В плену желания - Розмари Роджерс

Хелена боялась отвечать себе на эти вопросы.

До встречи с Франко она не знала, что такое физическая страсть, никогда не испытывала ее. Она имела любовников и раньше; Арчи иногда знакомил ее с мужчинами и предлагал ей сблизиться с ними, если те могли оказаться полезными. Но она ничего не чувствовала (как настоящая шлюха, сказал однажды Франко), пока он не прикоснулся к ней, заговорил, стал изучать ее. Франко хотел узнать ее, узнать о ней все. Проклятие! В этом заключалась его власть над ней. Поэтому вопреки всем усилиям ей не удавалось выбросить его из головы, снова превратиться в ту бесстрастную, искушенную, скучающую светскую женщину, которой она, как ей казалось, когда-то стала.

Будь он проклят! Франко дотронулся до нее и открыл в ней что-то такое, о существовании чего она раньше не догадывалась. Почему он все испортил?

— Хелена, давай уедем, — настаивал он. — Куда угодно, только вместе. Арчи найдет подходящий предлог для развода — кого это касается? Ради Бога! Твой отец сделал свои миллионы, владея серебряными приисками; мой отец был наемником и дельцом. Неужели этот чертов титул, так важен для тебя?

«Он отказывается прислушаться к голосу разума», — подумала Хелена. Но Франко не походил ни на одного из тех мужчин, которых она знала прежде! Не желал идти ради нее на компромиссы, сколько бы она ни умоляла его сделать это. Даже не пытался понять, в каком положении она находится, какие у нее обязательства. Он разорвал ее душу на части; чтобы спасти себя и вновь обрести психическое здоровье, она, в конце концов, демонстративно завела себе нового любовника.

«Но почему, — с жалостью к себе подумала Хелена, — я выбрала именно этого невероятного хама, Реджи Форрестера?»

Сблизившись с Реджи, она потеряла Франко. А он, похоже, совершенно невозмутимо переключил свое внимание на Сабину, сестру Реджи. Словно все происходившее между ними было ничего не значащим пустяком! Словно на самом деле он не испытывал тех чувств, о которых говорил ей.

О, она поступила правильно и благоразумно, взяв инициативу в свои руки и положив конец их связи, пока та не зашла слишком далеко.

В конце концов, она — графиня Седжвик. Жена человека, которого, по мнению многих, ожидали высочайшие государственные посты. Ей следует быть счастливой. Или хотя бы довольной тем, что она имеет. На первый взгляд она обладала всем, о чем только может мечтать любая женщина. И все же у нее не было того, в чем она действительно нуждалась!

Хелена уткнулась лицом в отделанную кружевами подушку. Совершенно обессилев, она, наконец, заснула со слезами на кончиках ресниц.

Сидящей в своей комнате Лауре не удавалось заснуть; она постоянно напоминала себе о том, что обещала графу д'Арлингену отправиться с ним рано утром на верховую прогулку. Чем вызвано охватившее ее беспокойство? Ночная рубашка из нежного шелка задралась к талии, девушка раздраженно одернула ее и спросила себя, зачем вообще надела эту вещь. Может быть, чтобы не шокировать горничную, которая принесет утром кофе и круассаны? «Не знаю, — подумала Лаура. — Не знаю, почему мне так неспокойно, почему я не могу заснуть». Мишель Реми, бывший возлюбленный мамы. Лаура невольно гадала, что же все-таки происходит между ними. Возможно, этим объяснялся ее извращенный интерес к нему.

«Должен признаться, сначала ты вызвала у меня любопытство. Не просто любопытство — я почувствовал себя заинтригованным. Но теперь, когда мы познакомились, я смог поговорить с тобой и понял, что меня интересуешь именно ты. Уже не потому, что ты — дочь Джинетт, а потому, что я нахожу тебя очаровательной женщиной!»

Лаура слишком ясно помнила эти его слова. Представляла свою мать с Мишелем. Что, если она… Лаура попыталась уничтожить картинку, проникшую было в ее сознание, но — черт возьми! — Мишель Реми действительно интересовал ее! Она еще не знала, как далеко готова пойти, не хотела, и думать об этом. Возможно, она будет дразнить, и соблазнять его, как когда-то ее мать, и не более того.

Она погрузилась в беспокойный сон, но другие картинки без разрешения посещали ее воображение, нагнетая тревогу. Слишком многое ей хотелось забыть, отогнать от себя. Балансируя между сном и бодрствованием, Лаура то превращалась в свою мать, то снова становилась собой. Она не могла понять что-то очень важное в отношениях матери и отца. Подумав о родителях, Лаура, как всегда, представила себя возле двери их спальни ждущей, когда же они, наконец, выйдут оттуда. Она всегда гадала, что там происходит, и не смела спросить.

Картинки продолжали преследовать ее. После споров и резких слов за родителями захлопывалась дверь. Через некоторое время они появлялись с таким видом, будто ничего не произошло. Только не для нее! Но в какой степени она походила на отца, мать? Она должна была выяснить это, хотя и боялась того, что могла открыть.

Сны сменяли друг друга; Лаура беспокойно крутилась в постели, сбросила с себя простыню. Потом, когда поленья в камине превратились в пепел, она снова натянула ее на свои замерзшие плечи.

Дороги, гостиницы и дома, места, которые она посетила и покинула в поисках новых ощущений. Опера — Ла Скала — Бейрут — Париж — Вена — Россия… Лекции и занятия…

Похоже, она сама менялась. Замечала это, словно глядя в новое зеркало. Столько разных зеркал… лиц… масок… Нет! Лаура поежилась и начала, наконец, погружаться все глубже и глубже в уютную безопасную тьму, свободную от сновидений.

Глава 20

— Я отнюдь не рад ее присутствию в городе, тем более что она не сочла нужным известить меня хотя бы просто из вежливости! — рассерженно произнес Франко, пройдя от одной стены библиотеки, залитой каминным светом, к другой. — Конечно, я слышал, что моя дорогая сестра чересчур загружена делами, — продолжил он. — Как и ее близкая подруга графиня Седжвик! Лаура провела в Лондоне всего несколько недель, и о ней уже говорит весь город; возле нее уже крутятся охотники за наследством, включая Реджи, брата нашей очаровательной маленькой Сабины. Не говоря уже о графе д'Арлингене. А это, по-моему, уже заходит слишком далеко! Я уверен, что Лаура знает, а леди Онория — нет, иначе бы она не допустила такое. Скажу тебе честно, — Франко резко повернулся к своему другу, сидящему возле камина, — мне надоело слышать о последних выходках Лауры от кого бы то ни было!

— А в первую очередь — от нашей общей знакомой, очаровательной и любезной леди Вестбридж, — произнес Трент бесстрастным голосом. — Ты был прав относительно нее — ей известно буквально все, к тому же она весьма услужлива.

— О, это верно! — Франко невольно усмехнулся. — Послушай, Трент! Я все-таки брат Лауры. Что мне делать?