Евгений Мартынов. Белокрылый полёт - Юрий Григорьевич Мартынов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нечаянно наткнувшись на такую «любовь», известный человек не рискнёт ещё раз обращаться к незнакомым людям за содействием, а предпочтёт «проверенный вариант», даже если при этом придётся, например, из одного конца Москвы ехать в другой. Эксцессы, подобные вышеописанному, приключались и с Мартыновым. Так, однажды вечером брату нужно было срочно купить бутылку шампанского: после записи на радио выяснилось, что у редактора день рождения, но по служебным обязанностям ему предстояло пробыть на работе допоздна. В славные времена развитого социализма, как мы знаем, с прилавков магазинов периодически что-то куда-то пропадало. Тогда пропали алкогольные напитки. Велев редактору подождать 15 минут, Женя на такси заглянул в один магазин, другой, третий… Ничего подходящего в нужном плане там не наличествовало. Подъехали к «Софии»: как нарочно, санитарный день! Тронулись дальше, к центру. Тут в глаза бросилась вывеска ресторана, директор которого неделю назад, при случайном знакомстве, любезно зазывал брата к себе на чай, вручив при этом свою визитку. Вот хорошо, визитка на месте – лежит в записной книжке с тех пор, как её туда положили! Женя решительно подошёл к входу в ресторан и постучался в запертую стеклянную дверь. Человек десять, стоявших у двери в тоскливом ожидании свободного столика, дружно глянули исподлобья, не скрывая своего неудовольствия от появления шустрого конкурента на желанное место. Однако швейцар с той стороны сразу узнал Женино, не раз виденное на телеэкране лицо и тут же, как часовой, отворил дверь, впуская артиста и властным голосом оповещая всех остальных: «Столик заказан!». Артист, однако, тут же предупредил, что забежал на минутку, и спросил, где у них сидит директор. Фамилия директора была простая – Иванов, – потому я её и запомнил. Но теперь в кабинете директора искомого Иванова не оказалось. А гордо восседавшая в директорском кресле орлиноносая, пепельно-крашеная блондинка серьёзно заявила:
– Иванов здесь больше не работает. Так что можете выбросить его визитку в мусорную урну. А в чём, собственно говоря, дело?
Женя, как всегда приветливо и просто, объяснил причину своего визита, ведь кроме бутылки шампанского ему от орлиноносой ничего не нужно было.
Ответная реакция была столь неожиданной, что ошеломила брата, без преувеличения, на несколько дней:
– Здесь вам не винный погреб и не забегаловка! Кто вас сюда пустил?! Ну-ка, выйдите сейчас же отсюда! Как вы посмели войти без очереди?! Иванов им свои визитки пораздавал! Он с артистами на лёгкой ноге! Ваш Иванов уже допелся и доплясался! Освободите ресторан!..
Изумлённый брат пробовал что-то вставить в шквалом обрушившуюся гневную тираду. Но было бесполезно: пепельно-крашеная демонстративно подняла «хай» и решила самолично сопроводить артиста к выходу, норовя выпроводить его почти что за руку. Первая, естественная, мужская реакция на женский крик – ретироваться, отступить (что Женя инстинктивно сделал). Вторая, следующая реакция, на крик несмолкающий и дурной, – рукоприкладство (прости господи!). Может быть, орлиноносая хотела таким своеобразным, крикливым образом сразу утвердиться на новом месте, может, она Иванова очень не любила (как выяснилось потом, сама она имела фамилию Михайловская – тоже, кстати, простую), но её неврастеничное хамство перешло границу мужского терпения. У выхода из ресторана брат, оправившись от дебютного нокдауна, применил наконец «ограниченную» мужскую силу и тут же выдал Михайловской такого «смачного» мата, что та, открыв рот, замерла!.. Однако через несколько секунд её крик снова долетел до окна отъезжающего Жениного такси. Она что-то истерично орала про жалобы куда следует, про песни, про Союз композиторов, про Иванова и забегаловку, про очередь и совесть… За шампанским пришлось отправиться с непоправимо дурным настроением на край Москвы – в свою, «проверенную» точку.
А на следующий день брат обзванивал знакомых милиционеров, прося у них на полчаса… автомат. Иначе, объяснял он, Михайловская не одного Иванова со свету сживёт – всем Ивановым будет «крышка».
– Нет, если я её не пристрелю, давление моё не нормализуется, – вещал брат друзьям по телефону. – И с ними надо только автоматом или, ещё лучше, пулемётом! Как чапаевская Анка делала.
– Женя, выбрось из головы эту дуру, – успокаивал оскорблённого артиста Жора Лебедянский, капитан ОБХСС[13]. – Я на своей должности столько крика и рыданий слышал от подобных Михайловских! Подожди, пусть она поработает пару месяцев. Мы ей потом такую ревизию устроим, что ни автомат, ни пулемёт не понадобится! Она у меня будет, стоя на коленях, твои песни горланить!.. А ты говоришь: автомат.
Приятно после концерта сфотографироваться с красивой поклонницей, притом хорошо поющей
Вместе со съёмочной бригадой телепрограммы «От всей души» и её популярной ведущей Валентиной Леонтьевой Евгению довелось побывать во многих славных местах советской страны
Автомат с пулемётом – это, конечно, «чёрный юмор». Но орлиноносая и пепельно-крашеная Михайловская действительно выбила брата из колеи на неделю (это уж точно), а может даже и на две. Для творческих нервов подобные перипетии безболезненно не проходят. Так же как небезболезненно прошёл для брата и другой случай, похожий на предыдущий. Во время телевизионных съёмок в концертной студии «Останкино» к нему подошла женщина средних лет и представилась главным музыкальным редактором радиокомитета не то Марийской, не то Мордовской АССР (да простят Евгения Мартынова, и меня вместе с ним, граждане этих республик за нашу забывчивость и неразборчивость). Выразив своё восхищение Жениным творчеством, редактор попросила брата, если будет возможность, выслать ей записи его новых песен, так как в их фонотеку из Москвы песен Мартынова почему-то не присылают. Свой адрес и телефон она написала на пригласительном билете в концертную студию. Женя обещал помочь ей в этом вопросе, но билет с записанными координатами, к сожалению, потерял где-то за кулисами в процессе переодеваний и общений с коллегами, редакторами и поклонниками. Запомнив искреннюю просьбу красивой женщины и данное ей обещание, брат тем не менее не мог точно вспомнить её нерусского имени и, главное, названия республики, в которую предстояло послать фонограммы: Марийская или Мордовская – какая-то из них. Недолго думая, Женя узнал через Госкомитет по телерадиовещанию СССР адреса радиокомитетов этих двух республик и
