Мутный пассажир (сборник) - Сережа Павловский

– Пока нас нет, он пиздит из палаты вещи, которые принадлежат лагерю, а потом предъявляет нам за пропажу этой вещи, мол, это мы с ней что-то сделали. Так он у нас уже унёс покрывало и графин, – рассказал я, как вожатый Игорь наживается на нас и, возможно, не только на нас.

– А зачем вы отдаёте деньги? Сказали бы, что не вы, – удивился Виталик нашей простоте.

– Мы и не отдаём, деньги же у вожатого. Он оттуда себе забирает, – пояснил я. – Вычитает из наших кровных, которые нам родители дали, а нас ставит перед фактом. Причём у Чеснока не берёт, только у нас.

– Твои бабки, кстати, тоже у него, – Лимон напомнил Виталику, где хранятся его сбережения.

– Вот гондон! – разозлился Виталик. – Но… не все, у меня ещё с собой кое-что есть.

– Так у нас тоже, но те бабки он себе зажал, сука, и не отдаёт, – разочарованно сказал Лимон.

– Он теперь у нас стаканы считает, мы тоже их считаем, – добавил Арбуз.

– Ага, напиздили уже из столовой штук десять. Только один пропадёт, тут же заменим, хехе, – поделился стратегией Банан.

– Надо нам тоже стаканов напиздить, – решил перестраховаться Виталик, – да и вообще, раз такая тема, поаккуратней надо бы… Вот пидорас!.. Лимон, а что ты там делаешь?

– Дрочу! – Лимон резким движением скинул с себя простыню, вскочил сам, и в свете фонаря все увидели его эрегированный писюн, который он продолжал надрачивать.

– ХАХАХАХА!!!! – я был уверен, что мы засмеялись настолько громко, что нас услышали даже в соседнем здании.

В коридоре послышались шаги.

– Блядь, пора валить, – Виталик быстренько выбежал из комнаты, аккуратно прикрыв дверь балкона.

Мы сразу же притворились спящими. Через несколько секунд в нашей палате загорелся свет. Я лёг на правый бок и накрыл левой рукой голову так, что правым глазом мог немножко видеть, что происходит. Вожатый Игорь подошёл к Лимону и положил ему палец на шею, чтоб пощупать пульс, затем сказал: «Ну что, главный педофил, вставай». Лимон нехотя поднялся.

– Вообще-то, – попытался отстоять свою честь Лимон, – главный педофил поменял цвет кожи и сдох.

– Ха, – хмыкнул Игорь. – Поговори мне ещё.

Вожатый посмотрел на Банана – тот шевельнул ногой, Игорь довольно улыбнулся и спросил его: «Алексей, а ты почему в носках?» Банан молчал.

– Алексей, – потряс его за плечо вожатый, – ты почему в носках, говорю?

– Я – Максим, – ответил Банан, не желая мириться с привычкой Игоря всех подряд называть Алексеями.

– Вставай, – кивнул Игорь и посмотрел на Арбуза, который, как мне показалось, чересчур сильно притворялся спящим – накрылся простынёй с головой и даже, наверное, задержал дыхание. – Арбуз, ты тоже вставай.

Арбуз выдохнул и сразу же поднялся с кровати. Я закрыл оба глаза. Было понятно, что всё внимание сейчас приковано ко мне, но я притворился лучше всех и не двигался.

– Апельсин тоже с ними! – сдал меня Чеснок.

– Ты чё, малой, Апельсин ваще не при делах, он спит уже давно, – заступился за меня Лимон.

– Тихо, – пробасил вожатый. – Значит, так. Три Алексея не спят, да? – начал Игорь. – Весело им… Ну-ка, срукты, встали в ряд, вместе вы – сруктовый зад! Да? – провинившиеся молчали. – Так, – продолжил Игорь, – взяли подушки. Взяли, взяли. В одну руку взяли.

Лимон, Банан и Арбуз взяли свои подушки.

– И чё нам с ними делать? – спросил Арбуз.

– Трахать, – шёпотом сказал Лимон и прыснул.

Даже я чуть не заржал. Сдержаться было очень сложно, потому что я бы ещё с удовольствием поржал минут пять над предыдущим эпизодом, когда Лимон дрочил свой хуй.

– Разговорчики, Алексей! – вожатый грозно на них посмотрел, затем повернул голову на Арбуза: – «Чё» по-китайски знаешь чё?

– Жопа, – ещё раз шёпотом проговорил Лимон, но на этот раз не выдержал и засмеялся в голос. Вместе с ним засмеялись все остальные. Я начал ворочаться, как ворочаются спящие, чтоб скрыть свою трясучку от смеха.

– Тихо! – рявкнул Игорь. – Вам всё ещё весело, да? Быстро вытянули руки с подушками вперёд и сделали по сто приседаний, не сгибая руки. Лимон – сто пятьдесят. Вперёд.

Подростки начали выполнять приседания, Лимон, наученный горьким опытом, даже не стал спорить с вожатым, боясь нарваться на двести приседаний или отжиманий.

У Игоря было ярко выражено неумение и нежелание общаться с подростками, а ещё из него так и пёрли армейские повадки.

Первый почти сразу же согнул руку Арбуз.

– Арбуз, ты чё такой хилый?

– Мне витаминов не хватает, – ответил Арбуз и сел на пол. – Я же с севера, у нас там только цены растут.

– Чё ты сел? – грозно произнёс вожатый.

– Да я вообще спать хочу! – возмутился Арбуз.

– Так спал бы, а не доставал того, кто младше и слабее тебя. Вот смотри, – Игорь показательно взял его подушку, – я тебе хоть триста приседаний сделаю, не согнув руки, мне насрать!

– О, раз так, может, ты за меня их и сделаешь? – нагло предложил Арбуз.

– Да-да, и за меня тоже, – добавил запыхавшийся Банан. – А то, это, сало – сила, спорт – могила. Я слышал, один чувак как-то на физре упал и ударился головой, а спустя сорок лет совсем ослеп, и врачи сказали, что это ему аукнулось через столько времени то падение. Спорт вреден…

– Разговорчики! – Игорь посмотрел на Банана. – Это твой папа был?

– Нет…

– Продолжай и не сбавляй темп, – сказал вожатый и перевёл взгляд на Арбуза. – Арбуз, держишь подушку на вытянутой руке, пока остальные не закончат, – придумал Игорь новое наказание для хилого подростка. – Только опустишь подушку ниже либо попытаешься поменять руку, или подпереть уставшую руку другой рукой, остальным автоматом добавляется ещё по двадцать отжиманий после приседаний. Усёк?

– Усёк, – кивнул Арбуз.

– Приседаем, приседаем, ребята, – подбодрил всех вожатый.

Пока Банан с Лимоном приседали, а Арбуз держал подушку на трясущейся вытянутой руке, вожатый подошёл к шкафчику Лимона и взял пластиковую бутылку из-под лимонада без этикетки. Скрутил с неё крышку и понюхал содержимое, затем сделал маленький глоток, удостоверился, что это не алкоголь, закрутил крышку и поставил бутылку на место.

А я всё это время под одеялом показывал ему фак и рассуждал о смелости, которой был лишён напрочь.

Когда Лимон закончил приседать, вожатый подошёл к нему вплотную и сказал: «Дыхни».

Лимон дыхнул, вожатый убедился, что он трезвый, и сказал:

– Всё, больше вам не весело?

– Нет, – ответил за всех Банан.

– Так это, может, ещё посмеёмся? – предложил Игорь.

– Спасибо. Нам хватит, – Банан снова ответил за всех.

– Значит, так. Слушаем меня сюда, сруктовый зад, бля. Ещё раз ко мне придёт Кирилл и пожалуется на вас, что вы его снова в шкафу заперли, педофилами пугаете и мешаете спать, я серьёзно займусь вашей дисциплиной – заставлю бегать и отжиматься всю ночь. Ясно?

– Ясно, – опять подал голос Банан.

– Вы меня уже задрали! Где вас, таких уродов, делают? Ещё бы несколько штук заказать… Так, а почему у вас пять стаканов, а не шесть… разбили? – снова задал вопрос вожатый.

– Шестой у меня на тумбочке стоит, – показал на него пальцем Арбуз.

– Понятно. Тогда спать! – скомандовал Игорь.

Когда все легли, вожатый выключил свет и встал в дверном проёме. Гулянка над нами давно уже закончилась, везде было тихо. Игорь постоял около минуты и ушёл.

Мы ещё какое-то время лежали молча, пока Лимон не нарушил молчание:

– Чеснок, я тебе завтра на пляже такой пропиздон вставлю, охуеешь.

– А я расскажу, как вы курите на балконе, – пригрозил Чеснок. – Ай, – Банан снова пнул верхний ярус кровати.

– Только пиздани ещё что-нибудь, Чеснок, отвечаю, хапнешь горя, злой Банан тебе говно сделает.

– Блядь, Чеснок, тебе ведь с нами ещё обратно трое суток в поезде ехать, учти это, – сказал Арбуз. – Земля круглая, говно всплывёт.

– Вы первые всегда начинаете ко мне приставать, – пытался защищаться Чеснок.

– Ты хотел его писькотрясом доебать, – напомнил Арбузу Лимон о его желании.

– Точно! Чеснок, не заставляй меня звать писькотряса. Если ты ещё раз на нас настучишь, писькотряс тебя трахнет в очко.

– Отстань, – жалобно проскулил Чеснок. Чувствовалось, что он вот-вот заплачет.

– Уууу, вызываю тебя, о, злобный писькотряс! – зловеще завыл Арбуз. – Заклинаю, выеби мелкого Чеснока в жоооопуууу… – затем продолжил нормальным голосом: – Писькотряс ещё и в рот тебе натолкает, и будешь ты вротберушка и жопопопрошайка.

– Раз ты знаешь, значит – он тебе уже натолкал, – обиженно пробубнил Чеснок.

– А мне мама твоя рассказывала, с ней-то он ваще пиздец чё вытворял.

Чеснок отвернулся к стенке и заплакал, всхлипывая на весь этаж.

– Ладно, хватит нести хуйню, Арбуз, – одёрнул его Лимон. – Кто ещё что знает? Рассказывайте.

– Я вспомнил историю про армию, как солдат пропал. Знаете? – начал Банан.