошло, например, в Венгрии и ряде латиноамериканских, африканских стран. Можно сказать, что с точки зрения политической экономии Венгрия существует исключительно для того, чтобы платить долги. Причем экономика сравнительно быстро развивается, производство растет, но это не сильно отражается на благо состоянии граждан страны.

Крушение советского блока имело самую непосредственную связь с этими процессами. Выяснилось, что СССР был не в состоянии справиться одновременно со своими долгами и с долгами своих сателлитов. В итоге его бывшие союзники стали сателлитами Запада. Горбачев лишь оформил политически то, что было к концу 1980-х годов уже свершившимся экономическим фактом. СССР при потере своего состояния сверхдержавы вступил в новую фазу кризиса и к 1991 году распался. Парадоксальным образом крушение СССР было вызвано не успехами капитализма, а как раз кризисными явлениями, развивавшимися в капиталистической миросистеме. Но Советский Союз, переживавший собственный внутренний кризис, не только не смог использовать в своих интересах проблемы мирового капитализма, но, напротив, оказался заложником этой системы. Что, впрочем, закономерно. Ведь, отказавшись к концу 1960-х годом от реформ, советское руководство искало выход из трудностей на пути интеграции в мировую капиталистическую экономику. Интеграция прошла успешно: Советский Союз помог решить экономические проблемы капитализма ценой собственного существования.

Легко заметить, что каждый раз ряд периферийных стран капиталистической миросистемы оказывается в конце цикла более зависим от центра, нежели в начале. Иными словами, кризисы перенакопления работают против периферии и разрешаются за ее счет. В обоих случаях также целый ряд стран, которые в начале цикла были вне миросистемы (африканские страны в первом случае, советский блок во втором), оказались к концу цикла подчинены логике системы.

Колониализм не обязательно предполагает вооруженное завоевание. Банки справляются с этим делом ничуть не хуже. В конце XIX века Западная Европа посылала колониальные армии в Африку, а в конце XX века обходились экспертами по макроэкономике. Хотя в некоторых случаях до отправки войск тоже дошло - на Балканах. Методы стали более тонкими и более эффективными. Не понимая, что происходит, русские патриоты искали какую-то мировую закулису, пытались раскрыть агентов влияния, проникших в Политбюро, проклинали предательство Горбачева и Ельцина. А на самом деле работали экономические силы. И они будут работать неумолимо, пока им не будет противопоставлена альтернативная экономическая стратегия.