Воровской дозор - Евгений Сухов

Жак Шатильон внимательно всмотрелся в лицо мужчины. Уже немолод, немногим около пятидесяти, с тяжеловатым взглядом. Собственно, в нем присутствовало все то, что состоятельного человека отличает от простого смертного. Интересно, каково это однажды проснуться и осознать, что не можешь расплатиться даже за чашку кофе, хотя еще вчера мог позволить себе не только дорогой обед, но и ресторан, в котором он приготовлен.

В какой-то момент Шатильон почувствовал даже некоторое торжество – пусть немного побудет таким, как все! В определенные периоды жизни это полезно. Вот только нужно иметь недюжинное здоровье, чтобы вынести свалившиеся на голову неприятности. Но, судя по лоснящемуся и холеному лицу господина Феоктистова, оно у него в полном порядке.

Итак, в этом деле все ясно. Нужно будет составить поручение британскому бюро, а оно пускай свяжется со Скотланд-Ярдом и проверит этот подозрительный аукционный дом «Козерог».

Составив поручение, Шатильон тщательно его перечитал. Получилось весьма неплохо. С тоской подумал о том, что встречи с генеральным секретарем, пребывавшим с самого утра в каком-то тревожном состоянии, не избежать. Впрочем, его неудовольствие следует воспринимать как издержки любимой профессии.

Шатильон подошел к зеркалу, слепил нечто похожее на улыбку и, подхватив папку с бумагами, уверенно вышел в коридор.

Уилсон Райни подошел к окну и посмотрел на набережную Виктории. По его представлению, лучшего места в Лондоне отыскать было трудно. Ради такого вида он прослужил двадцать пять лет в Скотланд-Ярде и, уже будучи начальником отдела, занял просторный кабинет с видом на Темзу. Уилсон глубоко вздохнул: так бы и простоял у окна до самого утра, любуясь на красоту, если бы не служба.

Нередко Райни покидал здание, чтобы выкурить сигарету рядом с древнеегипетским обелиском, почему-то названным местными жителями «Иглой Клеопатры», в окружении сфинксов, смиренно сложивших впереди лапы, будто цепные псы. В таком соседстве невольно начинаешь ощущать себя настоящим фараоном.

Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошла секретарша, желчная женщина сорока пяти лет.

– Вам пришел пакет, сэр, из британского Интерпола.

– Положите на стол, Элен, – произнес Уилсон и вновь уставился в окно.

– Вы не желаете взглянуть сейчас? – настойчиво поинтересовалась Элен, что было на нее весьма похоже, ведь она считала себя его правой рукой.

– Что в нем? – с любопытством взглянул на секретаршу Райни.

Что же ему так не везет? У всех его приятелей секретарши молодые, привлекательные, зачастую они проводят с ними не только служебные часы, но и досуг. А ему досталась старая дева с высохшей желтой кожей, на которую без сочувствия и не взглянешь. Его давние приятели, забегая к нему на службу, остроумно подначивали, что он склонен к геронтофилии, а потому оставил при себе бабку, что работает в Скотланд-Ярде с самого его основания. Строя сочувственные физиономии, говорили о том, что могут посодействовать в смене секретарши, благо, что молодые жещины в Лондоне еще не перевелись. Но Уилсон чаще всего отмалчивался или воспринимал шутки с веселым смехом. Наиболее дальновидные говорили о том, что он специально не меняет старую секретаршу на привлекательную блондинку, чтобы не отвлекаться во время работы.

Хм, в чем-то они были правы…

Но если быть более откровенным, старую Элен он не променяет ни на какую другую. Даже если ему предложат девушку месяца. Элен обладала массой деловых качеств, была невероятно умна, имела редкую память, и для нее не существовало работы, с которой бы она не справилась: будь то составление отчета или написание доклада. Так что такую секретаршу еще поискать! Прочие начальники отделов ему всерьез завидовали. А свое продвижение по службе он напрямую связывал с многими ее талантами.

– Это задание от британского бюро Интерпола, – пояснила Элен.

– Эти ребята неплохо устроились, – невольно хмыкнул Райни. – Главное их умение – отдавать поручения. Всем же остальным следует только брать под козырек. Ладно, я сейчас посмотрю.

– Хорошо, сэр. – Гордо вскинув высохшую голову, женщина удалилась.

Почему-то в ее присутствии Уилсон ощущал некоторую неловкость. Нечто подобное ощущает проказник, натолкнувшись на строгий взгляд классной дамы.

Уилсон Райни вернулся к столу и открыл принесенную папку. Еще одно ограбление, и опять фигурируют полотна, культурные ценности, стоимость которых составляет десятки миллионов долларов. И вновь аукционный дом «Козерог» – да, у него действительно весьма скверная репутация.

Первый раз он натолкнулся на этот аукционный дом три года назад, практически сразу же после его открытия. Тогда в одном из лотов заезжий американец узнал свою картину, похищенную несколько месяцев назад. Доказательство на право владения картиной он не представил – не иначе как сам приобрел ее не вполне законным путем, – а потому оснований для снятия лота с аукциона не нашлось, и она ушла за рекордную для художника сумму в пять миллионов фунтов стерлингов.

Были еще три памятных случая, связанных с аукционным домом «Козерог», продававшим артефакты, однако директору удалось замять скандалы. Причем в последний раз, когда выставлялся бюст Александра Великого, украденного прямо из запасников афинского музея искусств, шумиха был столь значительной, что думалось, дело закончится отстранением директора от должности. Но вопреки ожиданию, этого не произошло. Самым неожиданным образом пресса вдруг умолкла, будто получила чей-то строгий приказ. Сам директор, Мэйсон Томас – худенький тщедушный человечек, с бегающими глазками и беспрестанно улыбающийся, – уважения не внушал. Вряд ли ему под силу уговорить газеты умолкнуть. Следовательно, где-то за его спиной стоял некто влиятельный, способный в считаные часы прекратить воинствующую газетную истерию.

Уилсон Райни знал, что в ближайшее время ему представится возможность побеседовать с директором «Козерога» и, в конечном итоге, предъявить ему обвинение, а потому собирал о нем любую информацию: служебные и личные связи, пагубные пристрастия, привычки. Он знал даже марку пива, которую тот предпочитает, и название футбольного клуба, за который он болел. И вот сейчас, глядя на папку с документами, привезенную из Лиона, Райни понимал, что его час настал.

У него была еще одна причина, по которой он хотел повстречаться с директором. Виной тому его бывшая жена Луиза, которая ушла от него два с половиной года назад. Трудно было поверить, что после пятнадцати лет совместной жизни она тайком уложит в чемоданы свои вещи и, объяснившись короткой запиской: «Прости, я разлюбила, ухожу к другому», исчезнет навсегда из его жизни. Поразительно, но о существовании этого другого он даже не догадывался, и прошедшие пятнадцать лет совместной жизни для него пролетели как один счастливый день. Не было ни скандалов, ни какого-то раздражения в общении. Они невероятно подходили друг другу. Все это время он наслаждался близостью с любимой женщиной, а у нее, оказывается, существовала тайна, которая просто расколотила вдребезги последующий отрезок его жизни.

А вскоре он встретил свою бывшую жену в Центральном парке в обществе другого, которым оказался не кто иной, как директор аукционного дома «Козерог». Они прошли совсем рядом, так и не заметив его, и выглядели вполне счастливой парой – во всяком случае, Луиза так громко хохотала над шутками Мэйсона, что на нее невольно оборачивались прохожие.

Так что к директору аукционного дома «Козерог» у Райни были свои личные счеты, и он не собирался прощать его за расколоченное в склянки счастье.

Ну, что ж, теперь приступим…

Открыв папку, Уилсон Райни с особой тщательностью принялся изучать материалы, внимательно вчитывался в пояснительные записи, длинные сноски. Картины, украденные в разных частях света, какими-то неведомыми путями оказывались в небольшом аукционном доме под мифическим названием «Козерог». Выходит, что этот дом был специально создан для того, чтобы продавать краденые картины. Ведь желающих купить шедевр значительно больше, чем самих картин.

Подняв телефонную трубку, он позвонил заместителю:

– Вот что, Макс, давай собирай людей. Выдвигаемся в «Козерог», кажется, у меня есть против него нечто стоящее.

– Вы все-таки его достали, шеф? – обрадованно произнес заместитель.

– Я кое-что для него приготовил. И еще, позвони в технический отдел, пусть высылают к «Козерогу» машину, нужно записать их разговоры, – довольно произнес Райни и положил трубку.

Через сорок минут Уилсон Райни с небольшой группой в количестве пяти человек был в аукционном доме «Козерог». За прошедшие полтора года интерьер заведения изменился в лучшую сторону. С каждого угла попахивало серьезными деньгами. У входа, подпирая широкие балконы, высятся колонны. Здание до второго этажа облицовано лабродоритом, сверкающим фиолетовым светом. Внутреннее убранство тоже впечатляло – полы выложены роскошным итальянским мрамором глубокого черного цвета, лестницы сделаны из красного гранита.