Подводные волки - Валерий Рощин

– Подъем, старлей! Не спать!..

Лицо понемногу начало розоветь, дыхание становилось глубже, и он наконец пришел в себя.

– Согрелся?

– Да. Получше. Спасибо…

Пора было выходить из воды, иначе следующие пятнадцать минут могли стать последними в его жизни, ведь спасительного аргона больше нет.

– Шевели конечностями – разгоняй кровь!.. – потянул я старлея в сторону носа.

Разгрузка не окончилась, а мы уже плыли в другой конец водоема, где предстояло найти лестницу, ведущую на каменный причал.

Да, водоемчик вместительный – в длину не меньше сотни метров. Дальний бетонный торец устроен под приличным наклоном и защищен толстым резиновым отбойником, дабы лодки не калечили форштевень. А по углам встроены металлические лесенки, на одну из которых мы и держали курс.

– Ждем здесь, – остановился я у крышки торпедного аппарата.

– Кажется, они закончили, – опять застучал зубами напарник.

– Вот и отлично. Подождем минуту для верности и чешем к лестнице…

Вот мы и на месте. Наши специальные автоматы АДС готовы к использованию в воздушной среде – регуляторы газоотводных механизмов переведены в соответствующий режим, ласты сняты и пристегнуты ремешками к скрытой под водой арматуре, из которой сварена лестница. Я осторожно поднялся по скользким перекладинам, за мной упрямо полз Маринин – еле живой от холода, но по-прежнему не желающий показаться слабым.

Разгрузка закончилась – не было слышно ни мужских голосов, ни топота ботинок по сходням и каменному полу. Однако это не повод расслабляться: поднявшись до плоскости каменного тротуара, я зорко осматривал округу…

Интересное местечко, давящее враждебной неизвестностью. Освещения маловато: над причалами по обе стороны водоема горело по четыре слабых лампы – немудрено, что в этом сумраке нас никто не заметил. Над торцевой стороной водоема – по-над отбойником – причалы соединялись пешеходной перемычкой. В обе стороны от нее в глубь скалы уходили коридоры, тот, что слева, – затемнен, в правом виднелся слабый свет. Дальше – в начале левого (пустующего) причала – возвышалось мощное подъемное устройство, обычно используемое для ремонта, а также для перезарядки субмарин торпедами.

Повисев на ржавой лесенке, дабы с комбинезонов стекла вода, мы выскочили на тротуар и побежали в обратную сторону по правому причалу – в его конце на торцевой стене (в которой пробит тоннель) виднелся небольшой щиток. Вдруг он управляет задвижкой?

Бежать в толстых комбинезонах было чертовски неудобно.

Но вот и цель нашего забега – вмурованный в стену щиток. Сверху надпись на немецком, рядом под желтым колпачком горит лампа, означающая, что пульт под напряжением. Ниже в два ряда расположены шесть больших черных кнопок, каждая из которых обозначена соответствующей цифрой.

Я попробовал нажать одну, вторую, третью… Кнопки издали своеобразный хрустящий звук, и… ничего не произошло.

– Сейчас поддену его ножом. – Пыхтя, старлей, вставил кончик лезвия в тонкую щель между камнем и сталью.

– Ты ничего не забыл? – я оттащил его от щитка.

– Нет, а что?…

– Это немцы делали, а не китайцы.

– В таком случае надо подбирать комбинацию.

– Ты мозгами-то поскрипи – сколько можно состряпать комбинаций из шести цифр?

– Да, многовато.

– Пойдем. Что-то мне подсказывает: должен быть где-то выход… – И я увлек его в сторону перемычки.

Из глубины правого коридора – вероятно, жилого, – доносились звуки джаза и пьяные голоса. Осторожно прошли мимо и рванули к темному коридору, где вряд ли повстречаем хозяев подземелья. Там и отогреемся. А затем приступим к поиску выхода из проклятой ловушки…

– Свой фонарь не включаешь. Идешь строго за мной – след в след – и прикрываешь нас сзади, – инструктировал я Маринина. – Автомат держишь наготове, но стреляешь в крайнем случае – при нападении или другой явной угрозе жизни. Усек?

– Так точно.

– Все еще мерзнешь?

– Потихоньку согреваюсь.

– Ну и ладненько, – включил я свой фонарь, – пошли…

Передвигаться без шума помогали прорезиненные подошвы гидрокостюмов. Луч шарил по пыльному полу, по каменным стенам и потолку…

В сущности, это был обычный коридор, пробитый в скале специальным режущим инструментом. Ширина метра два с половиной, высота – около трех. Сначала он уходил метров на шестьдесят строго от водоема, затем поворачивал под девяносто градусов вправо. Сверху по стенам тянулись кабели, через каждые десять шагов под потолком висели громоздкие плафоны, однако спрятанные под ними лампы не горели. Видимо, по причине экономии электроэнергии.

Слева и справа фонарный луч постоянно натыкался на проемы с тяжелыми стальными дверьми. Некоторые были заперты, а некоторые открыты, и нам удалось осмотреть внутренности помещений…

Судя по их содержимому, мы оказались в технической зоне – эквиваленте тех сооружений, что обычно соседствуют с причалами на территории обычной базы подводных лодок. В первом довольно просторном помещении размещалась механическая мастерская, далее мы наткнулись на токарный цех и склад аккумуляторных батарей.

Сделали остановку у следующей двери. Изучив масляные пятна под ней и принюхавшись к запаху, я определил:

– Здесь топливный склад.

– А здесь хранится обмундирование, – донесся слева голос Маринина.

Ну что за пацан, ей-богу! Он уже ковырял у противоположной стены пыль у такой же запертой двери. Позабыв обо всем на свете, показал найденную пуговицу и затоптанную нашивку с германским орлом.

– Ты назад почаще поглядывай, следак по особо важным делам!

Сомнений не оставалось – это обычная техническая зона.

Дойдя до поворота, я осторожно выглянул за угол. Там тоже было темно, безлюдно и множество дверей по обе стороны коридора. Движение продолжилось…

Где-то здесь под замком хранились стрелковые боеприпасы, оружие, продукты, медикаменты – все то, без чего невозможно существование засекреченной и изолированной от всего мира организации.

– Та-ак, – присел я на корточки и стал ощупывать борозды в каменном полу, в которых когда-то были вмонтированы рельсы. Затем поднялся: – Понятно.

– Что понятно, товарищ капитан второго ранга?

– За этой дверью торпедно-минный запас. Тут были рельсы, и по ним ходила специальная тележка, перевозившая огромные боевые чушки.

– А куда же эти рельсы делись?

– Думаю, из них сварили ту многотонную задвижку, перекрывшую выход в тоннель.

– А-а-а…

– На следующий вопрос ты получишь ответ прямым в голову. Понял?

– Так точно.

– Смотри назад!

Он послушно оглянулся, и мы крадучись двинулись дальше по коридору…

В конце технической зоны луч моего фонаря выхватил из темноты тупик и две пары дверей, расположенных друг против друга.

Толкнул первую – открыто. В нос ударил устойчивый запах выхлопных газов. В центре небольшой залы на двух бетонных фундаментах стояли заглушенные дизель-генераторы, вдоль стены – рядок бочек с топливом.

Ясно. Пошли дальше…

Вторая дверь столь же легко поддалась усилию, открывая нам «прекрасную картинку» пустующего двухместного карцера. Две солдатские кровати со свернутыми в бухту матрацами, тумбочка, в углу параша – подобие каменного унитаза и бронзовый кран над ним с мерно подкапывающей водой.

Третья дверь. Маринин четко выполнил приказ: присев на колено и взяв на изготовку автомат, оглядывался назад, в темноту.

Я потянул на себя ручку, край двери выполз в коридор, обдавая нас ледяным, дурно пахнущим воздухом.

«Что за гадость?!» Я поморщился и стал шарить по внутренностям длинного помещения желтым лучом. Оно (помещение) раза в четыре больше карцера. Ни кроватей, ни тумбочек, ни параши. Зато на полу ровными рядами были уложены мешки.

– Смотри в оба! – Я перешагнул через порог и присел возле ближайшего. Расстегнул несколько пуговиц, раздвинул в стороны замерзшую мешковину и… – Здрасте, – кивнул мертвому мужчине с белым лицом, покрытым слоем матовой измороси.

Прикрыв первый мешок, подсел ко второму, к третьему…

– Ну, что там, Евгений Арнольдович? – донеслось из коридора.

– Местное кладбище, – выходя из помещения, сказал я Маринину.

Оставалась единственная дверь – последняя в темном тупичке.

Почему-то она или, точнее, то, что за ней находится, вызывало наибольшее беспокойство. Приложив ухо к холодному металлу, я как будто слышал негромкие звуки…

Молодой напарник по-прежнему сидел под стеной и целился автоматом туда, откуда мы притопали. Я положил фонарь на пол и, держа наготове оружие, сделал первый шаг к последней двери.

И вдруг что-то заставило меня остановиться.

Указательный палец невольно прижался к спусковому крючку, когда я понял, что стальная дверь, не дожидаясь моих усилий, сама подается навстречу. После секундного замешательства я снова прижался к дальней стене и сделал знак Маринину: «Замри!»