Пещера мечты. Пещера судьбы - Владимир Мальцев

К счастью, подобные накладки при сепулении возникают настолько редко, что их можно даже рассматривать как украшающие жизнь приключения.

Не менее славная экспедиция 1986 года известна, в частности, замечательным технологическим прорывом в технике сепуления — первой попыткой благоустройства сепулькариев. И — замечательными событиями, сопровождавшими эту попытку.

Крайнее южное продолжение, лабиринт Б-подвала, дорос до такого размера, когда без заброски в него лагеря шансов эффективно работать уже не было. А лагерь в Б-подвале — это серьезно. Сейчас название «Б» обычно трактуют как производное от слова «большой», имея при этом в виду, что это самый большой по площади из шкурных лабиринтов. На самом деле название было дано при первопрохождении, когда лабиринт еще даже не просматривался, а был только длинный гнусный лаз, и буква «Б» относилась именно к нему, означая отнюдь не «большой».

Вот именно этот полукилометровый лаз теперь и предстояло сделать сепулькарием. Вообще-то, за исключением нескольких участков с проушинами, операционными столами и щелями, Б-подвал отнюдь не узок и не низок. Почти на всем его протяжении можно было бы вполне идти на карачках или гусиным шагом, если бы не рога и копыта, торчащие из стен, пола и потолка, и заполняющие пространство с такой густотой, что приходится все время впритирку вписываться между ними.

Рога и копыта — фольклорный термин, относящийся отнюдь не к натекам, а к формам растворения известняка — когда от скалы остаются странной формы ветвящиеся выступы длиной до пары метров. Суть здесь примерно та же, что и в многократно воспетых «перьях» обводненных вертикальных пещер, но форма, равно как и восприятие — совершенно другие. Перья учиняют гадости снаряжению, рога и копыта — самому спелеологу. Перья растут вокруг объема — рога и копыта в нем самом. В Б-подвале рога и копыта встречаются двух разновидностей. Менее распространенная — в зонах серной коррозии, и там, чтобы их сбить, достаточно удара кулаком. Более распространенная — в остальной части лабиринта, где копыто в метр длиной и в руку толщиной даже при ударе трехкилограммовой кувалдой отнюдь не отламывается, а издает громкий и чистый колокольный звон.

Экспедиция была длинная и со сменой состава. В частности, в середине срока с лагеря на Баобабе смылся идейный главарь Миша Переладов, а вместо него появился Степа Оревков. Группа на этом лагере вообще-то была слабоватая, а фронт очевидных действий к моменту смены состава закончился. Дальше надо было не топосъемить, и даже не копать, а придумывать и искать, где копать, словом, вовсю шевелить мозгами. В группе из Степы, Меркса, Сэма и двух Лен — эффективные действия могла предпринять одна двойка или тройка, возглавляемая Степой — единственным человеком в составе, хорошо понимающим пещеру. Остальные повисали в воздухе.

Степа способен на нетривиальные решения, что он продемонстрировал и на этот раз с присущим ему блеском. На следующий же день после его приезда обе дамы получили по пятикилограммовой кувалде и задание благоустраивать сепулькарий в Б-подвал. Собственно, эффекта от такой работы не предполагалось — просто обе дамы от нечего делать настолько взвыли от скуки, что начали активно мешать Степе думать. Мероприятие преимущественно было задумано как отвлекающий маневр, ну а если вдруг будет хоть какой-нибудь результат — лишним не окажется. Разве мог Степа предвидеть, что энергии и воли к победе в двух Ленах окажется не меньше, чем в остальном составе группы вместе взятом. За один (!) пятнадцатичасовой выход был проложен вполне благоустроенный сепулькарий на все пятьсот метров, и боевой дух на этом не иссяк. До сих пор идут споры, была ли это маленькая месть Степе, или просто инерция, но вернувшиеся в лагерь дамы продолжали махать кувалдами, пока не разнесли в мелкую щебенку ими же любовно сложенный из каменных плит обеденный стол с табуретками.

НЕЕВКЛИДОВА ТОПОГРАФИЯ

Встречаются два спелеолога в шкурнике.

— У тебя что?

— Тупик, а у тебя?

— Тоже тупик.

Следующим по важности занятием спелеологов после сепуления является топографическая съемка (картирование) пещеры. Необходимая хотя бы для того, чтобы не заблудиться самим. К тому же без хорошей карты абсолютно невозможно понимание каких бы то ни было закономерностей ее устройства пещеры, а без этого понимания невозможны ни научные выводы, ни поиск новых продолжений. Собственно, грань между спелеологом и туристом, слоняющимся по пещере, определяется не наличием у индивидуума научных интересов, связанных с пещерой, а желаем топосъемить ход, отсутствующий на карте. Словом, тем, есть ли у него азарт землепроходца и навыки к переводу этого азарта в практическую плоскость. Топосъемка — альфа и омега спелеологии, и только хорошие топографы могут сделать значимые открытия. Крымские спелеологи еще в пятидесятых годах сформулировали принцип «есть карта и описание — есть пещера, нет карты и описания — нет пещеры».

Картирование пещер — штука в принципе хитрая. Залы и галереи расположены на многих уровнях и имеют самую причудливую форму. Методы и стандарты обычной поверхностной топографии здесь не годятся совсем. Методы и стандарты маркшейдерской съемки, применяемой в шахтах и штольнях, более подходят, но они все равно ориентированы на работу с объектами, устроенными на несколько порядков проще, чем обычная пещера, не говоря уж о таком топографическом безобразии, как Кап-Кутан. Кроме того, профессиональные топографические методики и инструментарий, обеспечивая существенно более высокую степень точности, чем нам в реальности нужна (вспомним древние традиции на предмет того, что маркшейдер, у которого не сошлись встречные туннели, обязан застрелиться), требуют такого расхода времени, который плохо совместим с понятиями об отдыхе. В реальности нам нужна точность порядка десятка метров, позволяющая судить о геологических закономерностях, а также о шансах соединения разных частей пещеры. Все, что сверх этого — от лукавого. Оно может потребоваться разве что при реализации проекта туристического оборудования пещеры с прокладкой рельсов и туннелей, а там профессиональная переувязка и так будет сделана. На поиске приложимого к конкретной ситуации компромисса между точностью и затратами времени и основывается методология подземной топографии.

В спелеологии имеется несколько общепринятых методик топосъемки, которым обучают всех начинающих спелеологов. Но эти методики ориентированы на пещеры существенно более простой геометрии, как, например, вертикальные слаборазветвленные пещеры Кавказа или сеточные лабиринты щелевых ходов пещер Подолии. Каждая крупная и нетривиально устроенная пещерная система требует собственной методики топосъемки и отрисовки карт, зависящей как от устройства пещер системы, так и от целей группы, занимающейся системой. Так, в большинстве активных (обводненных) пещер гидрогеология системы понятна, а если нет, то может быть установлена с помощью прокрашивания водотоков мощными и безвредными органическими красителями типа флуоресцеина или фуксина. При исследовании сухих лабиринтов первоочередной задачей становится восстановление устройства гидросети, и это налагает гораздо более жесткие требования к качеству съемки, особенно вертикальной. А вот в случае, скажем, исследования новых карстовых шахт на русле известной системы типа Назаровская-Осенняя на Кавказе, все задачи съемки сводятся к установлению того, на какой приток главной подземной реки ожидается выход этой шахты, а также к составлению спортивно-технического описания типа списка длины концов, необходимых для навески в каждом колодце.