Непридуманные истории - Владимир Иванович Шлома
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поскольку в это мероприятие были вложены все деньги, Фёдор разорился, и больше подняться не смог. На телефонные звонки он больше не отвечал, а потом, голос в телефонной трубке стал сообщать, что этот номер больше не обслуживается. Так Владимир и потерял связь с Фёдором. Где он, и что с ним — неизвестно. Владимир попытался разыскать его через сайт одноклассников. Ему повезло, и он вышел на страничку его дочери Оксаны, которая уже жила в Штатах. Судя по фотографиям, с ней жила и Дуся. Но Фёдора на фотографиях не было. Владимир написал Оксане письмо, в котором просил сообщить ему, где её отец, и, что с ним. Но Оксана на письмо не ответила, несмотря на то, что с Владимиром она была знакома. Похоже, что коммерция Фёдора сгубила.
Сползание в пропасть
Владимир был с семьей в отпуске на Украине, когда услышал о ГКЧП. На всякий случай, приготовил свой чемодан, чтобы сразу выехать домой, если придет телеграмма из части. Но телеграммы не было, и он успокоился, значит все не так серьезно, как передавали по телевизору. Он спокойно догулял свой отпуск, и вернулся в часть.
А потом, три «русских богатыря»: Ельцин, Кучма и Шушкевич, одним росчерком пера, сделали то, чего не удавалось сделать внешним врагам — они развалили Советской Союз. И началась чехарда. После Чубайсовской приватизации большинство заводов и фабрик перестали работать, а их, никому не нужные рабочие, остались на улице без средств к существованию. Офицерам, выходцам из других республик, было предложено сделать выбор: или оставаться служить в Российской армии, или уезжать в свою республику. Многие тогда уехали и на Украину, где их сначала приняли на службу в Украинскую армию, а через пару месяцев всех уволили. Владимиру тогда повезло. У него давно было желание перевестись служить на Украину, поближе к родителям, но теперь, когда он недавно получил квартиру, которую ожидал семь лет, переезжать на Украину, и опять остаться без квартиры, ему не хотелось. И он остался служить, теперь уже в Российской армии, хотя по сути — в той же Советской, так как в его службе абсолютно ничего не изменилось, даже новую присягу не нужно было принимать.
А по телевизору шли нескончаемые шоу с заседаний парламента, потом в прямом эфире показали расстрел Белого дома из танков. Зрелищ было много, а вот продуктов было мало. В магазинах везде зияли пустые полки, если где-то выбрасывали колбасу, то ее разметали за несколько минут, и далеко не всем ее хватало, часто в магазинах происходили драки. Не спасали и введенные талоны на продукты, по ним просто нечего стало покупать. И народ потянулся к земле, действуя по принципу: спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Раскопали все, мало-мальски пригодные для посадки картошки участки. Стихийные огородики появились на всех бывших пустырях, и по берегам рек, и вдоль железных дорог. Все старались выжить, и не помереть с голоду. Никто не понимал, что будет дальше. Страна сползала в пропасть, и никто не знал, что их там ждет. Началась жуткая инфляция, деньги обесценивались каждый день. Многие попытались заняться торговлей. Полковник, бывший командир части, стоял на рынке и торговал французскими духами, которые он привозил из Польши. Рядом стоял подполковник, бывший преподаватель и кандидат наук, и продавал кожаные куртки, привезенные из Турции. В другом конце рынка два доктора наук торговали запчастями к автомобилям. И это были не самые несчастные люди, доктора наук не были безработными, и продолжали преподавать, только их профессорской зарплаты на жизнь уже не хватало, приходилось подрабатывать. Многие, как бывшие, так и действующие военнослужащие, пошли в охрану. Им тоже разрешили подрабатывать в свободное от нарядов и занятий время. Много и полковников, и кандидатов наук, подрабатывали простыми охранниками. А куда было деваться? Иногда такой простой охранник зарабатывал больше командира части. Армия оказалась на грани развала, но это мало кого интересовало. Основной задачей для большинства народа, стало выжить в этих чудовищных условиях. Для советских людей началась совершенно другая, чужая для них жизнь. Все моральные устои рухнули в одночасье, как будто их никогда и не было. Обман уже не считался чем-то неприличным и позорным, а обмануть «лоха», стало считаться нормой поведения. Некоторые люди такой жизни не выдерживали. По телевизору передали сообщение, что бывший защитник Брестской крепости, приехал в Брест, и, в знак протеста против всего, творящегося вокруг, в этой крепости и повесился. Другой человек, генерал, участник войны, Герой Советского Союза, застрелился в своей квартире из наградного пистолета. Выжить в таких условиях честному человеку было крайне сложно. Но, несмотря на все, люди пытались выжить.
Владимир тоже раскопал для себя огородик размером в две сотки на пустыре возле Нары. Посадил картошку, немного лука и морковки, а также укроп и петрушку. До речки было далековато, поэтому пару раз полил лук и морковку, принося воду ведрами из Нары, но это было тяжело, и, в дальнейшем, огород поливал только дождь. Те, у кого участки были поближе к реке, посадили даже клубнику, и все лето таскали воду из реки, поливая ее. Как только на огородах подрос лук, у огородников появились добровольные помощники, которые помогали им собрать зеленый лук и продать его на рынке. Правда они забывали отдавать хозяевам участков заработанные деньги. По ночам стали организовывать на огородах дежурства, но это мало помогало, лук воровали и днем. Поняв всю бессмысленность этой затеи, лук вообще перестали там сажать.
Пришло время и Владимиру увольняться из армии. Он не сомневался, что на гражданке ему будет легко устроиться, так как он знал программирование и мог ремонтировать практически любую бытовую технику, в том числе и компьютеры. В крайнем случае, он может устроиться столяром или плотником, так как в юности работал на производстве столяром. Но реальность оказалась гораздо хуже, чем он ожидал. Сначала он предложил свои услуги по обслуживанию компьютеров банкам. Потом хотел устроиться преподавателем информатики в школы. Никому он не был нужен. Даже в столярной мастерской для него места не нашлось. А жить на что-то нужно
