Перехлестье - Алёна Алексина

Зария и волки в овечьих шкурах

Он вернулся! Вернулся!

От понимания этой потрясающей, невероятной, восхитительной истины на лице то и дело расцветала блаженно-счастливая улыбка. Даже искалеченная нога почти не тревожила. Казалось, вот-вот оттолкнешься от пола и взлетишь! Надо же, как быстро привыкаешь к хорошему...

Зария все реже робела, все меньше и меньше боялась. Она уже не стеснялась разговаривать, даже задавать вопросы и иногда возражать! Пока еще не совсем уверенно, но все же... Она не просто говорила, ее слушали!

А пару дней назад, когда незаметная колченогая чернушка собирала со столов опустевшие миски и кружки, один из посетителей ей улыбнулся и поблагодарил. На нее больше не смотрели с отвращением. Из взглядов людей пропадала брезгливость, не появлялась в них и злоба.

Девушка покачала головой. Надо же, как все изменилось. Багой не позволил ей вернуться в дом, где она раньше жила, сказав в своей обычной грубоватой манере:

- Нечего шляться туда-сюда. Вас, дур, только выпусти за порог, мигом учудите чего-нибудь. Разбирайся потом. Тут живи.

И хотя было непонятно, в чем он разбирался, и что именно могла учудить Зария, бродившая, словно тень, несчастной стало будто бы теплее от этой неуклюжей заботы.

Правда, корчмарь нет-нет, да бухтел о том, что "девки эти проклятые кого угодно разорят, оставят в одних подштанниках по миру бродить с протянутой рукой". Однако бродить в подштанниках, собирая милостыню, прижимистому харчевнику явно не грозило. И Зария это понимала, однако понимала и то, что, не будь Багой человеком добросердечным (пускай и сварливым), он не оставил бы ее жить при "Кабаньем Пятаке" даже в том случае, если бы купался в барышах.

Поэтому на ворчание хозяина таверны девушка не обижалась. Ей было хорошо здесь. И впервые хорошо оттого, что на нее не смотрели, как на пустое место. Может потому и дышалось тут легче? Даже надоедные хвори, и те отступили - не осталось противной слабости, не кружилась голова, не мелькали перед глазами белые пятна. А кашель? Кашель, который был ее постоянным спутником, который душил, заставлял захлебываться и давиться - исчез. Закончилось постылое супружество, и будто крылья душа расправила...

Зария улыбалась, помешивая в горшке тушащиеся овощи. Интересно, кто он? Девушка чувствовала - незнакомец хранит какую-то тайну, но какую - понять не могла. Не видела она его, а потому не могла посмотреть в душу, только слышала голос - ласковый, негромкий... Да и тот во сне. Но он не был сном. Это она точно знала. И сейчас, ощущая в груди щекочущее тепло, понимала - он вернулся! В такие мгновения чернушка забывала о своем уродстве, о том, что обычно вызывала у мужчин брезгливую жалость, а не восхищение. Она чувствовала себя красивой, потому что ее считал красивой он, а ему она верила, потому что... просто верила и все. Оттого-то и была... счастлива?

- Здрава будь, красавица! Ты что ли тут кашеваришь?

Этот веселый голос, раздавшийся от двери, ведущей на задний двор, заставил девушку вздрогнуть и втянуть голову в плечи. Все же наследница лантей еще пугалась людей, особенно мужчин. Особенно незнакомых. Особенно тех, кто так весело смотрит и говорит так беззлобно. Потому что... странно это, когда обращаются вот так... слишком по-доброму.

Но незнакомец, вошедший на кухню, улыбался, словно встретил хорошенькую нарядную горожанку, а не хромую костлявую чернушку в скромном платье. Парень был симпатичный и едва на пол-ладони выше ее, Зарии, жилистый, с коротко стриженными русыми волосами. Он выглядел приятно, вот только глаза... Сердце ухнуло куда-то вниз, и девушка попятилась, сжимая в побелевшей руке деревянную ложку, которой только что помешивала стряпню. Наследницу Лантей не обманешь широкой улыбкой, не спрячешь от нее душу, не скроешь помыслы, не утаишь истинную сущность. И вот как раз сущность незнакомца была ужасна...

- Хм... значит, не врут про тебя. Нутро человечье насквозь видишь, да, девка? - парень продолжал улыбаться, только взгляд сделался колючим и пристальным. - Ну что? Давай знакомиться? Я - Джинко. Ты это имя запомнишь. И меня запомнишь тоже.

Говорил он вкрадчиво, тихо ... Последние слова и вовсе прошептал.

Зария выронила ложку и кинулась к двери, но покалеченная нога, которая еще мгновенье назад казалась здоровой и сильной, вдруг предательски ослабла, подвернулась, а боль прострелила от щиколотки до бедра. Миг, и спасительно распахнутая в обеденный зал дверь захлопнулась, а между створкой и девушкой возник Джинко.

Он, по-прежнему не переставая улыбаться, шагнул вперед:

- Что ж ты какая неловкая, - покачал головой. - И бегать не умеешь, и кричать боишься? Иди сюда, курочка, поквохтай... Вдруг услышат?

Злой насмешник стремительно шагнул к девушке и, словно играючи, ударил кончиками пальцев по горлу. Рождающийся в груди крик рассыпался жалким шелестом, который оказался не громче судорожного вздоха. Скользящий удар жестких пальцев лишил чернушку способности кричать и даже дышать полной грудью. Зария судорожно хватала ртом воздух, стискивая ладонями шею. Мужчина отступил на шаг.

- Молчишь, красавица? - он усмехнулся и добавил: - Молчи. Говорливые женщины - такая пытка для ушей.

Онемевшая хромоножка открыла рот, собираясь с силами, пытаясь закричать, но... как в кошмарном сне смогла только жалобно засипеть.

- Никак? - с деланным сочувствием поинтересовался мучитель. - Это хорошо. Крики нам тут совсем не нужны.

Поняв, что сейчас с ней сотворят что-то страшное, чернушка почувствовала в душе прилив доселе неведомых сил. Она стремительно повернулась к столу, хватая первое, что попалось под руку - это оказался деревянный пест, которым растирали пряности. Впервые в жизни Зария пыталась дать отпор судьбе и та над ней так жестоко насмеялась, подсунув под руку не нож, не сковородку, а это бесполезное посмешище.

Но девушка не собиралась сдаваться, даже понимая всю тщету сопротивления. Очень уж сильно она хотела жить.

- О-о-о, какая прелесть... - Джинко рассмеялся и, не глядя, задвинул щеколду на двери, ведущей в обеденный зал, и снова двинулся к жертве. - А мне говорили, будто ты покорна. Все стерпишь. Хочешь, скажу, кто говорил?

Не сводя взгляда с мужчины, Зария сделала шаг назад, уговаривая себя не бояться. Ведь совсем рядом - в зале - люди. Их разговоры и смех слышны даже сейчас, когда сердце грохочет у нее в ушах и одновременно с этим пытается выпрыгнуть через горло. Совсем рядом дэйн, Василиса, Багой. Они помогут.

- Он приходит к тебе каждую ночь, да?

Тонкая рука, судорожно сжимающая деревянный пест дрогнула.

- Говорит, как ты красива, как желанна?

Мягкий шаг вперед.

- Говорит, что искал именно тебя? Он не произносит слова "Люблю", но ты-то все равно понимаешь...

Теперь девушка вздрогнула всем телом.

- А еще он так нежно касается тебя. Так осторожно, так ласково, что ты чувствуешь себя величайшим сокровищем, истинной драгоценностью, красавицей...

Зария чувствовала, что начинает задыхаться, воздух застрял в груди, отравляя горечью.

Джинко сделал легкий шаг вперед и вправо, продолжая вкрадчиво угадывать:

- Но ты не видишь его, не можешь посмотреть ему в глаза. Ты не знаешь, как он выглядит, не знаешь, кто он. Не знаешь, живет ли он сейчас вообще.

Тонкая рука бессильно опустилась, пальцы разжались. Чернушка выронила свое смехотворное оружие.

- Но ты уверена: он - твоя мечта. Твой нареченный. И однажды он появится и даст тебе кольцо. А потом... - еще один шаг, - станет мужем.

Почему тело перестало подчиняться? Почему... Зария смотрела в лицо своему мучителю, шатаясь от страха и перед ним самим и перед словами, которые он говорил.

- Он делал так множество раз. Приходил к девушке. Улыбался. Дарил кольцо. Проводил ночь. И уходил, - еще шаг и мужчина оказался по правую руку от своей жертвы. - Но и кольцо забирал с собой.

Зария беспомощно повернула голову вправо, не веря жестоким словам, надеясь, что... но он не лгал. Тот, кто казался размечтавшейся дурочке ожившей мечтой и впрямь, совершал все то, о чем говорил Джинко. Наследница Лантей опустила голову. Боль расползалась в душе черным туманом, застилая глаза непроглядной пеленой.

- Зачем?.. - едва слышно спросила несчастная. - Для чего?

- Дуреха... Причина стара, как мир. Самый обычный спор, - еще один скользящий шаг и мужчина оказался у нее за спиной. - Какой смысл соблазнять хорошеньких вертихвосток? Они и так всегда готовы раздвинуть ноги. То ли дело записной урод, который давно отчаялся, что на него хоть кто-то позарится. Недоверчивая, настороженная, замкнутая. Соблазнять такую гораздо увлекательнее... Сложнее. И тем приятнее впоследствии станет победа.

Ей бы бежать. Ударить его, пока он так близко, и кинуться в зал, но проклятое тело одеревенело. Она зажмурилась. Спор...