Волнолом - Владимир Прягин

Она сопела обиженно, но уже не пыталась вырваться. Сумерки украдкой подбирались к крыльцу.

- Сейчас приедем в посольство, - сказал ей Генрих, - попросим водки. Стопку. Или сразу графинчик. Да?

- Угу. Потом позовем медведей.

- Зачем медведей?

- А зачем - водку? Я ее терпеть не могу.

- Тогда вина. Или чаю. Ну что, идем в экипаж? Только обещайте не драться.

- Ладно, фон Рау, - сказала Ольга. - Драться мне с вами действительно не с руки. Вы кабан здоровый, упитанный. Но сейчас вы мне расскажете все, как есть. Без вранья.

Они сошли по ступенькам. Генрих заметил:

- Вы же сами ругались, что я вас в это втянул.

- Ругалась, и что? Все равно сгораю от любопытства. Так что выкладывайте. Только, я вас умоляю, не надо ссылаться на всякие там подписки о неразглашении. Если бы таковые существовали, вы вели бы себя иначе.

- Нет, подписок я не давал. Проблема в другом. Эта история - из тех, что нельзя поверить, пока сам не увидел.

- Ну, я-то уже видела кое-что. Вашими же стараниями. Кстати, район, где мы побывали, тоже узнала. Это ведь Речной проезд, правильно? Только дом хрониста еще не взорван. Но почему там все заросло? А из людей - только эта бабка?

- Не знаю. Честно, не знаю. Я ожидал увидеть совсем иное.

Локомобиль уже вырулил с Кедровой аллеи и катился теперь по улице, где загорались витрины и фонари.

- Итак, я слушаю, - напомнила Ольга.

- Если коротко - мир, который вы знаете, нереален. Стеклянный век на самом деле давно закончился. Я пытаюсь понять, что делать.

- Ага. Прекрасно.

- Ну я же предупреждал. Давайте так - если посол возражать не станет, я расскажу кое-что вам обоим сразу. Чтобы не повторяться.

Посольство империи уже маячило впереди. Округлые невысокие башенки белели в декабрьском полумраке. Окружающие кварталы - зажиточные, уютные, но несколько скучноватые - были выстроены, казалось, только ради того, чтобы оттенить эту надменную белизну. Искусно подсвеченный серебряно-льдистый флаг с тремя косыми полосками, похожими на след от когтей, развевался и трепетал, несмотря на безветренную погоду. На ограде виднелись гроздья чернильных брызг.

Шофер притормозил у ворот. Охранник в волчьем треухе и туго перетянутом полушубке, приоткрыв дверцу, заглянул в экипаж. Вежливо кивнул Ольге - явно узнал. Спросил о чем-то на своем языке и, удовлетворившись ответом, отошел в сторону. Ворота распахнулись бесшумно, мягко. Генрих на миг ощутил, как упругая сила вдавила его в сиденье. Темное пламя полыхнуло по сторонам; возник и сразу исчез запах прелых, подмерзших листьев.

И Генрих понял, что впервые с рожденья покинул Девятиморье.

Вестибюль посольства, впрочем, не отличался экзотическим интерьером. Упомянутые Ольгой медведи тут не бродили - Генрих даже слегка разочаровался. Да и людей почти не было, только охранник с шашкой торчал у лестницы, а возле гардероба пожилой господин с бородкой неторопливо снимал пальто.

- Иван Игнатьевич! - окликнула Ольга. - Удачно мы вас застали.

- Оленька? - господин обернулся, поцеловал ей ручку. - Вы, как всегда, прелестны. И да, я приехал за минуту до вас.

- Позвольте представить - Генрих фон Рау. Генрих, это Иван Игнатьевич Переяславцев, посол империи.

- Рад познакомиться, герр посол.

- Взаимно, герр фон Рау, взаимно. Мне доложили о вашей остроумной депеше. Она, разумеется, не могла не привлечь внимания. Особенно в свете вашего непосредственного участия в столь резонансном деле. И ваших личных контактов с руководством Третьего департамента.

- Ваша осведомленность восхищает. И немного пугает.

- Ах, оставьте. Это всего лишь наша работа.

- И все же я был весьма впечатлен, увидев Ольгу с чертополохом. Этот цветок - не из тех подробностей, о которых пишут в газетах.

- Мы, как вы понимаете, весьма интересовались ходом расследования. И сведения черпали... гм... не только из прессы. Цветок - это, если угодно, был тест для вас. Мы убедились, что вы действительно помните... Но давайте не будем утомлять вашу спутницу техническими подробностями. Оленька, я благодарю вас за помощь. Нам с герром фон Рау надо кое-что обсудить...

- Простите, герр посол, - сказал Генрих, - так сложилось, что участие Ольги оказалось несколько шире, чем она сама ожидала. Это моя вина. Я по дороге сюда воспользовался ее талантами к светописи. И, так сказать, в процессе сообщил ей некоторые подробности. Возможно, вам стоит выслушать и ее?

- Вот как? - посол пожевал губами. - Она у нас вольная пташка, если вы мне позволите столь избитый поэтический оборот. Да, вольная. Поет в свое удовольствие. Но помнит, что не все песни предназначены для посторонних ушей. Не так ли, Ольга Андреевна?

Та поморщилась и кивнула. Будто обжегшись, легонько тряхнула пальцами, с которых сорвалась темная капля света. Похоже, татуировка у нее на ладони представляла собой не только дань моде. Генрих продолжил:

- Мне не дает покоя один вопрос. Хочу прояснить его, герр посол, прежде чем мы приступим. Если вы знаете, как шло следствие, то и подозреваемая вам тоже известна...

- Сельма фон Минц? Которая теперь баронесса?

- Вот именно. То есть, вы в курсе, но не пытаетесь ничего предпринять. Почему?

- Боюсь, герр фон Рау, - вздохнул посол, - мой ответ не очень-то вам понравится.

ГЛАВА 7

- Что вы имеете в виду? - спросил Генрих.

- Позвольте, я уточню - каких действий вы от нас ждете?

- Вы могли бы сообщить королю. Ему, полагаю, будет интересно узнать, что канцлера подменили, а советник воскрес из мертвых.

- Герр фон Рау, - торжественно произнес дипломат, - перестановки в органах исполнительной власти - внутреннее дело Девятиморья. Империя, уважая суверенитет королевства, не вмешивается в эти вопросы.

- Слушайте, герр посол, давайте начистоту. Нас ведь, надеюсь, никто не стенографирует? Не сочтите за бестактность, но в подобных играх ваша держава (как, впрочем, и наша, надо признать) никогда не отличалась повышенной щепетильностью. Иными словами, если бы вы видели какую-то выгоду, то, отбросив дипломатический пафос, тотчас рассказали бы королю обо всем...

Посол картинно развел руками - ваша правда, мол, даже добавить нечего. Генрих, запнувшись, уставился на него:

- Так, погодите. Что получается? Раз ваше посольство молчит, значит, нынешнее положение дел вас устраивает? Ха, если так... А не вы ли, часом?..

- Ну-ну, продолжайте. Не мы ли, часом, все это и затеяли? Уверяю вас, мы тут ни сном ни духом. Фройляйн фон Минц - то есть, простите, фрау фон Вальдхорн - прекрасно справилась в одиночку.

- Можно подумать, вы бы признались.

- Мой ответ прозвучал, герр фон Рау. Как к нему относиться - решайте сами. Напомню лишь, что это вы к нам пришли, а не наоборот.

- Господа, - заметила Ольга, - прошу прощения, что вклиниваюсь в вашу беседу, но раз уж вы меня не прогнали, то, может, объясните, в чем дело? И при чем тут баронесса фон Вальдхорн?

- Вы правы, Оленька. Обсудим все по порядку.

Обмениваясь этими репликами, они поднялись по лестнице и прошли по широкому коридору. Толкнув дубовую дверь приемной, хозяин кивнул секретарю, поднявшемуся из-за стола, и сказал:

- Сережа, чайку нам организуйте. Ну и...

Он выразительно пошевелил пальцами. Секретарь склонил голову:

- Сию минуту, Иван Игнатьевич.

- Ждем.

В кабинете полстены занимало живописное полотно, изображающее церемонию подписания Февральского мира. На островке посреди замерзшей Белой Реки стоял пурпурный шатер, у входа в который сошлись король Бертольд Странный и император Дмитрий. Первый был гладко выбрит, в начищенной кирасе и в шлеме, второй - с окладистой бородой, в неброской дубленой куртке. Правители, сжав друг другу ладони, мерились взглядами. Свитские благоговейно замерли. Даже небо не осталось безучастным к происходящему - тучи раздвинулись над шатром, и в просвете блестело солнце.

- Торжественный и прекрасный момент, - сказал посол, остановившись перед картиной. - Два великих соседа признали, что вражда - это путь в тупик. И решились взглянуть друг другу в глаза, открыто и честно.

- Да, - согласился Генрих, - честность - это великая вещь. Можно прямо сказать соседу, что в доме у него не все ладно. Или дать хотя бы намек. Чтобы не разрушить атмосферу доверия, как вы, дипломаты, любите выражаться.

- Доверие - это еще и такт. Умение не навязываться партнеру. И понимание, что с некоторыми проблемами тот должен справиться сам. Но давайте не будем углубляться в философские дебри - сделаем передышку.

Посол взвесил на руке тяжелый угловатый графин, наполненный аспидно-черной жидкостью с серебряным проблеском. Разлил по хрустальным стопкам - Ольге буквально каплю, себе и Генриху по паре глотков.

- О, - сказал Генрих, - это то, о чем я подумал?

- Именно, герр фон Рау. Знаменитая смоль-слеза, которую мы не продаем на экспорт - лишь угощаем важных гостей.