Гонка за счастьем - Светлана Павлова

Трудный август, к счастью, закончился, а с ним и старые проблемы. Сергей должен был вернуться через неделю, как раз к началу репетиций с Раевским. Она позвонила ему, но не стала рассказывать о том, что было с ней, — это касалось только ее. Он сказал, что скучает, немедленно вылетит, но она попросила его не торопиться, объяснив свою просьбу тем, что ей нужно прийти в себя.

О будущем она не думала. Зная, к чему может привести эмоциональная расточительность, решила, что теперь будет отгонять все мешающие мысли, заново строить характер, прислушиваясь только к себе, действовать обдуманно, постепенно, без поспешности и горячки.

Консультации психиатра действительно помогли ей. От лекарств она отказалась, побоялась зависимости, но конкретные рекомендации, произнесенные вкрадчиво, неназойливо, приглушенным голосом, который скорее был воркованием, мурлыканием, журчанием — милейший доктор напоминал гипнотизера, погружающего тебя в сон, да, скорее всего, и пользовался этим методом, запомнила навсегда. Она частенько вспоминала, именно вместе с голосом, этот ласкающий, убаюкивающий речитатив:

«Как сквозь стеклянную перегородку — все видеть и слышать, но не сразу входить, касаться, стремительно действовать. Ставьте заслон — между собой и проблемой, бедой, не погружайтесь в нее полностью, отвлекайтесь от нее — на что угодно… Научитесь держать паузу, а приняв решение, не сомневайтесь — действуйте. Не стоит перегружать себя чужими проблемами — позаботьтесь сначала о своих… Это — не эгоизм, а умение правильно распределять витальность… Нужно научиться не замечать того, с чем ни справиться, ни жить нельзя… утешайте себя почаще…»

Эти и многие другие советы звучали коротко и хлестко, как афоризмы, легко запоминались, может быть потому, что не противоречили ее жизненным принципам, хотя во многом и отличались от общепринятых.

После отъезда Андрея она решила обменять свою квартиру, чтобы быть поближе к родителям, но отец нашел просто идеальный выход — обе их семьи, сдав свое старое жилье, переехали в новый дом, заняв две соседние квартиры. В октябре сын сменил обычную школу на физико-математическую, оказавшуюся поблизости, а она впервые появилась на работе.

На первую встречу с Сергеем она ехала с ощущением тяжести в сердце и общей подавленности, боясь, что надорвалась, иссякла и ничего чувствовать к нему больше не сможет, но стоило ему обнять ее, как прежние ощущения вернулись, и эти дневные встречи стали главным лекарством — любовное опьянение давало силы и помогало перенести все. Теперь она стала осмотрительной, стараясь продумывать все спокойно, без излишней нервозности.

Торопить ход событий было незачем, все шло куда надо, и особых сюрпризов не предвиделось, поэтому стоило подождать, пока все чуть уляжется.

В театре полным ходом шли репетиции, пока без оркестра, хотя до премьеры оставалось не так уж далеко. Собственного оркестра в драматическом театре не было, и Раевский попросил Сергея найти приличных молодых музыкантов на свое усмотрение и собрать камерный оркестр — пока для одного спектакля, но с перспективой на будущее.

Все еще находясь в опале и временно работая в находящемся на задворках непопулярном театре «Экспериментальная студия», он решил, что пришла пора собрать коллектив оперных певцов и музыкантов и сделать собственный оперный театр, в котором соединились бы два начала — оперное и драматическое. Это отражало его замысел, который вынашивался им уже давно. В опере голоса, как правило, превалируют над действием, делая зрелище статичным. Он же всегда старался соединить голос и действие. Такой разностилевой сплав оперы и драмы уже не раз производил очень сильный эффект. Что ж, грандиозно-парадные оперы — пожалуйста, он сам ставил их не раз, и готов поставить еще, если попросят, но ему были ближе спектакли камерные, для постановки которых огромное помещение не требуется, вдобавок, приближенные к зрителю, они позволяли войти в суть и давали возможность лучше понять драматургический замысел, а не только — слушать голоса. С небольшим составом участников и минимумом декораций работать и быстрее, и дешевле. Кроме всего прочего, у него было еще два желания — открыть публике огромный пласт малоизвестных старых опер, ни разу не ставившихся в стране, а также дать возможность современным композиторам не писать в стол.

Раевский был не только творческой личностью с беспредельной фантазией, он мыслил вполне прагматически и понимал, что для реализации такой идеи нужна мощная поддержка. Идея вызрела в практически разработанный проект со своими сторонниками и в Союзе композиторов, и в ЦК, и в Министерстве культуры, но пробивание пока давалось туго, так как речь шла прежде всего о здании.

Собрать же временный оркестр для одного спектакля Сергею оказалось несложно, молодой консерваторской публики хватало, многие знакомые были без постоянной работы, и, проведя отбор, он вскоре начал репетиции.

Калерия понимала, что это — редкий шанс для безымянного молодого дирижера и композитора заявить о себе в столичной музыкальной жизни, и шанс этот упускать было нельзя. Но, думая о будущем, о настоящей карьере, начинать надо было с банальности, без которой в Москве ничего состояться не может, — с прописки… и путь к ней был один — срочная регистрация брака.

С Андреем они уже развелись, когда он приезжал в Москву через три месяца после своего отъезда. С удивлением ловила она себя на том, что не только не мучается угрызениями совести, но и вообще не вспоминает о бывшем муже, как будто его никогда и не было. И случилось это в одночасье — в тот день, после их памятного разговора, когда он сообщил, что уезжает в Новосибирск.

Теперь не оставалось препятствий для регистрации брака с Загорским. Для нее это было просто, в очереди в своем районном загсе стоять не пришлось — сделали все сразу, в один приход.

Но дальше начинались сложности — прописывать его к себе, тайно от родителей, ей не хотелось, а куда можно было еще — она не знала. Поэтому, сделав вид, что забыла о красноречивом молчании дяди, она как ни в чем ни бывало позвонила ему на работу.

Он уже знал о ее разводе, и по его голосу она поняла, что дан зеленый свет и опала снята. Они договорились увидеться в его роскошной квартире на улице Грановского.

В домашней обстановке он не был похож на свои парадные портреты и выступления — ни бравого вида, ни зычного голоса, даже знаменитые грозно торчащие усы казались усмиренными и бутафорскими без привычной воинственной орнаментовки.

Он был женат первым несчастным браком свыше сорока лет, просто влип в известную историю по молодости лет — его первый ребенок родился, когда ему едва исполнилось двадцать. Врожденное чувство долга и чадолюбие не позволили ему забыть о невольном грехе молодости и отрезали все пути для отступления, и он честно продолжал тянуть бремя семейных вериг, что отнюдь не означало в его случае непогрешимой добродетельности. По комплиментам, которые он отпускал дамам, и по некоторым слухам, доходившим до нее, она знала, что ему нравятся женщины тонкие и изящные — не иначе, по контрасту с многопудовой и малограмотной супругой.

Человек дела, он без лишних церемоний спросил племянницу, чем сможет помочь. Калерия прямо рассказала ему о своих отношениях с Сергеем.

— Ну, что ж, теперь ты имеешь полное право налаживать свою жизнь, только делай это поэтапно, аккуратненько, похитрее, что ли — жуть, как не люблю трепа и семейных трений…

— А как быть с работой?

— А чем он у тебя занимается?

— Дирижер, композитор…

— Подумать только… Где ты умудрилась откопать такого?

— Вместе работали. Поможете?

— А куда ж мы денемся? Родному человечку, да не порадеть!.. Только дай подумать трошки… а что, если взять его для начала каким-нибудь вторым, а если есть второй, то и третьим дирижером?..

— Куда?

— Да хотя бы в Оркестр Московского военного округа, там у нас свои жилые фонды и оформить временную прописку ничего не стоит.

— А к кому обратиться насчет этой работы?

— Не надо тебе суетиться, сейчас прямо и решим вопрос — позвоню нашему художественному руководителю, Зорькину, — пускай со своими музыкантами помозгует… А по прописке и того легче — дам задание нашему коменданту Петровичу, он мужик дельный и сговорчивый.

Заключив своим знаменитым «А там — разберемся…», он тут же, на месте и разобрался — через несколько минут вопрос был решен.

Неделю спустя Сергея прописали в военном общежитии, и он тут же начал работать приглашенным дирижером в военном оркестре. Позже, месяца через три, состоялось его первое официальное знакомство с родителями. Сын уже встречался с ним на театральной премьере, на концертах и, зная о разводе родителей, воспринял его появление без неприязни и лишних вопросов.