Князь Барбашин (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович

Ах, если бы к его стенам поспела армия, московит бы ушёл не солоно хлебавши, однако литвины предпочитали прятаться за стенами, а не пытать счастья в поле, потому что сил у них на подобное уже не было. Заодно была решена и участь Мстиславля. Несмотря на свои крепкие стены, он предпочёл открыть ворота перед возвращающейся победоносной армией. Хотя больших дивидендов ему это не принесло. Обжёгшийся на Смоленске великий московский князь больше никаких прав сдавшимся городам не давал.

А под конец, выскочивший из своего Путивля Шемячич, изгоном взял Любеч, вернувшийся в Литву по договору 1508 года.

И это был крах! Сил вести войну с разбушевавшимся соседом у княжества просто не осталось. Нужно было срочно подписывать мир, дабы в спокойной обстановке накопить силы и средства для новой войны. Ещё не родилась вестфальская система, но как политик, Сигизмунд нутром ощущал родившуюся с нею концепцию баланса сил. И так же понимал, что следующий раунд он поневоле начнёт с менее выгодных позиций. Но…

Но без польской поддержки княжеству не устоять. А в Польше отвергнувшая очередную попытку инкорпорации Литва была ныне никому не нужна. Великопольские вельможи как один выступали за то, чтобы все силы бросить на принуждение Ордена к капитуляции, дабы опереться, наконец, о Балтийское море. Даже верный Дантышек писал из Вены, что пора присоединить прусские земли к Короне. А зная о более чем тесных связях Кенигсберга и Москвы, мир с Василием становился более чем насущной проблемой.

Однако и московский князь, ныне почувствовавший свою силу, начал требовать невозможного: возвращение всех пленников-вязней, включая и тех, кого он, Сигизмунд, подарил европейским государям и папе римскому. Да ещё смел угрожать, что за ту нужду, что испытывают его люди в литовском плену, он забьёт всех литвинов, включая и Гаштольда, в колодки. И это известие вызвало среди магнатов глухой ропот, направленный и на московита, и на него, Сигизмунда. Ведь гордые паны-рада прекрасно понимали, кому ныне больше шансов в плен попасть, им или московским боярам. А своя судьба завсегда важнее.

Вот и сидел король в тяжких раздумьях, гадая как ему лучше поступить.

Глава 7

Небо за окном только начало сереть, когда Варвара осторожно, дабы не разбудить мужа, поднялась с кровати. Мягкая перина, застеленная простынёй из тонкого льна, давно уже была привычна, и ныне даже странным казалось, что когда-то спокойно спалось на спальных лавках или ларях, безо всяких кружевных простыней и подушек, на "подголовках" со скошенною крышкой, служивших одновременно местом хранения драгоценностей или приданного. Как не раз повторял муж: "к хорошему привыкаешь быстро". И ведь верно. Давно ли новый дом казался полным странных вещей, а ныне без них уже и как-то не привычно было в быту.

Однако, как Варя ни старалась, но муж всё одно проснулся, немного полюбовался на неё, одетую лишь в ночную рубашку, а потом просто повалил обратно на постель.

– Остынь, грешно ведь, – попыталась она устыдить супруга, но как всегда безуспешно.

– Не согрешим – не покаемся, не покаемся – не спасёмся, – привычно отмахнулся тот. – В воскресенье в церковь сходим, отмолим.

В общем, утренняя проверка служанок была отложена на некоторое время, что, впрочем, на налаженный распорядок вряд ли сказалось, поскольку те свою работу знали прекрасно, хотя строгий хозяйский пригляд никогда лишним не будет.

Когда же Варя всё же убежала исполнять свои обязанности хозяйки дома, Андрей ещё некоторое время повалялся, вспоминая былое неистовство, но вскоре ему это надоело, и он легким движением поднялся с кровати. Сделав наскоро разминку, он скрылся в душевой, куда уже была подана горячая вода, и, приняв контрастный душ, принялся растираться полотняным рушником с искусно вышитыми красными цветами.

Поскольку день был не воскресный, утреннюю молитву творили в домашней молельне, под которую в доме выделили целую горницу. Потом был легкий, но вкусный и питательный завтрак, после чего Андрей поднялся к себе, дабы переодеться к поездке. Сегодня все братья с семьями собиралась в отцовском доме. Без всякого повода, ведь, почитай, всё лето не виделись. Кто на службе пропадал, а кто просто в вотчинах отсиживался, в столицу глаз не казывая. А потому одевался Андрей по-простому, в удобно укороченную до нужных размеров и слегка приталенную одёжку.

Зато жена отнеслась к этому процессу куда как обстоятельней. Видимо во все времена женщина остаётся женщиной. А может свою роль играло и то, что женское одеяние имело не только функциональное, но и знаковое значение, выдавая принадлежность хозяйки к определённому социальному слою и её семейный статус. Слава богу, хоть смог отговорить жену от обычая выщипывать брови (ага, Мону Лизу помните?) и белить лицо свинцовыми белилами. А ведь каких трудов это стоило!

К назначенному времени конюх подал к крыльцу запряжённую колымагу, утеплённую изнутри и с кучей подушек на сиденьях. Для супруги. Потому как сам князь, в сопровождении шестерых дружинников, поехал верхом.

Сегодняшний день выдался морозным и ярким. Солнце, отражаясь от сугробов, посеребрённых выпавшим ночью снегом, слепило глаза, а пар, вырывавшийся из носа и рта, оседал белыми кристалликами на бородах, усах и воротниках шуб и армяков многочисленных прохожих. Город жил своей жизнью, рос, торговал, веселился. Глядя с высоты коня на снующих туда-сюда горожан, Андрей в очередной раз ощутил тревогу. Трудно это – знать о беде и не быть способным её предотвратить. На дворе стоял 1520 год, и, казалось, ничто не предвещало несчастья. А между тем где-то далеко на юге уже сплетался в высверках кривых сабель и зрел в тихих спорах ураган, что должен был обрушиться на Русь в виде пресловутого Крымского смерча. Причём Андрей ныне не мог даже положиться на своё послезнание, поскольку ситуация на границах отличалась разительно. Лишь одно он знал точно: крымский хан придёт, потому как по другому он не мог. И вовсе не из-за жадных до добычи мурз и беков, а из-за своего статуса.

Ведь что такое Крымское ханство? Осколок единой некогда Золотой Орды, после распада которой на кучку татарских юртов оказавшийся самым амбициозным среди них. Крымские Гиреи решили, что они более всех других достойны поднять упавший венец. И не обращая внимания на реальные возможности Крыма, которые были довольно таки хилыми, ханы взяли курс на имперостроительство, решив начать с ногаев и Астрахани, а потом дотянуться и до Казани. А когда под их скипетром окажутся ресурсы почти всей канувшей в Лету Орды, то можно будет уже по-иному поговорить с другими игроками на геополитической карте региона.

А таких игроков в округе насчитывалось ровно двое. Великое княжество Московское и Великое княжество Литовское и Русское. Которые уже не первый век оспаривали меж собой вопрос доминирования. И что самое обидное для ханов, оба они даже по отдельности превосходили Крымское ханство по мощи, а объединившись, могли легко поставить крест не только на великодержавных амбициях крымских Гиреев, но и на ханстве вообще. Однако задолго до китайцев Гиреи сумели дойти до мысли, что при таких раскладах наилучший выход это оказаться в положение этакого затаившегося степного волка. Битый жизнью, он будет лишь издали наблюдать за битвой двух титанов, время от времени подавая помощь то одному, то другому для того, чтобы они как можно больше рвали друг друга. И когда останется лишь один, спустится с холма и добьёт победителя.

Титаны, ослеплённые взаимной яростью, конечно, догадались о волчьей подоплёке, но желание победить другого затмило им разум и они оба с упорством, достойным лучшего, стали подкупать волка. Причём у литвинов, более прагматичных, чем их московские оппоненты, изначально положение было куда лучше. Они куда легче относились к вопросам престижа, а потому легко признали себя и улусниками великого "царя", взяв у него ярлык на свое княжение, и более или менее регулярно выплачивали те самые поминки, которые в Крыму расценивали как дань-выход. Однако внутренняя политика княжества привела к тому, что это преимущество не сильно сказалось на внешнем факторе, и Литва всё больше и больше уступала давлению Москвы.