Воровской дозор - Евгений Сухов

– Знаете, вы не вызываете у меня какое-то чувство симпатии. Поймите правильно, если бы я с вами повстречалась раньше, у нас, возможно, кое-что и заладилось бы. Но не сейчас, увы! А потому не могу вам ответить на ваше признание.

– Мне жаль.

– Ничего не поделаешь.

– Но почему?

– Потому что я не одна. Я живу с другим мужчиной.

Гельмуту показалось, что в мягких интонациях прозвучало сожаление.

– Что же мне так не везет в любви, – в отчаянии покачал он головой. – Стоит мне познакомиться с девушкой, которая мне очень понравилась, так она обязательно окажется несвободной. Почему же меня не было рядом, когда вы были одна?

– Значит, не судьба… Вы не расстраивайтесь, я не единственная женщина. У вас еще будет девушка, которая вам понравится и которая вас полюбит.

– Очень на это надеюсь. Но как вы здесь оказались, если не для того, чтобы познакомиться с мужчиной?

– Я пришла в этот клуб, чтобы послушать эту группу. Ее обожал мой отец. Тогда я не понимала почему, и вот когда подросла, мне стало все понятно.

– И почему же?

– Потому что они проживают свою жизнь на сцене. А это дано далеко не каждому. И потом, у них все песни про любовь. Пусть даже некоторые из них про несчастную.

– Да, это так, – охотно согласился Гельмут.

– Рада была знакомству, но мне надо идти, – посмотрев на часы, сказала девушка.

– Так скоро?

– Представьте себе, мой мужчина не ревнив, но ему очень не нравится, когда я задерживаюсь. Тем более в обществе незнакомого мужчины…

– Он знает, что вы невероятно хорошенькая и с вами будут пытаться познакомиться?

– Конечно. Это происходит всякий раз, как только я отправляюсь в клуб, чтобы послушать музыку. Но он так же знает, что ни у одного из них нет ни малейшего шанса.

– Значит, вы не предоставите мне даже шанса хоть как-то заслужить ваше расположение?

– Увы, это так.

– Жаль.

– Уверена, что вы не останетесь в одиночестве. С вашим напором и умением разговаривать с девушками вы просто обречены на победу!

– Спасибо, что оценили, но я никогда не замечал за собой подобных талантов. У меня такое впечатление, что мы с вами еще встретимся.

– Не думаю. В этом клубе я бываю крайне редко.

Девушка зашагала к выходу, слегка покачивая бедрами, и на какое-то мгновение Гельмут почувствовал опустошение, а щемящая музыка только обострила возникшее одиночество. Рядом с ним присела полноватая брюнетка с распущенными длинными волосами и заказала бокал белого вина. Гельмут внимательно всмотрелся в соседку – совсем не то, к чему он стремился в этот вечер. Но бегать по клубам, чтобы отыскать нечто подходящее, не пожелал.

– Девушка, можно вас угостить? – произнес он, надеясь спасти вечер.

– Мне показалось, что вы заняты девушкой, что сидела рядом с вами. Или она вас бросила, и вы решили переключиться на другую?

– У нас с ней все кончено. Она оказалась невероятно ревнивой, закатила мне сцену… Сегодня она просто превзошла себя.

– И что же она такого сделала?

– Она заметила, что я посматриваю в вашу сторону, и решила порвать со мной окончательно. И я очень надеюсь, что вы спасете меня от одиночества.

– Только в том случае, если вы угостите меня фужером шампанского, – кокетливо произнесла брюнетка.

– Такую девушку, как вы, я готов не только угостить шампанским, но даже искупать в нем.

Она весело рассмеялась, показав аккуратные ровные зубы, делавшие ее невероятно симпатичной.

– А вы забавный!

Появилась уверенность, что последующие несколько часов она просто не даст сомкнуть ему глаз. Вот только откуда взялась эта чертова печаль, терзающая душу, будто он расстался с лучшим другом…

– Мы непременно сегодня напьемся!

…Проснулся Гельмут от назойливого телефонного звонка, заполнившего своим перезвоном не только все помещение комнаты, но, кажется, и всю вселенную. С этим наваждением следовало что-то делать. Повернувшись, он увидел полноватые женские плечи, на которые неровной волной спадали длинные черные волосы. А это еще откуда принесло? Напрягшись, он вспомнил, что вчерашним вечером малость перебрал. Кажется, он заснул не один… Припомнились полузакрытые карие глаза и полноватые губы, накрашенные ярко-красной помадой. Потом он ухнул куда-то в черную дыру, где блуждал в лабиринтах галактик, пока в действительность его не вернул чей-то продолжительный звонок.

На правом плече девушки Гельмут рассмотрел черную родинку, напоминавшую по форме майского жука, и поймал себя на том, что хочет смахнуть его с атласной смуглой кожи, но потом, справившись с наваждением, потянулся за рассерженной телефонной трубкой.

– Слушаю, – произнес Гельмут, почувствовав во рту невероятную сухоту. Самое время порадовать себя бутылочкой пива.

– Гельмут, – узнал он голос начальника криминальной полиции, – собирайся быстрее и выезжай на работу.

– Что-то серьезное?

– Работаем по заданию Интерпола. Твой профиль, искусство! Украдены картины и еще куча всякого антиквариата. Все это незаконно выставлено на торги. Хозяин картин, предположительно, из Мюнхена.

– Питер, у меня есть время хотя бы надеть трусы? – хмуро спросил Пельц.

С начальником криминальной полиции Гельмут учился на одном курсе в мюнхенском университете, одно время они даже считались приятелями, где объединяющим началом были незакомплексованные студентки и путешествия по Европе. Немного позже, когда Питер стал его начальником, отношения между ними изрядно охладели. Так что в разговоре с ним он мог позволить себе некоторые вольности.

– Ха-ха! Вижу, ты не теряешься, оно и правильно. Знаешь, как только я женился, так сразу потерял форму, а ты все такой же заводной. Ладно, одевайся, брейся, делай там все, что положено… И торопись на работу!

Не прощаясь, Питер положил трубку. Он всегда в телефонном разговоре не здоровался и не прощался.

Девушка продолжала посапывать. Проклятье! Он никак не мог припомнить ее имя. Гретхен? Нет, не то… Может быть, Марта? Тоже не подходит, как-то иначе… Кажется, имя у нее было какое-то короткое и певучее. Точно, Элен!

Положив ладонь на крупную родинку, Гельмут произнес:

– Послушай, Элен, мне нужно идти… Знаешь, работа.

– Уже, милый? Так скоро? – потянувшись, проговорила девушка.

– Ты должна собраться и уйти.

– Ах, вот оно как… Все-таки у мужиков очень короткая память. Ты всю ночь плакался, что несчастен и одинок, просил выйти за тебя замуж. Оставил здесь на правах хозяйки…

– Хм… Кажется, я действительно был крепко не в себе, если решил предложить подобное.

– Я одного никак не могу понять, зачем нужно было бежать за мной с голой задницей на лестницу и уговаривать остаться? – Гельмут скромно промолчал. Этот эпизод ночи оставался в памяти белым пятном. – Знаешь, я и в самом деле подумала, что нравлюсь тебе. Мне даже показалось, что мы подходим друг другу. Во всяком случае, такого мужчины у меня прежде не было… А ты забавный! – дотронулась она пальцем до его кончика носа.

В словах Элен была правда, точнее часть ее. В приступах одиночества на него накатывало невероятное желание любить. И он не отпускал из объятий женщину до тех самых пор, пока она, наконец, не вымаливала у него пощады.

– Возможно, я неправ… Давай встретимся с тобой позже, а сейчас мне нужно идти.

– Почему бы тебе не сказать откровенно, как есть… Выметайся к черту, милая, из моего дома! Ты мне опостылела за прошедшую ночь. Ох, уж эти мужские деликатности. Больше ты меня не увидишь.

Пожав плечами, Гельмут направился в ванную комнату, ощущая спиной ненавистный женский взгляд и слыша шорох одежд, поднимаемых со стула. Чего он не терпел, так это выяснения отношений, а едва ли не каждая женщина, с которыми сводил его случай, выматывала ему душу необоснованными подозрениями. Собственно, эта была одна из причин, почему он до сих пор оставался неженатым.

Гельмут принялся внимательно изучать в зеркале свою физиономию, потрепанную в ночных баталиях. На него смотрел совершенно незнакомый человек: опухший, с заплывшими красноватыми и очень злыми глазами. Впрочем, другим после двух литров шнапса оно и не могло быть. Надо придать ему хотя бы немного божеский вид.

И вперед!

Гельмут даже не успел побриться, как дверь захлопнулась. Девушка-то с характером, едва косяки не отвалились от хлопка. Он вылил на лицо полфлакона одеколона и, внушив себе, что под глазами от вчерашнего возлияния не осталось и следа, оделся и вышел на улицу.

До места работы добрался за пятнадцать минут и, поставив машину на служебную стоянку, поднялся в кабинет начальника.

Питер сидел за большим черным столом, который, как сказывали злые языки, привез откуда-то из Нигерии, где нередко проводил сезон охоты. В принципе, работать он умел: раньше всех приходил на службу, позже всех уходил. Однако столь жесткий режим никак не отражался на его аскетичной внешности – он всегда выглядел безукоризненно.