Подводные волки - Валерий Рощин

Старик, одетый в темное брезентовое рубище, тотчас остановился и, слегка повернув голову, прислушался…

Зажав старлею рот, я шепнул в самое ухо:

– Заткнись и запомни: у слепых великолепно развит слух. Усек?

Тот кивнул, и мы с минуту стояли неподвижно под звуки удалявшихся шаркающих шагов и частый стук палки…

– А теперь давай посмотрим, откуда он явился, – подошел я к последней двери.

Надежды обнаружить за ней вожделенный выход практически не оставалось, но и выбора у нас – как на раздаче казенных харчей.

Маринин плавно открыл дверь, одновременно освещая фонарем внутреннее пространство, а я, держа наготове автоматный ствол, заглянул в расширяющуюся щель…

Прежде всего поразил ударивший в нос запах – адская смесь чего-то кислого, похожего на передержанные в уксусе огурцы, и оглушительно соленого.

Внутри никого не было.

По отработанной схеме оставил напарника в коридоре, приказав потушить фонарь и постоянно вращать слуховым аппаратом. Сам зашел в помещение. Так… что у нас здесь?

По всему периметру довольно большого зала был устроен наклонный каменный желоб, по которому журчала проточная вода. Поверхность желоба испещрена трещинами, из каждой произрастало по несколько кустов темно-зеленых и бурых водорослей. Середину зала занимали плотно составленные столы с множеством стеклянных банок – пустых и наполненных нарезанными водорослями. Здесь же лежали большая разделочная доска и пара кухонных ножей.

Запустив руку в одну из банок, я достал кусочек тонкого лентообразного листа, похожего на обычную морскую капусту, понюхал, попробовал на вкус… Ничего. Чем-то напоминает маринованный чеснок, только с легкой горчинкой.

Из следующей банки вынул нечто сморщенное и дырчатое. Снова попробовал… Этот вид приготовлен с большим количеством соли. Помню, угощали меня в Приморье таежным папоротником. Так вот, хранится он, обильно пересыпанный солью, и если перед варкой-обжаркой его недостаточно промыть, вкус будет примерно таким же.

В третьей банке в уксусном маринаде, щедро приправленном перцем и еще какой-то пряностью, плавали мелко изрубленные водоросли. Попробовав кусочек, я выплюнул его на пол, так и не поняв, на что походит данное блюдо, и пробормотал, оглядываясь по сторонам:

– Кавказско-турецкая жгучая смесь. Больше ничего интересного. Ладно, пора заканчивать с дегустацией и топать к водоему…

Обратная дорога заняла втрое меньше времени – мы шли, уже не задерживаясь для осмотра помещений.

– Движения в этой части коридора не заметил? – спросил я на ходу у напарника. – Фонарного света не видел?

– Нет, Евгений Арнольдович, – крался тот следом. – Ни света, ни людей.

Подошли к крутому повороту. Заранее выключив фонарь, я вжался в стену и «поехал» бочком.

Выглянул…

Никого. Вдали виднелся слабо освещенный тротуар вокруг искусственного водоема. Маринину не терпелось попасть туда, а я несколько секунд стоял в раздумье – от стремительного рывка удерживало нехорошее предчувствие. Какое именно – пока не понимал.

– Идешь за мной – след в след, – вторично начал инструктировать новичка. – Отвечаешь за кормовой сектор. Усек?

– Так точно.

– Двинулись.

Прошли полсотни метров. Вокруг было тихо. Курс держали на светлое пятно…

За несколько шагов до выхода притормозили. Полчаса назад, выскочив из водоема, мы не успели толком рассмотреть главную достопримечательность подскальной базы – гигантский зал с прямоугольным водоемом посередине, рассчитанный аж на две подводные лодки. Теперь торопиться было некуда, позиция удобная – нас во мраке коридора никто не заметит.

Мы находились в начале левого коридора. Перед нами – тротуарная перемычка, соединявшая два причала. Ширина водоема метров двадцать, а общая ширина зала – около сорока. Вдоль стен на причалах теснились проржавевшие бочки из-под топлива, высились штабеля пустых деревянных ящиков. Выше были проложены кабели и трубы. Еще выше тускло светили матовые лампы. Что находилось правее, нам, к сожалению, не видно – осмотру мешал корпус подводной лодки с каким-то начертанным на рубке индексом, но из-за слабого освещения и потемневшей краски была заметна лишь первая буква «U».

– Странно, что здесь не выставлена охрана, – прошептал Маринин.

– Зачем она нужна, если тоннель перекрыт стальной задвижкой?

– Ну, так… На всякий случай.

– Кто их отыщет в этом медвежьем углу? Немцы – народ рациональный, лишних телодвижений делать не станут.

– Согласен.

Итак, что мы имели на данный момент?

Вход в правый коридор расположен по ту сторону тротуарной перемычки, и нас отделяют от него полсотни шагов. Быстро бежать в толстых гидрокомбинезонах, стесненными ремнями подвесной системы, да еще с тяжелыми ребризерами – не получится. А бежать надо. Не сидеть же сложа руки в ожидании помощи извне…

– Ну что, готов? – спросил я старлея.

– А куда я денусь! – задорно ответил тот.

Молодец, мальчишка, духом не падает. Значит, наш человек.

Дружно выскочили на перемычку меж двух причалов и быстрым шагом потопали к правому коридору, откуда изредка доносились далекие голоса и звуки старого джаза.

Но едва мы разогнались, как в проеме коридора появился все тот же слепой старик в грязном рубище, с палкой и пустыми котелками в руках.

От неожиданности мы остановились ровно посередине перемычки. Шаркая и подволакивая слабые ноги, старик двигался прямо на нас…

Я осторожно переместился в сторону и потянул за собой Маринина.

«Тихо, – приложил палец к губам. – Подождем – пусть пройдет…»

Поравнявшись с нами, старик почему-то притормозил. Подняв голову, прислушался и будто воздух понюхал…

«Что он мог унюхать? Многослойный материал наших гидрокомбинезонов? Ребризеры? Или оружейную смазку автоматов?… – проглотил я вставший в горле ком. – Невероятно, ведь морская вода поглощает все запахи!»

Тем временем седовласый старец медленно подошел к концу тротуарной перемычки, а наше внимание целиком переключилось на правый коридор.

«Пошли», – тронул я за плечо Маринина. Мы возобновили движение, однако далеко отойти не успели – за нашими спинами раздался громкий скрип несмазанных дверных петель. Что это? Сквозняк, или старик добрался до одного из ближайших помещений технической зоны?

Я обернулся и выдавил сквозь зубы ядреное матерное слово. Старик не при делах – он даже не успел войти в левый коридор, а одна из дверей технической зоны действительно распахнулась. Только распахнул ее не ветер, а пожилой мужчинка среднего роста, глупо хлопавший зенками и хватавший ртом воздух.

Как же так? В чем дело?! Мы же только что стояли в метре от этой двери! Она была заперта, а изнутри не доносилось ни звука!

Впрочем, сейчас не до «разбора полетов». Нужно действовать.

По прижатому к животу мужика ящику с бутылками я догадался, что он послан начальством в продовольственный склад за шнапсом. Стало быть, момент рабочий и не слишком опасный. Главное – своевременно перехватить гонца и обезвредить.

Однако затея тут же провалилась, едва я успел сделать три прыжка в сторону левого коридора. Мужик бросил ценную ношу и под грохот бьющихся бутылок заскочил обратно в складское помещение. Дверь захлопнулась, а внутренний засов лязгнул за секунду до того, как я схватился за дверную ручку.

– Сука! – вырвалось у меня, и я принялся осматривать стену.

– Пусть сидит – он ничего не сможет сделать, – подбежал следом Маринин.

– Надо поторопиться. – Повернувшись, я быстрым шагом пошел к правому коридору.

– А что вы намерены делать?

– У нас есть отличный бонус. Нас ведь здесь не ждали, верно?

– Так точно.

– Стало быть, используем фактор неожиданности. Для этого…

Закончить гениальную мысль я не успел. Снова оказавшись на тротуарной перемычке, мы вдруг услышали истошно завывшую сирену.

Первых выскочивших из правого коридора обитателей базы мы положили автоматическим огнем из АДС. Следующие открыли ответную стрельбу, засев за распахнутыми стальными дверьми.

Это хуже. Теперь в невыгодном положении оказались мы – на узкой перемычке спрятаться от пуль негде, разве что последовать примеру слепого старца, прислонившегося спиной к голой каменной стене…

Схватив старлея за шиворот, я побежал к левому причалу – там возвышалось подъемное устройство, за мощными балками которого нас не достанут слабые пули немецких MP-40. К тому же по соседству сооружены штабели с десятком обильно смазанных солидолом торпед.

Отстрелявшись, Маринин лихорадочно перезарядил автомат.

– Экономнее расходуй патроны, – посоветовал я, посылая короткие очереди в сторону жилого блока. – У тебя много запасных магазинов?

– Один.

– То-то же…

Да, как учат любые боевые действия: лишних боеприпасов не бывает. Увы, но, в соответствии со спецификой работы, мы придерживаемся иной практики и никогда не таскаем на глубину более одного запасного магазина. Во-первых, боеприпасы тяжелы и чрезвычайно затрудняют движение. Это имеет особое значение на завершающем этапе – при подъеме с глубины, когда каждый лишний грамм снаряжения отнимает последние силы и вынуждает нещадно расходовать драгоценную дыхательную смесь. Во-вторых, все подводные баталии, в которых участвовали пловцы «Фрегата», имели скоротечный характер. Обычно хватает двух-трех очередей из мощного оружия, дабы противник был повержен или обращен в бегство. Я помню единственный случай в Тихом океане, когда мы с Михаилом Жуком противостояли голодным белым акулам – тогда действительно патроны стали дефицитом, и мы едва не погибли.