Непридуманные истории - Владимир Иванович Шлома
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Предполагается, что мумиё представляет собой отходы жизнедеятельности летучих мышей и грызунов. Горные пещеры дают прибежище колониям летучих мышей, питающихся насекомыми горных регионов, которые в свою очередь питаются горными травами и/или нектаром их цветов. Существует теория, что содержащиеся в горных травах эфирные масла и прочие значимые для медицины соединения частично концентрируются и ферментируются в пищеварительном тракте летучих мышей. В дальнейшем экскременты скапливаются в местах ночёвок летучих мышей и подвергаются дальнейшему процессу ферментации и концентрации в уникальных микроклиматических условиях горных пещер. Исторически мумиё использовалось в качестве лекарственного средства в медицине Древней Индии, Древней Греции, средневекового Арабского Востока.
Федор сходил в горы, нашел пещеру, в которой жили летучие мыши, и набрал этого мумиё целый рюкзак. Это было баснословное богатство, оставалось только его правильно продать. Федор неделю просидел в читальном зале местной библиотеки, и прочитал про мумиё всё, что смог там найти. Прочитал он и про технологию очистки мумиё от посторонних примесей. После очистки Федор получил почти десять килограмм красивого, темно-коричневого мумиё, и стал его рекламировать среди знакомых. Люди с удовольствием брали у него пакетики с мумие, которые он раздавал для пробы, говорили, что оно им помогло, и хвалили Федю, но покупать не торопились. Удалось продать только с десяток таких пакетиков. Но разве это деньги? Не о таких деньгах мечтал Федор.
Гораздо большие перспективы должны были открыться в Москве, где он будет жить два ближайших года, так как поступил слушателем в военную академию. Там, возможно, мумиё будет лучше продаваться. Мебель он решил в Москву не тащить, и продал её на месте. Сложил кухонную утварь, своё драгоценное мумиё, и домашние вещи в большие ящики из-под аппаратуры «Брелок», загрузил все это в контейнер, и отправил в Москву. Комнату, в квартире с подселением, в Москве он получил сразу, в общем, устроился неплохо. Оказывается, правильно он сделал, что не потащил сюда мебель. Где здесь её ставить? Жена Дуся тогда была категорически против продажи мебели, купленной с таким трудом, но ему удалось её уговорить. Теперь, из ящиков, в которых были вещи и посуда, Федор соорудил два спальных места: одно себе с женой, а второе — дочери Оксане.
— Надо было хотя бы шкаф один оставить, — грустно сказала Дуся. — Вещи мы куда будем вешать?
— Сейчас решим и эту проблему, — успокоил её Фёдор.
Он прибил к стене деревянную рейку, и забил в неё десяток гвоздей.
— Ну вот, сюда и будем всё вешать, — заявил он, довольный найденным решением.
— Папа, ты что? Здесь же все пылиться будет! — не поняла его восторга Оксана.
— Ну, так прикроете какой ни будь тряпкой, — нашелся Федор. — Не покупать же шкаф на два года. Потом ведь опять куда-то переезжать нужно будет.
Вот так, на ящиках вместо кроватей, и с одеждой, развешенной на стене, они и прожили два года. Так могла жить только семья советского майора, ни один майор иностранной армии, жить так, конечно же, не стал бы.
Соблазнов в Москве было много, и театры, и рестораны, и вкусные колбасы и торты, которых просто невозможно было достать на прежнем месте службы. Да и учебное отделение, в котором учился Фёдор, оказалось очень дружным. По крайней мере, два раза в месяц они посещали рестораны. Все дни рождения отмечали в ресторанах, да и так, по праздникам заходили. И советские праздники отмечали, и большие религиозные, несмотря на то, что все были коммунистами. Ну и такие международные, как День Парижской коммуны, или День взятия Бастилии, тоже могли отметить, только это уже не в ресторане, а просто возле какого ни будь пивного киоска, предварительно купив еще и пару бутылок водки. А водка уже была дорогая, больше десяти рублей за бутылку. Потом, правда, появилась новая, более дешевая водка, так называемая «Андроповка», по пять рублей. Как слушатели не старались экономить, со временем они спустили все сбережения, с которыми приехали в Москву. Не стал исключением и Фёдор. Через некоторое время денежки у него тоже закончились. Правда, на остаток денег Дуся успела купить ему куртку. Вещи уже тоже были в дефиците, поэтому купила её без Фёдора, без примерки, и даже не была уверена, что она ему подойдёт. К счастью, куртка подошла, и Федя решил в ней сразу сходить в магазин. Но, не тут то было.
— Куда? — не позволила Дуся. — Ну ка снимай. В старой пока походишь.
И спрятала новую куртку в ящик.
— А мне Дуся новую куртку купила, я на неё даже успел посмотреть, — шутя рассказывал он товарищам эту историю. — А потом заперла ее в ящике на ключ, чтобы я её не носил.
Фединой зарплаты на жизнь в Москве не хватало, и пришлось ему доставать из ящика своё мумиё. Он купил аптекарские весы, взвешивал мумиё дозами по десять грамм, упаковывал в полиэтиленовую плёнку, и эти пакетики заваривал. Распечатал также инструкцию по его применению при различных болезнях. Эти пакетики он и предлагал слушателям академии, вместе в инструкцией, бесплатно, для пробы, вдруг заинтересуются.
Взял у него такой пакетик и его товарищ Владимир, у которого был хронический гастрит, и которого боли в желудке просто донимали. Он растворил, согласно инструкции, этот пакетик в литре кипяченой воды, и пил по пятьдесят миллилитров два раза в день. Через десять дней боли в желудке прекратились. Владимир был доволен, и благодарил за это Фёдора. Тот сказал, что успех нужно будет закрепить. На неделю нужно сделать перерыв, а потом пропить еще один курс. У Владимира от болей в желудке страдали еще его мать и крестная. Поэтому, он купил у Фёдора сразу пять пакетиков, один себе, и по два матери и крестной. Фёдор был доволен, дело сдвинулось с мертвой точки. А Владимир отправил мумиё родным, и надеялся, что оно им тоже поможет. Но пришли письма, в которых сообщалось, что ни матери, ни крестной, мумиё не подошло, так как оно сильно поднимает давление, которое у них и так высокое. А Владимир продолжил своё лечение. Но, через неделю, после начала второго курса лечения, у него из носа пошла кровь, и лечение пришлось прекратить. Он понял, что и у него поднялось
