Бог смерти не любит яблоки - Алиса Чернышова

Гость, впрочем, тоже не потрудился придумать себе стоящий аватар. И его настоящее, как успел уже убедиться Танатос, лицо знакомо большей части образованной галактики.

— Ваше высочество. Какая честь.

— Генерал Танатос. Ну разве это не чудесная встреча? — Агенор, так называемый “чёрный лис гвадской короны”, обманчиво-мягко улыбнулся.

Танатос с некоторой иронией подумал, что всё это действительно символично. Он ведь тоже мальчик, спустившийся со звёзд — но совсем не чистый, не добрый, запятнавший свои руки в крови. Неудивительно, что у него другие баобабы, другая роза, больше напоминавшая яблоневый цвет… и теперь вот другой лис.

— Смотря для кого, ваше высочество, — заметил Танатос насмешливо. — Очень неосмотрительно с вашей стороны прийти сюда. Знаете, на глубоких уровнях вирта для людей неподготовленных риск инсульта в разы повышается. И может так случиться, что даже ваш продвинутый медицинский чип не успеет. Досадные сбои там и тут происходят, от них не застраховаться.

Агенор рассмеялся. Он не выглядел испуганным — впрочем, он даже вне вирта считался одним из самых лучших актёров. Прекрасному принцу в своё время удалось одурачить даже разведку Гвады: характеристика на него гласила, что он любитель богемного образа жизни, политикой интересуется чуть менее чем никак и не представляет собой значимую угрозу. Что уж там, альданская разведка приложила руку к тому, чтобы именно Агенора поставили заведовать защитой квадратов десять-семнадцать. Мотивируя это тем, разумеется, что дотуда война точно не доберётся, и богемный принц будет себе тихонечко там сидеть и обниматься с красотками и красавцами.

Стоит ли говорить, что по состоянию на данный момент квадраты с десятого по семнадцатый были единственными, которые ещё держали оборону? Правда, в квадрате десять наметился прорыв, который Гелиос должен расширить любой ценой. Но пока что сквозь внутреннее кольцо гвадской обороны не удалось прорваться даже ему со своим блистательным Альфа-отрядом. Что, как ни крути, восхищало.

И вот теперь принц Агенор, тот самый представитель королевской фамилии, который сидел диро Эласто и Земному Союзу костью в горле, вальяжно прошёлся по покрытой трещинами поверхности планеты Танатоса и небрежно присел в то самое кресло, в котором обычно сидела она.

— Я прекрасно знаю, что вы можете меня убить, — шикарная улыбка принца Агенора, которая так часто оказывалась на первой полосе вирт-медиа, засияла ещё ярче. — Я знаю, что вы такое, ари. Но вот кто вы такой… Моё упущение, что мне не пришло в голову задаться этим вопросом раньше. А ведь кому, как не мне, стоило бы знать о глупых предубеждениях и прилипших к лицу масках… Но повторюсь: я хорошо знаю, что вы такое. Потому понимаю, что для вас не проблема меня убить. А ещё, кажется, я понемногу начинаю узнавать, кто вы такой. Потому понимаю, что вы меня не убьёте.

— Любопытно, — Танатос присел напротив и отпил никогда не кончающегося чая. — В таком случае вам придётся рассказать мне, что же помешает мне вас убить. Или вы верите, что я вас пожалею?

Агенор фыркнул и приподнял свою чашку в элегантном жесте человека, который задолго до рождения Танатоса привык посещать по сотне официальных чаепитий за год.

— Пожалеете? И в мыслях не было, ари! Не то чтобы вы не способны на жалость — о, мы оба прекрасно знаем, что ещё как способны. Ещё и побольше моего. Только вот жалость — это не аргумент для разговора двух почтенных и влиятельных джентльменов, имеющих общие интересы. А вот взаимная выгода — это уже аргумент. И, смею верить, для нас обоих. В чём-то вы выгодны мне, в чём-то — наоборот. И, объединившись, мы можем выиграть в большой игре, одной на двоих. Страны разные, но суть игры у нас с вами одинакова, не так ли?

— Не понимаю, о чём говорите.

— Ах бросьте, вы понимаете. Я узнаю такие вещи, когда вижу их: вы такой же предатель, как я. Вы играете против главы своего государства — и во благо себе подобных. Ну разве это не отличное совпадение?

Танатос помолчал, задумчиво рассматривая Агенора. Лис, лис… Сюда бы Деймоса или Родаса, чтобы помогли понять истинные мотивы этого кадра. Но любимый брат — в далёком Земном Союзе, налаживает подпольную сеть торговли оружием. Ставить под угрозу его прикрытие неразумно. А Родас… Танатос, в отличие от Фобоса, младшенькому с его расщеплением личности не доверял ни на йоту. Фобос называл их младшего “вещью в себе”, Деймос — “вещью не в себе”. По скромному мнению Танатоса, последнее утверждение куда ближе к истине. Да и выцепить Родаса сейчас было нереально: он додавливал сопротивление центральных систем Гвады, и надолго отвлечь его нельзя.

Так что всё, что Танатосу оставалось — опираться на собственные инстинкты. И те однозначно утверждали: если бы принц хотел уничтожить богов, компромата ему хватило бы. Но он пришёл поговорить. Так что вопрос только в том, что они тут имеют — шантаж, игру с двойным дном или…

— Опасные утверждения, ваше высочество, — сказал Танатос медленно. — Такого рода слова, сказанные не в то время и не тому собеседнику, могут завести в очень неприятные места.

— О, несомненно! И я даже опущу банальность о том, что опасность — это почти моё второе имя. Джентльмен несомненно должен следить за тем, что вылетает из его рта. Но в данном случае вы можете считать их скорее жестом доброй воли с моей стороны. Так уж случилось, что я узнал некоторые ваши секреты, рискну сказать, опасного толка. Считайте это признание шагом навстречу.

— И как я должен убедиться, что ваши намерения соответствуют озвученным?

— Это сложно, ари. Мы с вами сейчас — рыбы, плывущие против течения в шторм. Вода мутная. Со дна поднялось много грязи, и полуразложившихся трупов, и замаскированных хищников. Кому можно доверять в этой мутной воде, если не получается верить даже собственным глазам? Таковы уж они, интересные времена.

— Вы весьма поэтичны.

— Да, каюсь, грешен. Двадцать лет учёбы на Брайдине что-то делают с мозгом. Клянусь, после финального экзамена по ранней истории я ещё неделю разговаривал только на латыни… Но да, мы с вами не можем доверять друг другу. Однако, вы можете спросить, выслушать ответы и сделать выводы. Со своей стороны я гарантирую, что либо отвечу правду, либо не стану отвечать вовсе.

Что ж. Он не должен спрашивать, но…

—