Кольцо из Камелота - Элизабет Питерс

— Свершится расправа?

Кузен Джон был шокирован.

— Стал бы я столько трудиться, если бы мы решились на столь жесткие меры? Почему в таком случае нам бы сразу вас не убить?

— Я способна придумать несколько веских причин, Джон... — Она, пожалуй, впервые за все время назвала его по имени. Результат поразил их обоих. Удивительно, как сближает людей обращение по официальному личному имени. — Вы мой кузен, — продолжала Джесс после короткой деморализующей паузы. — И в целом не такой уж плохой человек. По-моему...

— Большое спасибо.

— Извините, если я что-то не так сказала. Я даже точно не знаю, что вам, в конце концов, нужно и для чего вы все это затеяли. Меня это не интересует, если речь не идет о чем-то ужасном вроде наркотиков или похищения с целью шантажа. Я просто хочу... остаться в живых. С Дэвидом.

— Вы любите этого парня, да?

Джесс взглянула на своего поверженного возлюбленного. Он был достаточно трогателен, чтобы обезоружить своим видом не одного злодея. Черные ресницы — она уже имела возможность заметить, какие они длинные, — лежат на бледных щеках, рот болезненно сжат, черные волосы вьются над сбившейся повязкой на лбу, и даже нос стал казаться меньше.

— Да.

— И он влюблен в вас, это сразу видно. Джесс...

Он встал на колени рядом с кроватью, и ей пришлось смотреть на него сверху вниз. Свет снаружи постепенно усиливался, пробивался сквозь грязные стекла, и уже можно было ясно разглядеть его лицо, и выражение этого лица смягчило Джесс. Ей с трудом верилось, что этот человек, тонкими чертами и мягкими голубыми глазами так напоминавший ее отца, мог быть убийцей. Неверие это ничем не оправдывалось, но преодолеть его было нелегко.

— Джесс, — повторил кузен заговорщицким шепотом, — я хочу...

Теперь ей представился случай поблагодарить скрипучую дверь. Никаких признаков приближения другого человека не было. Визг ржавых петель как ножом обрезал фразу кузена Джона, и он повернулся на коленях, уставившись на Фредди, который стоял, словно в раме, в открытом проеме двери, оскалившись, будто тигр.

— Еще не управился, Джонни?

— Только начал, — ответил кузен Джон почти твердым голосом. — Приходится уговаривать Джесси.

— Какое приятное занятие. — Пустые черные глаза Фредди окинули Джесс с циничным любопытством. Она не знала, краснеть ей или бледнеть от страха. — Ну, давай продолжай.

Сделав равнодушное лицо, Джон вытащил перочинный нож и разрезал свитер и рубашку Дэвида на месте раны. Им пришлось отмачивать прилипшее и заскорузлое белье на плече, и, когда они закончили, вода в кувшине покраснела.

— Надо еще воды, — обратился Джон к своему приятелю.

Фредди растянул рот в гримасу, которую даже при самом буйном воображении нельзя было принять за улыбку.

— Вот, — сказал он, доставая из-за двери ведро. Это было почти последним произнесенным в комнате словом.

На неопытный взгляд Джесс, припухшее покрасневшее пятно вокруг раны выглядело нехорошо, и молчаливо поджатые губы кузена подтвердили ее опасения. Однако он продолжал обрабатывать рану какими-то антисептиками и довольно искусно перевязал ее.

— Не так плохо, — сообщил Джон, избегая смотреть Джесс в глаза. — Чисто навылет, кости не задеты. Не пытайтесь натягивать на руку рубашку, просто накройте его.

Джесс ничего не сказала. Присутствие Фредди действовало на нее так, как действует на некоторых людей вид змеи. Даже ее весьма развитые голосовые связки оказались парализованными. Она почувствовала сильное облегчение, когда парочка покинула комнату и тяжелая дверь захлопнулась. Послышалось звяканье ключей, бряцанье цепей и засовов, потом все смолкло.

День тянулся нескончаемо. Солнечный свет разгорался, потом начал слабеть. В конце концов от невыносимой скуки Джесс заснула и очнулась, испуганная и дрожащая, от прикосновения руки Дэвида, но первый же взгляд на его лицо успокоил ее.

— Тебе лучше?

— Лучше, чем когда? — недовольно спросил Дэвид. — Черт побери, я спал как свинья, и ты тоже. Пустили время коту под хвост, как выражается кто-то из твоих национальных поэтов.

— Ты слишком много разговариваешь. Я вижу, что тебе лучше. Смотри, что оставил мой дорогой кузен. Как насчет глотка холодного чаю?

— Мне больше хочется глоток того, что в бутылке. Джесс, что хотел сказать кузен Джон, когда его прервало явление Фредди?

— Ты слышал?

— Почти все. — Дэвид глотнул бренди и остывшего чаю. — Вот то, что мне нужно для куража. Искусственный возбудитель.

— В какой-то момент он что-то сказал насчет завтра.

Дэвид откинулся на взбитые и удобно уложенные Джесс подушки.

— Мне больше кажется, что это надо понимать как сегодня ночью.

— Почему?

— Потому что для всех их планов нужна темнота.

Джесс взглянула на него и увидела, что он внимательно рассматривает грубые простыни и свои ослабевшие руки. Значение этих слов было для нее ясным и не новым. В каком-то смысле ей даже легче стало, когда они прозвучали вслух.

— Темнеет, — тихо заметила она, и ладонь ее поползла по простыням к рукам Дэвида.

Он быстрым, почти испугавшим ее движением накрыл ее руку своими, но его порыв подбодрил ее. Она понимала, какие ярость и разочарование скрываются за его внешним спокойствием.

— Еще не очень поздно, — сказал он, — темно в этой мерзкой дыре, вот и все.

— Есть что-нибудь — хоть что-нибудь, — что мы можем сделать?

— Можем поговорить. — Дэвид вдруг рассмеялся, и, к ее облегчению, без всякой злобы. — Я всегда могу поговорить. Джесс, картина не сплошь черная.

— Тогда покажи мне рассветный лучик. Я его в данный момент не вижу.

— Ну что ж, мы все еще живы, как постоянно повторял один из героев моей юности. Если они собираются держать нас здесь, придется им раскошеливаться на большое количество хорошего бренди.

— Маленький просвет. — Джесс опустилась на пол и свернулась в клубочек, положив голову на край постели, оставив свою руку в его теплых ладонях. — А еще?

— Не факт, но вполне обоснованное подозрение. Помнишь, мне пришлось разбираться с ними обоими, и, уверяю тебя, нет лучшего способа установить, готов ли человек пойти на убийство, чем вступить с ним в драку. С Фредди дело плохо, он бьется насмерть, не миндальничая и не придерживаясь правил честной игры. А Джон отступает. Он не любит, когда его бьют, и не любит давать сдачи. Он может убить при необходимости, но только в припадке ярости, а нужно очень и очень постараться, чтобы разозлить его до такой степени. Он цивилизованный трус вроде меня.

— По-твоему, Фредди хочет убить нас, а Джон против?

— Несколько тонких догадок позволяют мне прийти к такому заключению. В конце концов, кузен Джон читал Толкиена. Ни один человек, который его читал, не может быть абсолютным злодеем.

— Сомневаюсь в твоих догадках, но соглашаюсь с заключением. Интересно, что эти ребята надеются получить?

— И мне тоже, — пробормотал Дэвид. — Очень уж нежелательно зависеть от милости Фредди.

— Кто из них босс?

— О, скорее всего, Джон.

Последовала пауза, во время которой Джесс с огорчением отметила, что остатки света окрашиваются в серые тона.

— Почему? — спросила она.

— Инициатором должен быть он — это его план и его поместье.

Оба они хорошо сознавали уязвимость этого предположения. Джон мог придумать план, но оставаться под контролем более жестокого и менее щепетильного человека. Никто не высказал этого вслух, и дальнейшая беседа деликатно обходила эту тему, словно кружила вокруг зыбучих песков или мертвого тела.

— А как насчет тети Гвиневры? Она знает, что мы здесь, наверху, замерзшие до смерти, голодные, умирающие от жажды и...

— Обреченные? Извини... Не знаю. Ей, возможно, известно о заговоре, но едва ли она согласится с убийством. Если это тебя утешает.

— Нет, не утешает. Дэвид, я все еще не понимаю, в чем дело. В чем состоит их план?

— Но это ведь очевидно.

— Только для автора готических триллеров, — улыбнулась Джесс. Сейчас уже было трудно разглядеть его лицо. Свет почти угас.

— Ну, может быть, я ненормальный, но я не вижу других вариантов. Хочешь выслушать краткое изложение? Нам все равно нечего делать.

— Только... ждать.

— Да. Ну, — быстро заговорил Дэвид, — все началось с артуромании твоего деда — с этой страсти и с последних находок, после которых в выпусках новостей заговорили о Камелоте. Плюс третье событие, конкретных подтверждений которого у меня нет, но я принимаю его условно, чтобы заполнить пробел в мотивах.

— Хорошо, дальше.

— Несколько дней назад ты мне говорила, что твой дед верил в происхождение семьи от Артура. Я всерьез этого не воспринял, так же как и ты. Но люди, помешанные на генеалогии, идут на все, чтобы отстоять свою точку зрения. Дед занялся археологией, надеясь найти свидетельства пребывания Артура на его земле. Он искал Камелот.