Обман Розы (СИ) - Лакомка Ната

Напрасно я напоминала себе о временном договоре с графиней, напрасно умоляла собственное сердце не поддаваться, не таять так сладко, но все было тщетным.

И мне, глупой Розе Дюваль, оставалось лишь одно – наслаждаться настоящим, не думая о будущем. Но как можно не думать о грозе, что вот-вот разразиться?..

Такие невеселые мысли одолевали меня, когда однажды перед обедом я стояла во внутреннем дворике, глядя на струйки садового фонтана.

Я настолько глубоко задумалась, что не сразу заметила, что нахожусь в саду не одна. По ту сторону металлического фигурного забора прогуливалась пожилая дама – моя соседка, что каждое утро кормила голубей. В этот раз она держала на согнутом локте толстого кота – рыжего, кругломордого, который висел на руке хозяйки с видом некоронованного повелителя мира.

Дама явно хотела заговорить со мной, потому что едва наши взгляды встретились, она остановилась.

- Добрый день, мадам, - приветствовала я ее, улыбаясь. – Какой у вас милый кот. Как его зовут?

- Маржелон, - ответила она приятным голосом – низким, не дребезжащим, как обычно бывает у старух. – Мы не были представлены друг другу. Я – дама Ботрейи, но можете называть меня по имени – Мари-Аннет.

- А я – Розалин де ла Мар, - назвалась я. – Вот и познакомились, и обошлись без официальных представлений.

Но дама не разделила моей шутки и смотрела на меня пристально, оценивающе, и ее кот тоже следил за мной. Я невольно поежилась под их испытующими взорами.

- Я знаю вас, - изрекла, наконец, дама. - Вы так мило улыбаетесь мне каждое утро. Но вы ведь не графиня де ла Мар.

Вот гроза и разразилась, только пришла не с той стороны, что я ожидала.

Наверное, у меня был очень идиотский и испуганный вид, потому что старушка сдержанно улыбнулась и поманила меня пальцем, приказывая подойти поближе к изгороди, разделяющей наши дворы. Я приблизилась – медленно, чуть чувствуя ноги.

- Не надо считать пожилых людей идиотами, - презрительно сказала мадам. – Розалин - эта мерзавка, жила здесь до вас. И черта с два, если она меня замечала. А вы – совсем другое дело. Вы как цветочек – солнце взошло, и вы тут же раскрываете глазки ему навстречу, а уж как поёте… Я бы хотела представить вас маэстро Рикарди, он часто у меня бывает.

Я не ответила, продолжая смотреть на нее настороженно, и старуха фыркнула:

- Не бойтесь, я сохраню ваш секрет. Мне нет дела, что вы затеяли. Пусть даже прикончили эту мегеру, о ней никто даже плакать не станет. Сколько любовников она сюда попереводила – мне-то все видно в окно.

- Мадам… не говорите так… - произнесла я тихо, и покраснела – ничего не смогла с собой поделать, хотя стыдно должно было быть не мне, а Розалин.

- Я уже в том возрасте, когда могу позволить себе говорить правду, - заявила дама. – Приходите ко мне завтра на чай. Я хотела бы поболтать с вами.

Я смогла только кивнуть в ответ, и в это время появился Этьен – наверное, улучил время, чтобы пообедать со мной, и я впервые не обрадовалась появлению графа. Но дама Мари-Аннет помахала ему рукой, подзывая, и он подошел, рассыпаясь в комплиментах.

Он галантно поцеловал старушке руку, а та скептически выслушивала его витиеватые восторги относительно того, как замечательно она выглядит.

- Ты изволишь, наконец, заткнуться, де ла Мар? – перебила она его, и Этьен довольно расхохотался. – Позволь поздравить тебя с такой замечательной и прекрасной женой, - продолжала пожилая дама. – Мы с ней очень славно поладили. И на твоем месте я держала бы ее двумя руками, чтобы никто не украл этот нежный цветок, - она многозначительно посмотрела на Этьена. – Сделай ей поскорее ребенка, и она никуда от тебя не денется.

Я ахнула, пряча лицо в ладонях, но графа подобная вольность позабавила.

- Спасибо за совет, мадам, - поблагодарил он. – Я давно над этим подумываю.

- Главное, им воспользуйся, - проворчала она. – Всего доброго, голубки. Мне пора покормить ваших собратьев там, на крыше.

Она ушла, волоча Маржелона, который взирал на мир с таким же королевским величием, хотя его задние лапы путались в высокой, некошеной траве.

- Слышала, что она сказала? – спросил Этьен, обнимая меня за талию и притягивая к себе.

- Ты же знаешь, - ответила я, глядя в землю, - мне нельзя.

- Я подожду, - ответил он беззаботно. – Знаешь, мне кажется, я полюбил тебя сильнее, чем раньше. Раньше мне нравилась твоя красота, теперь я разглядел душу.

- Глупости, - пробормотала я, хотя слова его были мне очень приятны. – Джавай не будем об этом.

- А я хочу только об этом, - ответил он.

Держась за руки, мы вошли в дом, и там Этьен начал целовать меня, едва закрыл за нами двери. Прямо в полумраке прихожей, прижав спиной к шкафу. Я не слишком противилась… Вернее, совсем не противилась, и обняла его за шею, закрывая глаза и предвкушая, что сейчас будут забыты и обед, и работа…

Дверь распахнулась так резко, что мы с Этьеном зажмурились от света, ударившего в глаза.

- Этьен! Что за новости! – услышала я пронзительный женский голос. – Что ты сделал с нашей девочкой?! Почему ты держишь ее взаперти?!

В прихожую вошли двое – мадам и месье средних лет. Она – молодящаяся, довольно красивая дама, одетая пышно и чуть более ярко, чем требовалось для ее возраста, а он – сухощавый, в клетчатом модном пиджаке и лакированных туфлях, со злым и желтым лицом, какие бывают у язвенников и больных разливом желчи.

- Ну вот, Розалин, - произнес Этьен, и объятия его стали еще крепче, - твои родители пожаловали. Добрый день, мама и папа. Могли хотя бы предупредить о визите.

- Почему это мы должны предупреждать, если хотим увидеть дочь?! – возмутилась мадам, проходя в прихожую и по-хозяйски вешая зонтик на вешалку. – Розалин, дорогая! Наши общие знакомые сообщили мне, что ты живешь, как пленница! – она подошла, раскинув руки для объятий, но Этьен и не подумал отпускать меня.

- Как видите, мадам, с вашей дочерью все в порядке, - сказал он. – Как раз сейчас я хотел с ней уединиться, да вы помешали.

- Мать не может помешать своей дочери, - заявила дама с вызовом.

- Пойдем в гостиную, Виоль, - сказал мужчина, снимая шляпу и приглаживая остатки волос на висках. – Я как раз хочу чаю. Не будем мешать… уединению.

Они прошли в гостиную, ничуть не смущаясь и переговариваясь на ходу. Судя по всему, мадам обсуждала туалет какой-то Жаклин, которая встретилась им по дороге. Мадам трещала, как сорока, а ее муж отвечал хмуро и односложно. Они как будто сразу позабыли обо мне – о своей дочери. То есть о Розалин. Но мне придется встретиться с ними в гостиной.

Я смотрела им вслед с ужасом,

- Они хотят чаю, - сказал Этьен, словно извиняясь.

- Д-да… - ответила я.

- Иди, распорядись, - он легонько подтолкнул меня в сторону кухни, - а я разузнаю, надолго ли они приехали.

Я была благодарна, что он, хотя и не зная этого, дал мне несколько минут передышки. Когда я вошла в гостиную, держа поднос с чайными чашками, блюдцами, заварником и прочими принадлежностями чаепития, Этьен сидел напротив родителей Розалин, и вид у него был не слишком дружелюбный. Правда, граф сразу вскочил, чтобы помочь мне поставить чашки на стол, и это дало мне еще пару минут перед очередным выступлением на сцене без знания роли.

- Тебе не следовало носить подносы самой, дорогая, - сказала я апломбом мадам. – Для этого есть слуги.

- Мне не трудно, - ответила я коротко и улыбнулась.

- Я настаиваю! – дама сердито посмотрела на Этьена. – Ты такая нежная, тебе нельзя поднимать ничего тяжелого. Надеюсь, твой муж это понимает.

- Понимаю, мадам, - утешил ее Этьен. – Я сдуваю с вашей дочери пылинки, можете быть уверенной.

- Хм… - мадам Виоль окинула меня взглядом и изволила принять чашку.

Я налила чаю отцу Розалин, а затем и нам с Этьеном.

- Ты хорошо себя чувствуешь, моя дорогая? – участливо спросила мадам Виоль. – Выглядишь немного бледной.

- Все прекрасно, - ответила я, поднося чашку к губам – это избавляло от необходимости продолжать разговор.