Чёрная эстафета - Владимир Васильев

Мотыга мрачно глядел на Сизого.

– Вижу, ты тоже почувствовал ЭТО. Не бойся, когда понимаешь, что на тебя СМОТРЯТ, оно уже не так страшно. А по первому разу – да, жутковато.

– Погоди Сизый. Не так быстро. Какой смысл военным посылать нас? Хотят узнать, что там внутри – пусть вскрывают его сами. Мы-то тут при чем?

Сизый смешно уркнул и постучал себя по макушке.

– Военные боятся, дурья ты башка! Вот и послали двух остолопов покантоваться рядом с этим сундучком. Поглядеть – что с ними произойдет?

– А что с ними может произойти? То есть, с нами?

– Что? Дохлых муравьишек в канале видел?

Мотыга осекся, хотя уже собрался было проорать очередной вопрос.

Сизый в упор смотрел на него. Мотыге сделалось на редкость неуютно, но Сизый оставался вполне спокойным даже при таких неприятных речах, и это немного успокоило Мотыгу.

– Вообще-то военные могли послать своих шатов. Солдат. Мы ведь не солдаты, – неуверенно предположил Мотыга.

– Зато мы свидетели, напарник. Живые свидетели, которые видели это чешуйчатое диво. Мне сдается, что военные стремятся свести число осведомленных о нем шатов… и не шатов тоже к минимуму. Посылая нас, военные убивают одним когтем двух пайти: и свидетелей изолируют, и эксперимент ставят. Кстати, мне сдается еще и то, что наши военные играют во всей операции далеко не первую дудку. Иначе ко всей этой истории не проявляли бы столь пристальное внимание азанни.

Вот кто на самом деле ставит эксперимент: птички-недомерки, наши бывшие хозяева. А военных Багуты они просто терпят, как вчерашних сателлитов и сегодняшних якобы-союзников.

Мотыга ошарашенно выслушивал все это, и вдруг сообразил, что речи Сизого идут в эфир. Они ведь с Сизым облачены в скафандры.

«Умолкни, напарник! Нас могут подслушать!» – лихорадочно зажестикулировал Мотыга аварийным горняцким кодом.

– Да не слушает нас никто, – вздохнул Сизый. – Я сломал ретранслятор. В пределах модуля – там да, слушают. А тут – уши… гм… коротки, что ли? В общем, обломятся они.

Мотыга вяло дернул головой – когда приходилось поволноваться, всегда почему-то начинался этот нелепый тик.

– Значит, нас послали чуть ли не на смерть? – с тоской спросил он.

– Значит, – как-то на удивление беспечно и легко согласился Сизый. – Да только дураков нет помирать зазря. Мы еще побарахтаемся, напарник. Во увидишь.

Мотыга бледно улыбнулся – после разгромных откровений Сизого он был рад ухватиться за любую ниточку, пусть тонюсенькую, но дарящую проблеск надежды.

Надежда не умирает, что бы не болтали философы-теоретики. Иначе во Вселенной не существовало бы понятие «борьба». Ибо – какой смысл бороться без надежды на что-нибудь? На спасение, на богатство, на славу? Нужное подставить.

– Сизый… – выдавил из себя Мотыга. – Если ты знал все заранее, как ты мог согласиться? Как ты мог добровольно полезть в нору сугароза? А?

– Нас бы все равно убрали, Мотыга. Причем, очень быстро. Свидетели никому не нужны – ни азанни, ни военным. С этим сундуком связано что-то очень значительное, если с ним так носятся. Единственный шанс отсрочить смерть – согласиться на предложение полетать на этом исамаровом астероиде. И единственный шанс побарахтаться, попытаться обмануть смерть. А что до норы сугароза… Так имея ружье можно и туда слазить. – Вот, гляди, – Сизый извлек из кармана скафандра плоский кругляш в прозрачном пластиковом кофре. – Вот мое ружье.

Мотыга послушно поглядел. В свете локтевых осветителей кругляш сиял и переливался всем оттенками спектра.

– Это что?

– Это носитель. Астрогационный диск. Дело в том, что я соврал утром в кабинете босса. На самом деле я умею водить звездолеты и умею пользоваться астрогационными программами. Я шесть циклов летал вторым пилотом на «Гайтити». Просто это не отражено в моем послужном файле. По ряду причин.

«Вот откуда у него этот странный загар, – запоздало догадался Мотыга. – От фона икс-приводов и многих прыжков сквозь пространство…»

– Мы смоемся, напарник, – продолжал Сизый. – Смоемся вместе с этим куском камня и с этим недобрым ящиком. Соскочим где-нибудь в подходящем месте, а с загадками Роя пусть птички разбираются сами, без нас.

– Никогда не думал, что астрогационные программы пишут на такие странные носители, – невпопад пробормотал Мотыга.

Он действительно никогда не встречал таких дисков – его скромный пилотский опыт познакомил только со стандартными кристаллозаписями.

– А это не наш носитель, – весело сообщил Сизый. – Такими люди пользуются.

– Люди? – удивился Мотыга. – А откуда у тебя человеческие программы?

Сизый даже присел, предвкушая произведенный эффект.

– Не поверишь, напарник. Не поверишь. Здесь нашел, в соседней камере. Вчера. Пока ты встречал «мозги на ножках» и военщину. На нашем астероиде две техногенные вещи: сундук и этот диск. Ну, не считая свеженького модуля, конечно.

– А привод? – запоздало забеспокоился Мотыга. – Как же привод? Комп модуля разве снабжен человеческим приводом?

– Нет, конечно, – продолжал веселиться напарник. – Но я видел на складе музыкальный центр. К нему прилагается привод, совместимый с форматом этого диска. А преобразователь сляпать и слинковаться – пара пустяков. Инструмента, правда, нет, это плохо, но хорошему пилоту и шило инструмент. Ладно, пошли назад. Жутковато тут, если честно… И мумии эти еще… Смотри, в модуле особо не болтай, пока не прыгнем пару раз и я трансляцию не отключу. Да и кодом не усердствуй, у них и видеоконтроль наверняка включен.

– Хорошо, Сизый, – преданно выпалил Мотыга. – Буду молчать, как рыба.

Всю обратную дорогу по давящим пустотой и тьмой каналам гнезда Мотыга пытался осознать происходящее. Еще утром он радовался и гордился тем, что начальство его ценит. Что унтер так хорошо отзывается о его работе и личных качествах. Теперь же он остро осознал себя разменной фигурой в жерновах чужих, взрослых игр. Его, преданного и верного работника корпорации без малейших колебаний послали на смерть, лишь бы получить некую отдаленную и сомнительную выгоду. Это обижало, что и говорить. Может быть, Сизый ошибается? Просто ошибается? Ну, допустим, трения него с корпорацией и с азанни. Допустим, недолюбливает он и тех, и других, пусть даже заслуженно – за какие-то старые делишки. Вполне возможно что с ним обошлись круто и несправедливо. Но значит ли это, что корпорация обязательно пошлет их, ценных, как ни крути, работников на смерть при первом же удобном случае? И если их посылают на смерть – зачем было монтировать на астероиде довольно дорогой модуль-«шестерку» и еще более дорогой икс-привод? Расточительство какое-то. Необъяснимое расточительство.

Впрочем, нет, объяснимое.

Мотыга вдруг резко сменил точку зрения, словно разом переметнулся на позицию собственного оппонента.

Вполне объяснимое. При условии, что корпорация и азанни надеются узнать или получить нечто несопоставимое по стоимости с каким-то жалким жилым модулем и единичным икс-приводом. Сам Мотыга не сумел представить информацию, которая ценилась бы так высоко, но возможность ее существования вполне допускал. Да и, если разобраться, кем являются для боссов корпорации и для шишек из военного ведомства простые шахтеры и солдаты? Разменной монетой, не более. Во время давних войн их жгли в сражениях и гноили на стратегических рудниках даже не сотнями – тысячами. Сотнями тысяч. Несколько рас-сателлитов бесследно сгинули в горниле минувших войн. А ведь тоже, наверное, каждый бедняга-смертник надеялся, что именно его пронесет, что смерть минует и удастся выкрутиться. Лелеял свою хилую надежду и ждал, сцепив челюсти… Или что там сцепив?

Только перед шлюзом Мотыга будто очнулся, будто сбросил с мыслей липкую паутину, которая незаметно опутала его мозг.

«Исамарова жуть! – похолодел он. – Да что ж творится-то? Кто это моим сознанием вертит?»

Сизый всю дорогу молчал, и неизвестно – лезли ли ему в голову разные странные мысли, нет ли. Выглядел он бесстрастным.

Без проблем проникнув в пределы модуля, горняки освободились от скафандров, заглянули на склад за нужной техникой, и направились к центральному посту.

Едва бросив взгляд на голограммы астрогационной сшивки, Сизый сообщил:

– Эй, напарник, а ведь мы уже прыгнули. Мы теперь хрен знает на каком расстоянии от Багуты! За тысячу световых циклов, не меньше!

Мотыга, полжизни проработавший в космосе, попытался представить себе эту бездну, и не смог. То, что его напарник и бывший пилот говорит об этом как о чем-то само собой разумеющемся и не особо значимом, потрясло его.

Тысяча световых циклов. Если сейчас отыскать на обзорниках искорку Багуты, если она вообще видна с такого расстояния – он увидит свет, который помнит его далеких предков.

Прикосновение к галактическим масштабам, обыденность невообразимых расстояний и длительных промежутков времени – разве это не странно? Как миллионы разумных существ до него, Мотыга впервые ощущал себя поднявшимся из мелкой суеты к самым звездам.