Ваше благородие - Николай Стариков

Приходила через два-три дня Лида, разведать, как идет жизнь в Горшовке. Незаметно пролетели три недели. Деды оставляли молодую женщину пожить у них еще, хоть всю зиму. Им веселее, и для Зины польза. Но надо было возвращаться, начинала портиться погода, требовалась другая одежда, мать беспокоилась.

Уезжала из Горшовки со слезами. В Батурино Анна Михайловна дала Зине фуфайку, теплый платок, шерстяные носки и Сергеевы ботинки, лежавшие без дела. В таком одеянии ожидала она на грейдере автомашину.

XV

Затишье на фронте длилось недолго. Уже в начале октября войска Юго-Западного фронта вели наступление в направлении Запорожья и освободили город к середине месяца. Затем форсировали Днепр ниже Днепропетровска и овладели важным плацдармом на правом берегу. Тяжелые бои по расширению захваченного участка затем длились более двух месяцев.

Высокий правый берег реки обозначил границу. Закончились степи от Днепра до Волги. Сергей стоял спиной к реке, смотрел на восток, видел мысленно тысячекилометровую равнину до Сталинграда, которую он прошел и проехал вдоль и поперек. Впереди лежала Приднепровская возвышенность, холмистая местность вплоть до Карпат.

В ходе наступления войска фронта неоднократно подвергались массированным контратакам противника. В разрывах боевых порядков вражеские передовые отряды нередко оказывались в тылу на десятки километров. Бреши, как правило, закрывались фронтовыми частями, прорвавшийся противник оказывался в окружении, в ряде случаев на захваченной территории предпринимались попытки восстановления в населенных пунктах оккупационного режима, что напрямую связывалось с нарушением работы фронтовых коммуникаций.

20 октября Юго-Западный фронт получил наименование 3-й Украинский. Столь знаменательное событие штаб войск НКВД фронта отметил «банкетом» в собственной палатке на левом берегу Днепра. С развитием дальнейшего наступления штаб планировал перебраться в ближайшее время на другую сторону реки, но обстановка для этого не складывалась. Правый берег в районе Запорожья находился еще в руках противника. Части по охране тыла лишь наполовину переместились за наступающими войсками. Николай Михайлович решил собрать начальников отделов, отделений и служб, чтобы обсудить задачи в связи с захватом плацдарма на днепровском берегу и ожиданием команды на переправу.

Начальник штаба зачитал офицерам ориентировку о состоявшемся в сентябре 1943 года третьем большом конгрессе украинских националистов, задачах, которые он поставил перед ОУН. Николай Михайлович читал не спеша, выделяя каждое слово: «…формирование, вооружение и оснащение УПА, ее обучение и подготовка для вооруженных выступлений в тылу Красной Армии; совершение диверсионно-террористических актов путем налетов на штабы и подразделения Красной Армии и войск НКВД; уничтожение офицеров Красной Армии и войск НКВД, сотрудников органов НКВД — НКГБ и партийного актива; расстройство нормальной работы тыла Красной Армии путем разрушения железных дорог, поджога военных складов и уничтожение транспортных средств на армейских коммуникациях; вербовка населения, в основном молодежи, в диверсионно-повстанческие отряды; внедрение оуновцев в части Красной Армии с целью выделения разложенческой, шпионской и террористической работы; националистическая агитация и пропаганда среди населения с целью вовлечения его в борьбу с советской властью; для придания организованного характера борьбы с Красной Армией создано главное командование УПА во главе с Романом Шухевичем».

Закончив чтение, он попросил высказаться по поводу содержания документа.

— Точно такие же задачи ставятся перед диверсионными и террористическими группами немцами, — ответил начальник разведывательного отдела майор Кавригин.

— Но то противник. А эти вроде бы свои люди. Даже зла к ним не испытываешь. Одни ведь песни поем:

Хоть на хволыночку выдь… —

вспомнил он строчку из известной украинской песни.

— У украинцев и русских общие корни. Они наши или мы их, все едино, славяне. Но те, кто составил документ, принимал его как руководство к действию, — враждебный элемент. Диверсионные и террористические группы, из кого бы они ни состояли, подлежат уничтожению, — ответил начальник штаба.

— Никакого различия по национальному признаку. Земля эта для нас не чужая. Мы здесь свои. Так люди относятся к нам. Давайте выпьем за дружбу народов, — провозгласил он тост. — Чтобы нам встречались лишь добрые люди.

Сергей вышел на свежий воздух. Не хотелось отказываться от хороших тостов, но разведенный спирт душа не принимала. Вскоре появился Кавригин.

— Не удается нам встретиться, — сказал он. — Рад видеть начальника оперативного отделения и командира боевого отряда в одном лице.

— Поздравляю вас с повышением.

— Результаты твоей работы.

— Как «Гидра» поживает?

— Все здравствует.

— Чем занимаются, спрашивать нельзя?

— Спросить можно, но ответа не получишь.

— Передай от меня всем привет и лучшие пожелания.

— Это можно. Тебе великое спасибо за капитана Фесселя. Помог он нам. Сейчас готовится с помощью громкоговорителя обратиться к немецким солдатам о добровольном переходе на нашу сторону.

— Как вам задачи для УПА?

— Среди русских степей уютнее себя чувствовал. Враг был один.

Офицеры смотрели на правый обрывистый берег Днепра, на западе гасла вечерняя зарница, оттуда веяло свежестью. Появился легкий туман над водой.

— Остывает Днепр.

— Что-то нас ждет за ним?

Ожидать пришлось недолго. Подошел дежурный по штабу:

— Вас срочно вызывает начальник!

Оперативное отделение потому так называется, что там всегда все делается «срочно» или «сверхсрочно», и оперативно-боевой отряд, как резерв начальника войск, предназначен для решения внезапно возникших задач.

Николай Михайлович эту самую задачу поставил коротко. В тыл 8-й гвардейской армии прорвалась группа немцев силами не менее двух батальонов. В течение полутора суток прорвавшийся противник уничтожался фронтовыми частями. Остатки его подразделений укрылись на холмистой местности, держат круговую оборону. Командование фронта не может взять с переднего края дополнительные силы, намерено снять уже задействованные на ликвидацию части и поручить выполнение задачи войскам НКВД. Начальник войск приказал остатки прорвавшейся группировки противника ликвидировать оперативно-боевому отряду. Для усиления отряду придается 120-мм минометная батарея, шесть 82-мм минометов, батарея САУ-100.

Из имеющейся артиллерии необходимо создать полковую артиллерийскую группу. Ее начальник будет назначен завтра же. Сегодня ночью подразделениям отряда переправиться на правый берег Днепра, приданной артиллерии находиться там. Остаются на месте спецотрядовцы и Шикерин.

— Не знаю, как придется выполнять задачу, — сказал начальник штаба, — возможно, с применением общевойсковой тактики. Вам надо познакомиться с приказом Сталина «О совершенствовании тактики наступательного боя и о боевых порядках подразделений, частей, соединений». Не дай бог сделать не так, особенно если что-то не получится, СМЕРШ замордует.

И пошло-поехало. Пока Бодров знакомился с приказом, делал выписки, составлял схему боевых порядков, Шведов поднял отряд по тревоге. По наплавному мосту подразделения переправились на правый берег Днепра пешим порядком, а автомобильный транспорт и артиллерийские батареи по понтонному.

Едва на восточном небосклоне появилась первая розовая полоска, отряд в полном составе сосредоточился на правом берегу Днепра. Комендант переправы указал Бодрову на карте небольшую рощу в полутора десятках километров от берега. Свою артиллерию и разведку погрузили на «студебекеры», роты пешим порядком двинулись в назначенный район.

Правобережье встретило отряд неприветливо. Дул сильный северо-западный ветер, по небу плыли обрывки мрачных туч, было свежо и неуютно. Благо, красноармейцы и офицеры накануне получили теплое белье. В роще длительное время располагался немецкий полк. Часть землянок оказались разрушенными, территория изрыта воронками от авиабомб и снарядов, но в начале дня подразделения были уже под крышей. Невдалеке стоял стог соломы. Бодров приказал вынести из блиндажей настилы из сена и сжечь, помня случай, когда под Москвой взвод переночевал во вшивом сарае, где до того жили пленные немцы.

Бодров со Шведовым заняли обжитую землянку немецкого командира батальона. Шалевич в это время остался еще на левом берегу для решения вопросов тылового обеспечения подразделений, должен был возвратиться с назначенным в отряд начальником артиллерии и, что главное для него, добиться выделения для отряда заместителя командира по тылу. С рукой на бинте, перекинутом через шею, он ходил по кабинетам, добиваясь включения в штат нужных людей, обращался к родственнику в политуправление. На этом поприще он оказался незаменимым.