Содержантка - Кейт Фернивалл

— Помнишь что? — У мальчика было затрудненное дыхание.

— Это не важно. Ты что, болен?

— А тебе какое дело?

Лида почти отчаялась разговорить мальчишку.

— На вот, держи, — сказала она, сунула руку в карман и бросила ему монетку.

Его быстрые впалые глаза с опухшими веками впились в летящую монетку, и он выхватил ее из воздуха таким быстрым движением, что у Лиды кольнуло сердце. Она помнила, каково это — жить в такой нищете.

— Поешь что-нибудь.

Мальчик попробовал монету на зуб. Лида улыбнулась.

— Я имею в виду хлеб.

Неожиданно он встал на четвереньки, и она увидела длинную, почти во всю спину, прореху на его грязной длинной куртке, как будто кто-то пытался схватить его, но он вырвался. Перестав обращать на нее внимание, мальчик посмотрел на свою сырую картонку, которая сложилась, когда он из нее выбирался.

— Серуха, — шепнул он.

Кипа пришла в движение, и неожиданно из нее выскользнуло что- то маленькое и серое, подозрительно похожее на крысу. Лида отпрянула в сторону и налетела на какого-то прохожего, который, уронив зонтик, обругал ее за неловкость.

— Извините, — торопливо сказала она и снова развернулась к мальчику.

В его руках свернулся щенок с дымчатой шерстью. Это существо словно стояло из одних коричневых глаз, длинных бархатных ушей и выпирающих ребер, которые казались такими хрупкими, что могли поломаться от прикосновения. Он с упоением принялся лизать подбородок мальчишки, но, прежде чем Лида успела даже улыбнуться, мальчик и собака исчезли, растворились в толпе.

23

Металл пел ему. Работая в тюремном механическом цехе, Йене Фриис слышал его голос. Он прислушивался к его шипящему смеху, сваривая листы, чувствовал его трепет, когда вставлял заклепки. Он уже и забыл, какое удовольствие ему доставляло иметь дело с металлами, постигать их свойства, замечать слабости. Почти как с людьми. Каждый из них был уникален.

Десять лет, проведенных в лагере, он имел дело только с деревом. Он один повалил целые леса. Постепенно сосновый запах стал ему настолько привычен, что он перестал отличать запах собственного тела от запаха древесины. Иногда — в самые отчаянные времена — он даже грыз грубую горькую кору. От этого зубы приобретали странный красновато-коричневый цвет, а желудок наполнялся неперевариваемым грузом. Это давало ощущение еды, когда ему это было нужнее всего. За это он был благодарен дереву.

Как-то утром, проснувшись в грязном переполненном бараке и вдохнув густой спертый воздух, он внимательно осмотрел свои пальцы и подумал, что скоро на них появятся маленькие зеленые почки. Почки разовьются в маленькие гибкие побеги, а потом — в настоящие большие ветки, которые ему придется каждый день таскать за собой через лес в рабочую зону.

Голод иногда творит с разумом странные вещи.

— Быстрее. Работа должна идти быстрее.

Эти слова произнес полковник Тарсенов, и мужчины, стоявшие с двух сторон, тут же энергично закивали, соглашаясь. Полковник, как начальник группы, разрабатывающей проект, был вполне разумным руководителем, но на него давили сверху. Сам Лазарь Каганович, член Политбюро, звонил ему каждую пятницу вечером и справлялся, как идут дела. Это означало, что каждую субботу в семь часов утра команда из шести ведущих инженеров вызывалась в кабинет Тарсенова, где они, выстроившись неподвижной шеренгой перед его столом, выслушивали приказание ускорить темп работы.

Йене Фриис сделал шаг вперед. Это означало, что он хотел что- то сказать.

— В чем дело, заключенный Фриис?

— Гражданин полковник, мы работаем не покладая рук. Проект продвигается… Чего все мы и добиваемся, — добавил он. — На прошлой неделе пробный пуск пришлось прервать из-за того, что металл для задних поддерживающих стоек оказался некачественным, слишком хрупким, поэтому и не выдержал веса…

— Молчать!

Йене заставил себя замолчать, но обратно в шеренгу не отступил. Остальные инженеры, такие же, как он, заключенные, вели себя умнее. Они молчали, не сводя глаз с до блеска начищенных туфель полковника Тарсенова, и кивали каждый раз, когда он что-то говорил. Полковник был высоким грузным мужчиной, и голос у него был под стать — зычный, раскатистый. Впрочем, он почти всегда следил за своим голосом, говорил спокойно, обдуманно, но иногда забывался, и в такие минуты голос его звучал, как выстрелы из крупнокалиберных орудий. Сегодня голос полковника был спокоен. Губы его привычно сложились в недовольную тонкую линию, и Йене испугался, что сейчас его обвинят в саботаже, но этого не произошло. Когда повисшая в кабинете тишина начала казаться невыносимой, Тарсенов повернулся к стоявшей у него за спиной женщине с серыми, как железо, волосами, которая держала наготове блокнот и красный карандаш.

— Товарищ Демидова, — сказал он, — сообщите об этом поставщикам. Пусть проверят там у себя.

— Хорошо, товарищ полковник. — Она что-то записала в блокнот.

— И чтоб больше никаких задержек, — строго добавил он.

— Есть, товарищ полковник.

— Сколько еще ждать до пробного запуска?

— Не меньше месяца, — начал Йене. — Нам еще нужно…

— Две недели. — Голос раздался из шеренги. Это сказал Елкин, инженер, стоявший в самом конце. — Все будет готово через две недели.

— Вы уверены?

— Да, гражданин полковник.

— Отлично! Я так и сообщу лично товарищу Кагановичу. Он будет доволен.

Елкин улыбнулся и снова сосредоточился на сверкающих туфлях. Тарсенов обвел неторопливым взглядом заключенных в плотных робах цвета хаки, заметил, что Йене все еще стоит впереди, и нахмурился.

— Что-то еще хотите сказать, заключенный Фриис?

— Да, гражданин полковник.

— Я слушаю.

— Если пуск будет произведен до того, как мы проанализируем и устраним все недочеты, контейнер может раскрыться раньше расчетного времени, и это может быть очень опасно для…

— Две недели, — своим самым тихим голосом прервал его Тарсенов. — Проанализируйте и устраните недочеты за две недели, заключенный Фриис.

Их глаза встретились не более чем на секунду, но этого оказалось достаточно. Йене понял, что затягивать работу больше не удастся. У Тарсенова появились подозрения. Не произнеся больше ни слова, инженер шагнул обратно в строй.

24

— Жди здесь, — сказала Лида.

— Не беспокойся, девочка, я бы туда и за деньги не пошла.

Елена сложила на массивной груди руки и застыла рядом с большой двойной дверью, как какой-то нелепый страж в платке. Она устремила взгляд на оживленную улицу, и глаза на широком лице ее превратились в две упрямые щелочки. Лида пока не научилась понимать, что означает то или иное выражение ее лица, но чувствовала, что Елену это вполне устраивало. Она заметила, что сегодня женщина выглядела уставшей и морщинки вокруг ее глаз стали напоминать ломаные трещины, но не стала расспрашивать ее об этом… и о новом темно-синем пальто, появившемся у Елены.

На вывеске у двери значилось: «Коммунистическая партия. Комитет по связям».

— Я быстро, — пообещала Лида.

— Слова «быстро» и «Коммунистическая партия» плохо сочетаются, — пробормотала Елена, притопывая.

Лида взбежала по лестнице.

— Документы. — Облаченный в форму мужчина средних лет с редеющими светлыми волосами стоял сразу за дверью. Скрипнув сапогами по мраморному полу, он преградил Лиде путь и протянул руку в ожидании.

— Доброе утро, — сказала она и приветливо улыбнулась.

— Снова к нам? — Да.

— Вам, наверное, у нас понравилось.

— Ну, вам, наверное, нравится здесь намного больше, чем мне, — пошутила она и обрадовалась, когда он рассмеялся.

Она почувствовала себя увереннее.

Лида вручила мужчине свое драгоценное разрешение на жительство и удостоверение личности и сразу начала говорить.

— А сегодня потеплело, — сказала она, указав на окно, за которым серой таинственной завесой висел туман. Мужчина стал проверять документы. В такие секунды у Лиды всегда замирало сердце. Оно просто прекращало биться. Это повторялось из раза в раз. — Как думаете, может, снег пойдет еще? — спросила она.

Он поднял на девушку глаза и улыбнулся.

— Что это вы сегодня без зонтика?

Она сняла с головы шапку и заметила, как он посмотрел на ее хлынувшие на плечи волосы.

— Слишком к вам торопилась, — рассмеялась она.

— Это ж который раз вы приходите?

— Да, похоже, все мало.

Он вернул ей документы и усмехнулся:

— Что ж, буду ждать вас завтра.

Она медленно провела пальцем по горлу, едва касаясь кожи (когда-то она заметила, что так делала ее мать в присутствии мужчин). Охранник проследил глазами за движением ее пальцев.