Пироскаф «Дед Мазай» - Владислав Крапивин

— Том, зачем? — сказал капитан. — Чтобы отомстить? Кому? Киношникам? Мне? Себе?

Том упёрся ладонями в пол. Вскинул голову:

— Да нисколько не хотел я мстить! Он сам попросил! Сказал, что доживает последние дни! И не хочет гнить! Сказал: «Я твой пироскаф, помоги мне»! И я помог… Ты капитан, а про его мысли не знал! А мне он сказал! И это правда!..

Капитан ладонями провёл по лысине. Взял трубку и отложил.

— Я догадывался. Но я думал, что старик протянет ещё немного.

— Он не захотел…

— Видимо, он прав. Наверно, так и надо…

Том толчком встал на ноги.

— Не вздумай! Вы что, сговорились бросать меня, да?! Сперва он, сейчас ты!

— Господи, Том! Да я-то тебе зачем? — выдохнул дядя Поль. — Капитан без парохода…

— Ты все равно мой капитан! Я тебя никуда не увольняю, вот!.. — Том почувствовал, что разревётся (который раз за сегодня? Что за жизнь!).

— Ну, а что мы будем делать вместе? Как существовать?

— Хоть как!.. Парусную лодку построим! Или катер! Поплывём снова! Будем рыбу ловить! Или концерты давать на берегах! Будем жить в этих краях… Здесь же хорошие люди! Все! Даже адмирал Дудка!

Он встал перед капитаном Полем — весь в ржавчине, царапинах, чешуйках старой краски. Вцепился в подол водолазки (колечко стало горячим). Растопырил колючие локти.

Капитан Поддувало закашлялся и выговорил:

— Вот отправить бы тебя к Дудке, на воспитание. Чтобы всыпал по всей форме…

— Дядя Поль, не надо к Дудке! Всыпли сам!

— Да? И ты объявишь меня приёмным папашей!

— Ага!

— Проходимец…

Том потоптался и объяснил:

— У меня же никого больше нет. Кроме тебя и Донби… Куда я без вас?

Он сказал необдуманные слова: «Никого больше нет». Получилось, что нет ни Юги, ни Кати.

Конечно, Том имел в виду, что нет взрослых, сильных, таких, у кого дети находят защиту и утешение — или у отца с мамой, или у других родных, или у тех, кто взял ребёнка под своё крыло. В общем, тех, про кого можно сказать «семья». Но слова были сказаны неосторожно, их энергия (до сих пор не изученная физиками) скользнула в пространство, крылышком задела Югу и Катю. Казалось бы, чуть-чуть. У Юги разок тревожно толкнулся пульс. У Кати на полминуты заболело, как от царапинки, сердце. Ну и ладно. Будем надеяться, что страшного не случилось…

Дядюшка Поль посадил Тома на колено, прижал плечом к пропахшему капитанским табаком свитеру.

— Том… расскажи, как он ушёл…

— Ладно… Только я снова пущу слезу.

— Наверно, я тоже… Давай позовём Донби. Чтобы тебе не пришлось рассказывать ещё раз.

— Давай… А он где?

— Где-где… Наверняка парит наследника…

— Югу?!

— Тьфу! Яйцо греет…

— Ох… я не понял…

— Все боюсь: если не выведется птенец, вот будет трагедия…

— Я думаю, выведется…

Пятая часть

Срубить дерево

Красное сердце

Можно было ожидать, что после всех событий Том будет спать допоздна. А он проснулся рано. Лежал, смотрел в потолок с лепными загогулинами и вспоминал все, что случилось. На воспоминания как бы накладывалась картинка: речная глубина с пробившимися солнечными бликами и лежащий на песчаном дне старый пароход. Сквозь окна рубки и кают проплывают длинные, с алюминиевым отливом, рыбы. На позолоченной короне трубы дрожит зеленоватый блик. Иногда сквозь щели палуб выскакивают и спешат наверх пузырьки…

Конечно, было грустно. Однако в этой грусти не ощущалось безнадёжной горечи и страха. Теперь, по крайней мере, Том знал, что он не один. И знал, как станет жить дальше.

Хотя и непонятного оставалось много…

Вошёл капитан. Сел на край кровати.

— Хорошо, что не спишь. Есть важный разговор.

— Опять…

— А что делать? Их впереди ещё немало… И прежде всего такой. Том, наверно, есть смысл все же не портить отношения с киношниками…

— Они обманщики…

— Ну, Том… Наверно, не больше обманщики, чем я… А ты ведь меня не бросил…

— Сравнил!

— Том, они обманывали не со зла, а по недомыслию. Думали прежде всего про кино, а не про мальчика Тома Сушкина. Фильм, кстати, жаль. Он почти закончен, осталось снять последние сцены, а тут мальчик даёт им крепкого пинка…

— По заднице, — мстительно уточнил Том.

— Именно. Они потирают указанное место и остаются ни с чем… И мы заодно.

— Мы-то почему?

— Сообрази. Если фильм не закончат, никаких сумм от студии мы больше не получим. А сейчас у нас ни гроша. Если ты собираешься строить яхту или катер, это потребует ого каких денег. А у нас и на житье-то не осталось. Мы не можем быть вечными гостями его высочества, хотя он добрейший человек…

— Уйдём в пираты, — мрачно казал Том.

— Том, я серьёзно. Тебе учиться надо, лето не бесконечное…

— В Воробьёвск не поеду!

— Тем более. А здесь у тебя даже школьных штанов нет…

Том помолчал, посопел, тронул колечко.

— Дядя Поль, а фильм-то о чем?

— Да детская фантастика. Вернее, сказка. Мол, есть мальчик, недовольный множеством всякого зла на планете. И вот узнаёт он, что на дальнем островке стоит гигантское чёрное дерево, которое впитывает в себя это гипертрофированное зло…

— Какое?

— Ну, сгущённое, собранное отовсюду. Увеличенное во много раз. Впитывает, хранит в себе, а потом выпускает обратно в атмосферу. Как выпускает в воздух яд дерево Анчар в стихах Пушкина… Не читал?

— Не- а… Не помню… А зачем выпускает-то?

— Чтобы зло на земле не переводилось. Многим это выгодно.

— Например, конторе ИИ…

— И не только…

— А мальчик-то при чем?

— А он должен это дерево срубить…

— А не отравится? Я вспомнил стихи про Анчар, нам читали!

— Сказка же. В сказках добро всегда побеждает зло…

— Не всегда, — надулся Том. — Оловянный солдатик расплавился. — И он почему-то вспомнил про Катю.

— Расплавился. Но сердечко осталось…

— И я должен буду это дерево рубить?

— Том, это же комбинированные съёмки. Ты только подступишь к нему с топором… или с бензопилой, не знаю. А дальше займётся бригада лесорубов. Говорят, дерево особой породы. Чудовищной величины. Растёт на диком островке, в заливе, и оплело этот остров корнями, как спрут. А высота метров сто… Вроде как секвойя…

— Как что?

— Секвойя. В Америке есть такие гигантские деревья, у них возраст около тысячи лет…

— А, я вспомнил!.. А не жалко рубить такое? Это же редкость!

— Оно сухое и мёртвое. Только плодит вредителей…

— А ты видел его?

— Только в записи, на плейере режиссёра. Но и на экране впечатление жуткое… Том, если ты согласен, тебя свозят, покажут. Придётся тебе познакомиться с работниками студии. Их база на островке рядом с тем, где чёрное дерево…

— Неохота что-то знакомиться…

— А куда деваться-то?

— Наверно, вредные…

— Нет, что ты! Но… оригинальные личности. Этакая творческая компания из трёх особ… Да ты мог их случайно видеть. Когда был в гостях на пиратской базе! Они там отирались в музее. Круглый паренёк, длинный мрачный дядя и экстравагантная дамочка…

— Какая?

— Необычного поведения и внешности. Дёрганная такая и в камуфляже…

— Я видел! — сразу вспомнил Том. — Они ещё непонятно так пялились на меня. Сразу не понравились…

— Ну, по первому впечатлению судить не следует…

— А я сужу, — упрямо возразил Том. — Я помню, как их зовут. Круглого — по-детсадовски, Вовочка, длинного — бабьим именем, Ефросиний (противно даже), а дамочку — совсем по-идиотски, Дульсинея Порфирьевна. Дядя Поль, скажи, может быть нормальным человек с таким именем?

— А почему нет? Вспомни Венеру Мироновну. Она же Афродита Нероновна… Замечательная женщина… Кстати, вчера звонила, передаёт привет…

— Пронюхает, что нет пироскафа, и сразу начнёт салазки гнуть, чтобы меня в «Фонарики»…

— Ты пока что на съёмках…

— «Пока»…

— Том, не впадай раньше срока в в депрессию.

— Во что?

— Ох, зануда… В уныние.

«А я и не впадаю», — подумал Том. Потому что помнил: есть наследник Юга с его твёрдыми обещаниями. Он тут же подумал, что пора позвонить Юге: как он там? Но мобильник рядом с подушкой ожил сам.

Это был не Юга. Звонила Настя, двоюродная сестра Кати…

Том слушал полминуты. Вскочил.

— Дядя Поль, можно Донби отвезёт меня на улицу Новых Сапожников? Катя заболела…

У Катиного крыльца деликатный Бамбало спросил:

— Том, тебя подождать?

— Не надо, бегите греть яйцо…

Катя лежала в полутёмной комнатке на узкой кровати с деревянными петушками. Под зелёной, с рисунком и из листиков, простынкой. Песочные кудряшки были растрёпаны на подушке, на жёлтых глазах-бабочках словно сложились крылышки. Но они раскрылись, когда Том заскочил с улицы.