Еда и патроны - Артем Мичурин

— Ну, хорошо, хорошо, — смягчилась хозяйка. — Могу накинуть еще по две монеты, но это все.

— Давайте хотя бы двадцать пять и тридцать, — не сдавался Стас. — Это честная цена, оптовая практически.

— Нет, — коротко парировала хозяйка все с той же ангельской улыбкой. — Сорок три за оба, и точка.

«Вот сука какая!» — подумал Стас, но мысль свою решил не озвучивать.

— Ладно, я часть патронами возьму. Почем у вас «семерки»?

— Четыре на монету.

— А гранаты есть?

— Только Ф-1.

— Дорого?

— Десять монет.

— Охренеть можно! — не сдержался Стас. — Это с чего вдруг цены такие дикие?

— Товар редкий, — пожал плечами ангелочек. — Достать трудно. Так что, будете брать?

— Да, одну возьму. И коробку макаровских еще. Сколько всего выходит?

— Сто двадцать «семерок», одна Ф-1 и двадцать макаровских, итого — сорок две монеты, — хозяйка выложила проданный товар на прилавок и в довершение уронила на стеклянную витрину серебряную монетку, которая подпрыгнула и принялась скакать, распевая свою звонкую, но недолгую песню.

— Спасибо большое, — процедил Стас, прихлопнул монетку ладонью, снял рюкзак, рассовал боеприпасы по карманам, водрузил поклажу на плечи и собрался уже выйти, хлопнув дверью, но вдруг остановился. — У меня к вам есть еще одно дельце, — сказал он, опять расстегивая рюкзак. — Как думаете, сколько может стоить вот этот образец?

На прилавок легла кобура с торчащей из нее рукояткой, украшенной большой красной цифрой девять.

— Не может быть! — пропела хозяйка, осторожно извлекая пистолет. — Прохор, взгляни-ка.

Стас только сейчас обратил внимание на то, что в помещении находился еще один человек. Здоровенный мужик в бронежилете поверх зеленого камуфляжа и с АКСУ наперевес поднялся со стула в своем темном углу и вразвалочку подошел к прилавку. Он взял в руки предмет ангельского восхищения, повертел его с видом маститого знатока и удовлетворенно хмыкнул.

— Си девяносто шесть, он самый. Это ж надо! Каким ветром его сюда занесло? Эту модель германская армия для своих офицеров в Первую мировую закупала. Девятимиллиметровый. Отличная штука. В свое время ему по точности равных не было, да и сейчас он «Глок» твой любимый за пояс заткнет. На раз-два уделает фигню пластмассовую. Но уж тяжел больно, зараза.

— Ну-ка дай сюда, — потребовала хозяйка и, заполучив маузер в руки, принялась тщательно его осматривать.

Стас наблюдал, как ее милые ухоженные пальчики щелкают предохранителем, передергивают затвор, жмут на спусковой крючок, очаровательно белея от прилагаемых усилий. Как они проходятся ноготками по ребристым деревянным накладкам, пробегают подушечками по рельефным буковкам над рукояткой, как нежно поглаживают длинный черный ствол… И с каждым новым их движением, казалось бы, уже сформировавшееся мнение, говорящее: «Сука натуральная, жадная, самодовольная и, скорее всего, фригидная», стремительно менялось на совершенно иное, шепчущее: «Ангел. Посмотри, она же ангел — милая, нежная, чувственная».

— Сто пятьдесят, — вдруг резко вернула хозяйка мысли Стаса назад в земное русло.

— Да вы что?! У вас вон «Гроза» сто двадцать стоит, — кивнул он в сторону автомата на стене и снова перевел взгляд на маузер. — Это ж раритет! Коллекционная вещь, в прекрасном состоянии. Меньше двух сотен он стоить просто не может.

Краем глаза Стас заметил, как Прохор поджал нижнюю губу, вытаращил глаза и активно закивал хозяйке.

— Нет, — решительно покачала она головой. — Сто шестьдесят — это мое последнее слово.

— Не смешите, — Стас взял с прилавка маузер и сунул его в кобуру. — В городе я его за двести пятьдесят продам.

— В городе? — усмехнулась хозяйка, продемонстрировав ряд ровных белых зубов. — Ну что же, удачи вам.

Стас молча запихал пистолет в рюкзак, закинул тот за спину, развернулся и уверенно пошел к двери.

— Да, кстати, — раздался позади приятный женский голос. — Мы открыты до восьми вечера.

«Вот стерва, — размышлял Стас, шагая вдоль стены. — И откуда только такие берутся? Бля, эта сучка что, думает, я к ней прибегу сейчас? Нашла еблана из деревни. Хе, сто шестьдесят. Вот ведь курва. И уперлась-то как! Знает, сука, что раз я к ней с товаром пришел, стало быть, в город меня не пускают. Чертова баба. Кто ей вообще к оружию разрешил прикасаться? Блядь! Почему все кругом занимаются не своим делом? Шла бы лучше на ферму коров за титьки дергать, там больше пользы принесла бы. Куда мир, блядь, катится?»

Так, размышляя о тенденциях развития послевоенного общества, Стас добрался до небольшого лесочка, за которым, по его расчетам, должны были начинаться окрестности улицы Жданова. Здесь западный район заканчивался, дома тянулись от ворот примерно на километр или полтора южнее. Тянулись-тянулись и останавливались как по команде. Дальше, судя по рассказам деда Григория, шла бесплатная земля.

Стас присел возле последнего забора, смотрящего на лес, снял рюкзак, достал все шесть коробок с автоматными патронами и, нежась в лучах лениво поднимающегося солнышка, занялся набивкой магазинов. Сто двадцать только что приобретенных «семерок» предстояло расфасовать по четырем давно опустевшим рожкам.

Он открыл первую коробку. Двадцать патронов, поставленных на донце, колыхнулись, приятно позвякивая. Стас вытащил из жилета рожок, взял из коробки патрон за красновато-желтую остроконечную пулю, перевернул его и с ласкающим слух мягким щелчком вдавил в магазин. Солнечный луч яркой искоркой пробежался по темно-зеленой гильзе, обласкал своим теплом пулю и, вспыхнув маленькой белой звездочкой, потух на ее острие. Вслед за первым патроном последовал второй, за ним третий…

Это медитативное занятие помогло Стасу отогнать подальше раздражающие мысли о вредной стерве-оружейнице, а к концу последней коробки он и совсем от них избавился. Подушечка большого пальца правой руки покраснела от усилия, на плечи давила тяжесть четырех полных магазинов, распиханных по карманам разгрузки, но это была приятная тяжесть, она внушала уверенность и обещала с лихвой окупиться, как и всегда. Немного подумав, Стас достал из кармана запал Ф-1, вынул из него замедлитель и убрал все обратно. Пришло время навестить старого знакомого.

Пройдя сосновый лесок, немилосердно прореженный топорами и пилами западных поселенцев, Стас вышел к останкам бензоколонки, за которыми уже открывался вид на железобетонный остов универмага, поросший тоненькими березками, и торчащие из земли карандаши-девятиэтажки.

— Не так уж и далеко тут все, — сказал он самому себе, поправил автомат и зашагал дальше.