Кольцо из Камелота - Элизабет Питерс

Джесс села, не обращая внимания на пронзительную пульсирующую боль в голове. Лежала она на куче грязного тряпья, валявшегося на голом деревянном полу. Свет был слабее, чем ей казалось. Он просачивался сквозь стекла, черные от пыли и поэтому полупрозрачные, забранные решетками, в свою очередь преграждавшими путь свету. Окна, маленькие и высокие, прорезаны в холодных каменных стенах, суровость которых смягчали только огромные свисающие серые кружева паутины. Стены выгибались. Она знала, что это должно что-то означать, но в данный момент не могла сообразить, что именно. Она могла осознать лишь основные факты: каменные стены, решетки — тюрьма и безумие, по определению Лавлейса[51]. И Дэвид — живой и в своем уме, хотя и в то, и в другое трудно было поверить.

— Они стреляли в тебя, — вскричала она, цепляясь за него. — Куда они выстрелили?

— В плечо, конечно. Куда еще ранят героев? — Он усмехнулся. Эффект был ужасающий до невозможности.

— В ногу, — предположила Джесс.

— Ног не было видно. Если не очень задумываться, плечи — самое логичное место, куда можно попасть. Они занимают большое пространство. Из ручного оружия на расстоянии нелегко поразить...

— О, Дэвид, не будь идиотом, замолчи, наконец!

Учитывая обстоятельства, объятия ее оказались излишне страстными. Все еще улыбаясь, Дэвид согнулся и повалился назад. Она подхватила его, стараясь уберечь голову от удара об пол, и упала с ним вместе, а руки ее остались зажатыми между грязным полом, черноволосой головой и отяжелевшим раненым плечом.

Она взглянула на его лицо, болезненно бледное под разнообразными синяками и шрамами, и собралась с силами.

— Пока ты у меня беспомощный, — шепнула она и нежно поцеловала его. Потом распрямилась, села и осмотрела помещение.

С первого взгляда можно было составить о нем практически исчерпывающее представление: в комнате почти ничего не было. Единственную мебель составляли кровать с грубыми простынями, которые, судя по их относительной чистоте, доставили в заброшенную комнату недавно, и небольшой инкрустированный столик — элегантная полировка выглядела здесь явно неуместной. Деревянная дверь, которую Джесс даже не стала пробовать открывать. На столе стоял термос, кувшин с водой и два бокала — длинные, хрупкие хрустальные бокалы для вина. Заботливость и деликатность, которую Джесс вынуждена была оценить, проявились в присутствии единственной другой вещи, находившейся в комнате, если не считать паутины: под кроватью, скромно припрятанный, стоял круглый белый сосуд, целомудренно расписанный голубенькими незабудками.

— Я хочу положить тебя на кровать, — сказала Джесс, решив, что это сейчас самое главное.

— Я на ней уже был. — Дэвид старался помочь, они общими усилиями переместили его на постель, куда он безвольно свалился, лишившись сил.

— Что произошло? Ты что-нибудь помнишь? — Джесс рылась в карманах. Носового платка при ней не было. Она сняла свитер и блузку, снова натянула свитер — в комнате было сыро и прохладно, — оторвала кусок блузки, смочила его водой и принялась вытирать лоб Дэвида.

— Ничего, с того самого момента, как этот мерзавец меня подстрелил, и до того, как очнулся в этой комнате ужасов и увидел тебя лежащей на полу рядом со мной. Я предположил самое худшее, поэтому ты и застала меня за причитаниями, когда я тебя ощупывал. Я утратил обычное хладнокровие.

— Ты, разумеется, сам не свой. Они даже не позаботились перевязать тебя? Будь они прокляты. Пара расчетливых...

— Наверно, они были заняты другими мыслями, — рассудительно заметил Дэвид. — Нет, Джесс, оставь. Кровь, по крайней мере, остановилась, а если ты растревожишь рану... Ты знаешь, где мы?

— Мы можем быть только в одном месте. В доме.

— Правильно. Очевидно, в одной из башенных комнат. Я понимаю, ты сама вся разбита, но не попробуешь ли подобраться вон к тому окну?

Она попробовала, встала на цыпочки, но почти ничего не увидела. Решетки торчали в нескольких дюймах от стекол и были чересчур плотными, сквозь них мог пройти только палец, и ей не удалось даже протереть стекло.

— Вижу двор, — доложила она, скосив глаза. — Это какая-то из задних башен. Дэвид, светает. Мы пробыли здесь всю ночь.

— Через окна нельзя выбраться?

Джесс потрясла решетку. Она не поддавалась.

— Ну, попробуй дверь. Просто для смеха.

Дверь была заперта. Снаружи Джесс не услышала ни звука, даже приложив ухо к створке. Пол, хоть и старый, тоже был прочным, а к каменным стенам она не сочла нужным даже подступиться.

Она вернулась к кровати и снова вытерла лицо Дэвида. Он не издал ни звука, но разомкнул крепко стиснутые губы, когда на лицо попала холодная вода, и Джесс чуть не заплакала от злости и жалости.

— Надо смотреть фактам в лицо, — пробормотал он. — Мы заперты крепко и надежно, моя дорогая. Даже если ты перебьешь оконные стекла, мы в задней части дома, куда посторонние никогда не заходят, на помощь звать бесполезно. Я не в состоянии бороться со злодеями, если они появятся. Я даже не уверен, что смогу встать.

— Но они не решатся просто оставить нас здесь! Тебе нужен врач...

— Не думаю, что они решатся просто... оставить нас здесь.

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, зажав рукой рот.

— Прости. Я не хотел тебя пугать, — мягко сказал он. — Но перспективы довольно мрачные. Они уже зашли дальше, чем намеревались. Знаешь, назвался груздем — полезай в кузов. А твой учтивый кузен не такой человек, чтобы...

Омерзительной комнате недоставало только гремящих цепей, чтоб обрести законченный готический облик, и вот ко всему прочему добавился стук. Джесс вскочила на ноги и глянула сперва на дверь, откуда доносилось постукивание, потом вокруг в поисках подходящего оружия. Дикий взгляд ее упал на ночной горшок, скромненько задвинутый в уголок, и, сделав один прыжок, она схватила его, вторым прыжком подскочила к двери и занесла горшок для удара.

В полном соответствии с традицией, дверь заныла и застонала, медленно поворачиваясь в петлях. Джесс увидела, что Дэвид, болезненно морщась, приподнимается, опершись на локоть, и с тревогой смотрит на нее; она махнула ему ночным горшком, и он повалился назад, то ли подчинившись приказу, то ли потеряв сознание — она так и не поняла. Потом отворившаяся дверь скрыла от нее постель.

Дверь распахнулась примерно наполовину и замерла. Последовала пауза, во время которой слышалось только чье-то ровное дыхание. Неожиданно створка резким рывком отскочила до упора, прихлопнув Джесс, словно муху, к стенке, из-за края двери высунулась рука, схватила ее за плечо и встряхнула; горшок упал, посыпались расписанные незабудками осколки.

Высвободившись, Джесс прижалась к стене, сдерживая слезы ярости и огорчения. Она не сдвинулась с места, даже когда дверь закрылась и она предстала перед насмешливым взором своего кузена.

— Фредди внизу, на случай если вы задумали удрать, — сообщил он и нагнулся, чтобы взять тяжелый поднос, который осторожно поставил в сторонке, прежде чем обезвредить ее попытку проломить ему голову. Он огляделся, ища, куда бы поставить поднос, счел столик неподходящим, пожал плечами, снова опустил поднос на пол и сел рядом, скрестив ноги. Примечательно, что даже в такой неортодоксальной позе он сохранял свой апломб. Но Джесс показалось, что Джон избегает смотреть ей в глаза.

— Я подумал, вам, может быть, хочется чашечку чаю, — простодушно объяснил он.

— Это не все, чего мне хочется, — коротко ответила Джесс. — Нет, не давайте Дэвиду чашку, он ее не удержит. Он даже сидеть не может. Держите голову, а я возьму чашку.

— М-м-м... да... — Кузен Джон разглядывал Дэвида, лицо которого оказалось на одном уровне с его собственным. Он взял с подноса бутылку и плеснул в чай солидную дозу. — Это может помочь.

Вместе они влили в Дэвида целебный наспиртованный чай, расплескав на грудь не более половины, и Джесс с облегчением увидела, что щеки его порозовели. Он откинулся назад, не произнеся ни слова, и, хотя Джесс знала, что Дэвид способен изобразить себя большим страдальцем, чем на самом деле, он вряд ли особенно притворялся. Она устремила презрительный взгляд на кузена и с удовлетворением увидела, что он опустил глаза.

— Бинты и йод? — спросила Джесс, кивая на поднос. — Серьезная помощь. Ему нужен врач, слышите вы... убийца!

— Ну, сейчас он его не получит. Не сейчас. Не волнуйтесь, Джесс...

— Не волноваться? — Она, сжав кулаки, вскочила на ноги. — Подумать только, что мы с вами родственники! Лучше бы «бостонский душитель» был моим кузеном! Лучше бы мне иметь общих предков с сексуальным маньяком! Пускай бы маркиз де Сад...

— Нет, вот это уже действительно невозможно. Ради Бога, успокойтесь, детка. По крайней мере, мы можем сейчас устроить его поудобней, я вам помогу, я кое-что знаю о первой помощи. А потом, завтра...