К величайшим вершинам. Как я столкнулась с опасностью на К2, обрела смирение и поднялась на гору истины - Ванесса О'Брайен

Мы прилетели в Луклу, и на этот раз я была вполне готова к тройному акселю, который пилот вынужден проделывать на короткой посадочной полосе. Я знала, что надо подтянуть бафф повыше при подъеме по грунтовой тропке, чтобы спастись от едкой пыли, поднятой яками. В Фериче, на высоте 4258 м, мы поднялись на холм, чтобы полюбоваться оттуда панорамой Дингбоче, и Джим заметил горного гуся, который в полном одиночестве парил над долиной, широко расправив крылья. Джим пришел в восторг и добавил упоминание об этом в свой отчет об увиденных птицах, а я сочла это хорошим знаком.

При виде знакомых молитвенных флагов, которые развевались на ветру, осеняя благословениями местность вокруг, настроение у меня стало еще лучше. Проходя через маленькие горные деревушки, я всякий раз протягивала руку, чтобы повернуть каждый молитвенный барабан, и в знак уважения трижды обходила по часовой стрелке ступы, так как в этих древних куполообразных сооружениях часто хранятся буддийские реликвии. Мы остановились, чтобы навестить ламу-геше, самого высокопоставленного буддийского священнослужителя в Тенгбоче. Встреча с ним и его благословение на восхождение обязательны для каждого альпиниста, направляющегося на Эверест (я уже посещала его двумя годами ранее, когда надеялась добраться до второго лагеря на Эвересте). Фейсал почтительно ждал снаружи, но остальные выстроились в очередь, чтобы повидать ламу-геше и сделать подношение.

Лама-геше невысок, примерно одного со мной роста, у него коротко остриженные волосы и очень добрые глаза. Он сидел, облаченный в ярко-красное, как у кардинала, одеяние, в окружении даров и реликвий. Фотографии с вершин от множества альпинистов, которые приходили за его благословением, удачно поднялись на свои вершины и благополучно вернулись, были наклеены на стены, словно фотокарточки внуков. Когда подошла моя очередь, я сложила руки и поклонилась. Лама-геше спросил мое имя и записал в блокнот. Затем достал из связки красный шнурок и жестом попросил меня наклониться вперед, чтобы ему был удобнее надеть его мне на шею. Он завязал красный шнурок свободным узлом и произнес благословение. Слов я разобрать не смогла, но общий смысл был ясен. Иди с миром. Все будет хорошо. Я протянула ему свой молитвенный шарф-хадак, в который были завернуты непальские рупии, и лама-геше тут же узнал завязанную замысловатым узлом красную нитку, которую он подарил мне раньше. Он широко улыбнулся и указал на нее.

– Да, – кивнула я. – Да, это от вас. Мы уже встречались.

Он ласково расхохотался. Тот факт, что он заметил свой дар, в сочетании с древней традицией значило для меня намного больше, чем я могла осознать в тот момент. Это была не дурацкая красная нитка; это было благословение, ее надлежало носить, как охранный амулет, для защиты от возможной опасности и облегчения любых страданий. Мне сказали, что нитка с благословением, повязанная на человека или животное, даже на их останки, если они давно умерли, способна очистить плохую карму. Она все равно будет действовать, даже, если человек не сознает этого. Горло у меня перехватило. Лама-геше коснулся своим лбом моего, и горячие слезы брызнули у меня из глаз.

– Намасте, – проговорила я, и он улыбнулся мне в ответ своей заразительно радостной улыбкой.

Когда мы уходили, я быстро вытерла лицо рукавом и сказала:

– Вот и отлично.

Конечно, другие в это время фотографировали. Я не из тех, кто готов плакать перед малознакомыми людьми, но на сердце у меня было удивительно легко. Не только пролетающий над горами горный гусь казался мне хорошим предзнаменованием, но и лама-геше помог впервые почувствовать, что восхождение на вершину состоится и будет удачным.

Глава 11

Ни один альпинист не пошел бы через ледопад, если бы за ним его не ждал Эверест.

Дэвид Бришерс, альпинист и режиссер фильма «Эверест»

Шагая по предгорьям, мы вырабатывали свой собст-венный ритм движения. В прошлый раз я на собственном горьком опыте убедилась, что попытки забежать вперед не приносят ничего хорошего. Я осматривала и старалась запомнить увиденное: молитвенные флаги вдоль подвесных мостов, через которые мы пробирались; яки, нагруженные яркими баулами с эмблемами The North Face; молодые носильщики, переносящие невероятное количество снаряжения. Альпинисты, туристы, яки, носильщики и шерпы гуськом шагали по узким тропам, проложенным по долине Кхумбу. То, насколько быстро или медленно вы движетесь, как правило, определяет, в каком темпе вы пойдете на гору, поэтому вполне естественно во время пеших переходов попытаться понять, кто, скорее всего, будет подниматься вместе с вами до вершины. Подобное обстоятельство не поддается планированию заранее, ведь никогда наверняка нельзя предугадать, как будет двигаться другой человек, пока вы не окажетесь наверху.

План состоял в том, чтобы совершить восхождение на гору Лобуче, ближайшую вершину в 6118 м, чтобы избежать одного акклиматизационного прохода через ледопад Кхумбу. Когда мы установили палатки у подножия Лобуче, я узнала характерный лающий «кашель Кхумбу», он раздавался в лагере повсюду. Я также слышала более влажный и хриплый кашель, который указывал на вирусный бронхит. Я полагалась на политику Дэниела, настроенного «не брать пленных» и разделить больных и здоровых, чтобы предотвратить распространение инфекции, но, в отличие от первого похода на Чо-Ойю, где у него была карантинная палатка, знакомая вашей покорной слуге, теперь ему, казалось, было все равно.

Я старалась садиться как можно дальше от всех, кто выглядел больным или издавал соответствующий кашель. Негласный кодекс поведения альпинистов призывает каждого быть честным с самим собой и изолироваться по мере необходимости, чтобы не заразить остальных, но, к моему отчаянию, кашель – и безрассудное поведение – не прекращались.

Погода обернулась против нас, и настроение снизилось синхронно со спускающейся облачностью. Тем не менее на следующее утро мы поднялись на Лобуче до половины и спустились обратно. Похолодало, и я сделала то, чего никогда раньше не делала: натянула две пары носков. На полпути к вершине стопы онемели от слишком сильного сжатия. Стараясь восстановить кровообращение, я, должно быть, выглядела так, словно выбиваю чечетку. К счастью, Курт Ведберг, основатель Sierra Mountaineering International, присоединился к нашей команде. Он обратил внимание на мой забавный танец и сказал:

– Ну-ка, ну-ка, стой. Снимай ботинки и носки.

– Что? Здесь? – переспросила я. – На снегу?

Он кивнул, снял пуховик и расстегнул рубашку. Через полминуты я лежала на спине, упираясь голой ступней в его обнаженную грудь и пыталась не вскрикивать от жгучей боли при восстановлении циркуляции крови. Онемение сменилось неописуемой болью. Не похожей