Контакт третьей степени - Сергей Москвин

– Назад! – подскочив к гранатометчику, Дмитрий толкнул его обратно в темноту, прочь от разваливающегося на глазах потолка, с которого уже начали сыпаться куски отколовшегося бетона.

Несколько острых осколков ударили Дмитрия по спине, камень размером с кулак расцарапал щеку, и уж совсем здоровенная глыба, способная снести голову, разбилась о пол менее чем в шаге от него. Он едва успел выскочить из опасной зоны, как начавшийся камнепад превратился в настоящий обвал, а еще через секунду обрушившийся сверху многотонный пласт земли и камней наглухо закупорил тоннель.

Сразу этого никто не понял, но когда Дмитрий и Злой одновременно направили в сторону ведущего к воротам прохода свои фонари, то увидели перегораживающий тоннель завал из земли, камней, кусков арматуры и обломков раскрошившегося бетона.

– Приплыли, – хрипло произнес Злой и закашлялся от набившейся в горло цементной пыли.

У Дмитрия тоже першило в горле. Он сплюнул на пол горькую от цементной крошки слюну, потом подошел к завалу и попытался отвалить в сторону одну из бетонных глыб с опасно торчащими штырями разорванной арматуры, но так и не сумел сдвинуть ее с места. Даже бригаде проходчиков, вооруженных отбойными молотками и специальной техникой, наверняка потребовалось бы несколько дней, чтобы пробиться через такую преграду. Для трех мужчин и одной женщины, располагающих лишь ножами разведчика, завал был абсолютно непреодолим. Они оказались в ловушке, подобно шахтерам, запертым в обвалившейся штольне. Но в отличие от шахтеров, которые могут рассчитывать на помощь спасателей, пробивающих к ним дорогу с поверхности, им неоткуда было ждать помощи. Постепенно это осознали все.

– Фагот! Ты что наделал, мудак?! Как мы теперь выберемся отсюда?! – пронзительно завизжал Жила (так визжал солдат, которому на тактических учениях взрывом противопехотной мины оторвало ступню). Он подскочил к гранатометчику и наотмашь ударил его по лицу.

– Брэк! – закричал Дмитрий.

Его поразило, что Кожевников даже не попытался защититься. Стокилограммовый гигант лишь втянул голову в плечи и попятился назад, пока не уперся спиной в стену. Жила снова замахнулся, чтобы отвесить ему новую оплеуху, и наверняка отвесил бы, если бы Ольга, эта хрупкая женщина, не остановила его. Она сделала это без видимых усилий, просто поймала ладонью отведенную для замаха руку, как домохозяйка порой ловит вылетевшую из шкафа моль. Но Жила вдруг сразу успокоился. Нет, не сразу: сначала напрягся, потом обмяк, свободной рукой вытер выступившие на лбу капли пота и повернулся к Ольге:

– Простите, товарищ майор. Сорвался… И ты, Фагот, извини. Это я мудак. Совсем одурел в этом… – он оглянулся по сторонам и замолчал.

Но Кожевников, похоже, не слышал его. Он вжался в стену и испуганно уставился на гранатомет, который держал перед собой на вытянутых руках, словно увидел его впервые. Лицо Фагота было бледным, губы тряслись.

– Что с вами? Опять голова? – обеспокоенно спросила Ольга.

Кожевников поднял на нее глаза, потом перевел взгляд на Дмитрия.

– Это не я, – пробормотал он непонятную фразу. – Я не стрелял. Клянусь! Он сам. Сам по себе. Все четыре раза. Я даже не нажимал на спуск.

– Ты это о ком? – сдвинул брови Злой.

Жила недоуменно наклонил голову, и только в глазах Ольги промелькнуло понимание.

– О нем, – Фагот с опаской покосился на свой гранатомет, словно тот мог выстрелить еще раз, хотя в камерах барабана больше не осталось ни одной гранаты.

Злой и Жила выразительно переглянулись. Похоже, они решили, что и у Фагота тоже поехала крыша. Если бы не возникающий ниоткуда и исчезающий в никуда зеленый огонь, «засосавший» Гирю, Дмитрий, пожалуй, с ними бы согласился. Но выпускающий щупальца огненный сгусток выглядел еще более невероятно, чем самопроизвольно стреляющий гранатомет. И ведь это наверняка еще не все сюрпризы, которые подстерегают их в злополучном бункере.

После невероятного признания Кожевникова товарищи изумленно уставились на него. Конечно, можно было попытаться объяснить им, что действия гранатометчика вызваны галлюцинацией, но Ольга решила не тратить на это время. Они не изучали психиатрию и никогда не имели дело с душевнобольными, поэтому не представляли, насколько реальным может казаться наблюдаемое видение. В определенной степени рассказ Кожевникова о самопроизвольно стреляющем гранатомете являлся правдой, потому что сам Кожевников искренне верил своим словам. Он действительно видел это в своем сознании, хотя, конечно, он сам и нажимал на спусковой крючок.

Спорить с ним и доказывать что-либо другим сейчас было бессмысленно и бесполезно. Сейчас нужно было спасать этих людей, пока в их сознании не начались необратимые изменения. Ее идея направить на объект группу спецназа военной разведки провалилась. Несмотря на специальную психологическую подготовку, разведчики оказались не способны воспринять действительность «Хрустального неба». Их психика попросту не выдержала накала реальности. Что произошло с Игнатовым, Чирковым и Масловым, еще предстоит выяснить. Но Глухарев, Кожевников и Злобин явно повредились рассудком, и только Дмитрий пока сохраняет трезвость ума. Но надолго ли его хватит: на несколько часов, сутки, двое? И как за это время поведут себя остальные? Как бы там ни было, их нужно вытаскивать из бункера и как можно скорее.

Отступив в тень, Ольга вынула из кармана коммуникатор. Она почти не верила, что радиосигнал пробьется сквозь каменный завал, но когда включила прибор, на экране почти сразу появилась иконка спутникового соединения. После всех пережитых кошмаров им наконец улыбнулась удача. Но долго ли продержится связь? Путаясь в словах, Ольга принялась составлять сообщение для Панова. Свои наблюдения можно сообщить и позже, сейчас главное вызвать эвакуационную команду. Ольга так увлеклась, что не заметила, как рядом появился Дмитрий.

– Что вы делаете?

– Связываюсь с командованием.

– Из-под земли?

– Да. Мне удалось поймать сигнал. Не мешайте… Готово.

Ольга быстро перечитала составленное сообщение, закодировала его и тут же ткнула стилусом в символ отправления.

– Разрешите взглянуть? – Дмитрий требовательно протянул руку.

Ольга немного помедлила, но затем протянула ему коммуникатор.

«Первому. Состояние: красный. Обвал тоннеля первого уровня. Отрезаны от выхода. Самостоятельно выбраться не можем. Просим помощи. Заря».

Прочитал он с экрана.

– Что значит «состояние: красный»?

– Требуется немедленная эвакуация. Каждому сообщению присваивается определенное состояние. Всего таких состояний четыре: зеленый – все спокойно, желтый – опасность, оранжевый – угроза жизни и красный… – начала объяснять Ольга.

Но Дмитрий перебил ее:

– Кажется, пришел ответ.

– Так быстро?! – Ольга не смогла скрыть своей радости. – Дайте сюда!

Но Дмитрий уже разобрался в незамысловатом меню коммуникатора и сам развернул на экране полученное сообщение.

– «Вас понял. Продолжайте работу». Что это значит?

Что за чушь? Ольга выхватила у Дмитрия коммуникатор, но текст на экране оказался именно таким.

«Вас понял. Продолжайте работу».

– Ты просто вытащил предыдущее сообщение, – догадалась Ольга, но уже через несколько секунд осознала свою ошибку.

Дмитрий все сделал правильно. В памяти коммуникатора хранилось два сообщения: то, предыдущее, и новое, только что полученное. Два ОДИНАКОВЫХ сообщения! Ольга тупо уставилась на экран, потом стерла из памяти полученные сообщения и снова отправила свое с просьбой о помощи. Не прошло и минуты, как пришел ответ. И этот ответ оказался таким же.

«Вас понял. Продолжайте работу».

– Кто это прислал? – спросил Дмитрий, взглянув на экран.

– Панов, – механически ответила Ольга и тут же поняла абсурдность своего утверждения.

В полученном сообщении отсутствовал не только смысл, но и структура. Где адресат «Заре»? Где подпись «Первый»? Панов не мог о них забыть, ни при каких обстоятельствах не мог. Да он никогда и не написал бы подобную чушь! Значит, и то предыдущее сообщение…

Ольга подняла на Дмитрия испуганные глаза.

– Это не он.

– Тогда кто?

– Я не знаю. Такой коммуникатор есть только у Панова. Может быть, это радиоэхо?

Дмитрий только усмехнулся в ответ. Действительно, чтобы радиопомехи были приняты за полезный сигнал, который после обработки и перекодировки еще и сложился в слова! Большей нелепицы даже невозможно представить. Но ведь откуда-то в коммуникаторе появляются приходящие сообщения!

Ольга растерянно посмотрела на Дмитрия, но не успела ничего сказать, как к ним подскочил Жилин.

– Нас эвакуируют?! Прилетит вертолет, да?! Когда нас отсюда вытащат?! – сбиваясь, затараторил он.

От волнения Жилин совершенно забыл про субординацию, бесцеремонно вмешавшись в разговор офицеров. Хотя, может быть, они все оказались в таком положении, когда воинские звания, субординация и прочие уставные отношения утратили всякий смысл.