Русский Север – прародина индославов - Наталья Гусева

Образ горы наиболее четко сохранился в мифологии индуизма — в ведической литературе и в преданиях эпоса. Этот образ до такой степени жив в памяти индийцев, что, кого ни спросишь, каждый опишет эту гору, известную под названием горы Меру. Много строк эпоса воспевают ее: «Ты ходишь по земле, о царь, я же двигаюсь по воздуху… разница между нами такая же, как между горой Меру и горчичным семенем», «…горел лес… вид его, казалось, напоминал золотую Меру, владыку гор, сверкающую великим блеском», — эпос перенасыщен указаниями на величие и блеск Меру.

Именно с горы Меру стекает величайшая из рек Ганга, «текущая по трем путям» («трипатха» — буквально «трехпутная»). Эти три пути разъясняются по-разному, но чаще всего их понимают как протекание по небу, по земле и под землей, но это просто принятые многими пояснения.

Гора Меру является центром главного материка, называемого в мифах Джамбудвипа. Он главный из семи созданных «островов» («двипа»), или семи земель мира. На Меру растет и волшебное дерево Джамбу, осыпанное всеми видами плодов, и сок этих плодов порождает Гангу, как указывается в шестой книге «Махабхараты».

Эта гора, усыпанная всеми драгоценными камнями, окружена, по одной версии, океаном или морями, а по другой — молочным океаном. Она — пристанище богов, и в «Махабхарате» упоминается, что на собрании богов и святых боги «сидели лицом к северу» (книга I, гл. 203). Это дерево Джамбу было видно отовсюду, как весь остров, или, точнее, континент (земля). Вот эти особые размеры дерева на высочайшей горе Меру следует запомнить, так как Уоррен в разбираемой здесь книге уделяет особое внимание именно такому признаку центра искомого рая, как высокий предмет, достигающий неба посреди северных созвездий (столб, дерево, мост или гора). (Слово «джамбука» является в религиозной литературе индуизма одним из имен древнейшего ведического бога Варуны.)

Какое же обстоятельство говорит о том, что все эти высокие предметы указывают на их местонахождение на севере? Да то, что в памятниках литературы и устных сказаниях постоянно повторяется, что вокруг их вершины вращаются все небесные светила, а такие вращения соответствуют соприкосновению или соотношению этой вершины с Полярной звездой.

Очень выразительны примеры, собранные Уорреном в мифологии других народов, касающиеся таких высоких предметов, или объектов, соотносящихся с представлениями о рае, расположенном на севере.

В иудейском Ветхом Завете, в книге пророка Иезекииля, Бог, проклиная царя Тирского, говорит ему: «Ты был на святой горе Божией, ходил среди огнистых камней… и Я низвергну тебя с горы Божией… Я низвергну тебя на землю». И еще: «Ты находился в Едеме, в саду Божием; твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями… все, нанизанное на тебе, приготовлено было в день сотворения твоего» (гл. 28, 14, 16, 13).

Уже упоминалось, что Бог произрастил «дерево жизни посреди рая» (это прямая аналогия дереву Джамбу, как и перечисляемые в Библии драгоценности на горе Божией соответствуют сверкающим камням горы Меру).

Древние египтяне считали, что на севере земля принимает коническую форму, форму горы, вершина которой соприкасается с небом, тогда как на южной оконечности земли находится царство смерти. Это в свою очередь совпадает с представлениями индусов о южном месте царства бога Ямы, повелителя мертвых душ.

В мифах жителей Аккада исследователи тоже нашли описание Мировой Горы, на которой покоилось небо и вокруг которой вращались светила, а это значит, что она помещалась ими на севере.

И снова в Библии, в книге пророка Исайи, встречается четкое указание на северное местоположение горы богов. В словах проклятия Вавилону говорится: «Как упал ты с неба, денница… разбился о землю, попиравший народы». А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера. Взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему» (гл. 14, 12–14).

Описания в Авесте святой горы, центра мира, именуемой Хара Березайте и Албордж, указывают, что вокруг нее вращаются солнце, луна и звезды, и что по ней, как и по Меру, лежит вверх, на небо, путь святых. Одинаковым с индусской мифологией является и указание, что с этой горы стекают святые реки и что она лежит в центре семи «двип», или, по-ирански, «каршваров». О факте северного местонахождения этих небесных святых гор говорит содержащееся в мифах разных народов утверждение о наличии противолежащей ей на юге территории, или царства, или горы, или бездны, связываемой с душами мертвых, с местом суда над ними или исполнения карательных мер.

Обращаясь к китайским сказаниям, Уоррен находит и в них аналогичную мифическую небесную гору, именуемую Кунь-Лунь, или Жемчужной горой. Вокруг этой горы тоже вращаются небесные светила, что прямо указывает на север. До сих пор, подчеркивает Уоррен, китайцы-даосы, говоря о первом лице своей Троицы, обращаются к нему, поворачиваясь лицом к «северному небу». Рай китайской мифологии расположен на вершине этой горы, и из его центрального источника берут начало четыре великих реки мира.

Понятие севера на санскрите определяется словом «уттара», то есть «верхний, высший», чему и противопоставляется южный «низший» мир.

Подобно утверждениям, содержащимся и в мифах других народов, на вершине горы Меру расположен сияющий город бога Брахмы, создателя мира, и его обтекает река Танта, которая тоже разделяется на четыре потока, как и четыре реки библейского Эдема, и эти четыре потока тоже устремляются на четыре стороны света. Следует сразу еще раз отметить, что такой центр распределения земных вод может находиться только на Северном полюсе.

Упоминавшееся выше указание на центральный поднебесный столб или дерево (Джамбу), часто встречающееся именно под названием столба — «стамбха», имеется в Ригведе: «Воздвигнутый как столб неба, он охраняет небосвод» (IV, 13), а также и в Атхарваведе, в которой о нем говорится, что этот столб пронизывает небо и землю. О горе Меру тоже говорится, что она пронизывает землю насквозь, образуя на южной полусфере свою противоположность, «Дурную Меру», прибежище демонов. Это не что иное, как древнейшее представление ведических мудрецов о земной оси, мысленно продлеваемой от Северного полюса до упора в Полярную звезду.

Идея первичного столба отражена и в японской космогонии. В древних книгах о создании земли повествуется о том, что первые бог и богиня воткнули в море копье и стали его вращать, а когда подняли, то с его острия упала капля, и из нее образовался первый остров суши, ставший центром всей земли. Эти боги воздвигли дворец, оперев крышу на верхний конец копья, и этот свод стал небесным сводом. Этот столб небес и земли, изначально ориентированный на центр неба, то есть на точку зенита, вокруг которой вращаются все светила, стал в дальнейшей трактовке превращаться в центр Японии, но эта трактовка не могла изменить первичного смысла мифа, который явно указывает на Северный полюс, тем более что по приводимым Уорреном переводам японских религиозных книг два изначальных божества поместились на вершине столба, соединяющего небо с землей. Автор указывает также, что айны (живущие на острове Хоккайдо, на крайнем севере Японских островов) пришли, по их поверьям, с севера, где на поднебесных вершинах живут души их предков, двух перволюдей; по обычаю айнов, лица покойных оборачивают к северу, но хоронят их головой к югу, к стране смерти и мрака.

Ученые, изучавшие мифологию китайцев, тоже указывают на то, что на уже упоминавшейся выше северной горе Кунь-Лунь есть высочайшая колонна, поддерживающая мир. Она тонка, и по ней, как по шесту, неоднократно пытались в древности взобраться на небо. Но это было невозможно из-за скользкой ее поверхности, и пытавшимся проникнуть в рай приходилось искать обходных путей. Это мудрое указание на необходимость заслужить райское блаженство путем свершения трудных дел очень распространено в китайской философии (следует сказать между строк, что и не только в китайской). Итак, мы снова видим здесь те же мотивы: на конце этой колонны помещается свод небес северной полусферы, а колонна является продлением до небес земной оси. Дворец в долине Кунь-Лунь украшен, подобно горе Меру, множеством драгоценных камней, а прямо над ним находится небесный дворец, и это поясняется как соотнесение земного и небесного полюсов. В пятой главе четвертой части своей книги Уоррен обращается и к мифам других народов, уделяя внимание вопросу о столбе или близких ему вариантах. Так, он пишет, что в религиозных представлениях древних иранцев наличествовал образ некоего моста — Моста Чинват, который соединял небесный рай с землей. И если китайцы связывали степень греховности или заслуг человека со скользкостью небесной колонны, то иранцы полагали, что этот мост пропускает в рай лишь праведников, а под стопами грешных душ он оборачивается острым лезвием, низвергая в ад эти души.