Демоны Алой розы - Степан Вартанов

– Что тут успевать? – похоже, Мэри не знает за собой этой привычки – переключаться в режим пулемета, вываливая на собеседника поток малолетнего сознания, и не понимает, что не устраивает ее собеседника. – Это Чарли, я же говорю! Он – ворон, но он умный. А еще он прилетал, я его хлебом кормила, потому что мясо надо на кухне воровать, а я боюсь, там такая кухарка, она… большая, вот! А служит он у святого отца, настоящего – как голубь, но лучше. То есть, не отец – как голубь, а ворон, то есть, Чарли, вместо почтового голубя. Он почту носит, и еще – он разведчик.

Разведчик, уже освобожденный от мешковины, сидит на руках у Мэри и не пытается улететь. Денни смотрит на него с изрядной иронией:

– Попался сегодня твой разведчик.

– Он же еще маленький! И потом, помнишь тех плохих монахов, которые меня украли? Вот! Чарли говорит, что они никакие не монахи, а колдуны, и что они давно детей воруют, а его священник и еще один рыцарь за ними гоняются. А когда поймают, рыцарь их изрубит совсем, потому, что он – настоящий герой, вот!

– Надеюсь, я его не слишком сильно приложил… – задумчиво произносит Денни.

– Приложил?

– Ну… я же не знал, что он хороший. И потом, если хороший – зачем за мной охотился?

– Потому что ты взял замок сэра Ральфа! – удивленно отвечает девочка. – Чарли говорит, что ты там все разнес… Ой, а это правда?!

Брови Денни лезут на лоб.

– Так ты что – разговариваешь с ним? – осведомляется он после паузы. Дошло. Наконец.

– Ну, – грустно вздыхает Мэри, – наверное, я и вправду ведьма…

– Кар.

– Он говорит, что нет.

– И гоблины тоже так считали.

– Кар?! – ворон изумлен и не пытается это скрывать. Разве гоблины – это не сказочные персонажи?

– И еще, он все время спрашивает меня про подарки.

– Какие еще подарки?

– На день рождения. Я сама не понимаю.

– Знаешь, эта птица меня с ума сведет. Спроси у нее, что со мной сделает ее рыцарь.

– Кар.

– Не ее, а его.

– Л-ладно. Извини. НЕ РАЗГЛЯДЕЛ.

– Кар!

Мэри краснеет и зажимает рот ладошкой.

– Что он сказал?

Девочка продолжает зажимать рот, сдерживая смех, и лишь трясет головой: не спрашивай, мол.

– Мэри!

– Ох! Ну! Он тоже!

– Что – тоже?!

– Не разглядел… хи-хи!..

Место для поединка выбрано на ровной поляне, на берегу реки, и, разумеется, от зрителей нет отбою. Не каждый день можно увидеть такое, верно?

Толпы, впрочем, не получается, к изрядному удивлению гоблинов.

– Я думал, будет давка, – говорит Акут-Аргал.

Джон Рэд качает головой:

– Нет. В Англии подобные поединки не редкость, и люди знают, как себя вести, чтобы смотреть было удобно.

– Я полагал, простому люду не так просто привить заботу об удобстве остальных.

– Плетка.

– О!

Они молчат, наблюдая за подготовкой. Зрители устраиваются поудобнее, Генора-Зита последний раз проверяет доспех, а сэр Томас просто стоит, опершись на гигантский дубовый двуручник. Доспехов на нем нет, лишь простые полотняные штаны и рубаха. И сапоги, разумеется.

Сапоги эти и являются предметом спора: Генора-Зита потребовала, чтобы в случае поражения рыцарь сменил обувь. Это странно и вызывает у Джона Рэда различные подозрения.

– Это странно, – говорит барон. – Требование насчет сапог. Я правильно понимаю, что дело в запахе?

– Нет, сэр рыцарь, ты понимаешь неправильно.

– Я так и думал. Вы воины, и запах для вас…

– Всего лишь легкая неприятность, да.

– Тогда в чем дело? Почему твоя лучница вообще прицепилась к моему рыцарю? Ведь я прав, вы, гоблины, никогда ничего не делаете просто так?

– Знаешь, – задумчиво тянет Акут-Аргал, – общение с людьми – интересная штука. Раньше я бы сказал: глупые, слабые, трусливые существа. Потом… Потом я познакомился с Повелителем, дальше – больше… Слишком часто вы оказываетесь другими. Смелее, умнее…

– Взять хоть меня… – фыркает Джон Рэд.

– Да, взять хоть тебя.

– Лучше возьми леди Генору… То есть, Генору-Зиту. Вечно я путаюсь с вашими именами.

– Она не леди. Она такой же воин, как и мы. И, да, ее зовут Генора-Зита. Имя не дробится на части, хорошо, что ты запомнил.

– И почему она…

– Ты стареешь, Джон Рэд. Неужели непонятно, почему?

– Чтоб я сдох! – сэр Джон замирает с открытым ртом, уставившись на гоблина. Лицо его разом становится красным. – Эх… Я и правда старею!

– Просто ваши девушки так себя не ведут.

– Да… Но получается, что она сама… как-то это…

– Еще раз, она – не леди. Она воин. – Акут-Аргал смотрит на поединщиков, убеждается, что те еще и не думали начинать, и продолжает. – Помнишь, мы говорили про родовую память?

– Ха! Как такое забудешь!

– Ты забыл. Все вы – все время – считаете нас людьми. Только иногда вопите: демоны, демоны! Но даже тогда… А мы не люди.

– И не демоны.

– Гоблины. Мы – гоблины. Любой из нас хранит память своих предков. Ты хоть понимаешь, что это значит? Помнить пятьдесят поколений… сто… больше, быть может… Ваши девушки должны дорожить своей честью – наши же легко могут перечислить всех своих любовников за последние полторы тысячи лет. Чего им стесняться?

Джон Рэд сгребает бороду в кулак и принимается раскачиваться с носков на пятки и обратно.

– То есть, старая и опытная… э… женщина… э… соблазняет моего рыцаря? – уточняет он, наконец.

– Тоже нет. Память-то не ее. Она – молодая женщина, воин и – всегда помни об этом – гоблин. Человеку этого не понять. К тому же, она последняя в роду, а значит, ее память острее, так-то вот.

– Последняя?

– Орки вырезали весь род змеи южных холмов.

– Орки… у вас к ним, должно быть, серьезные счеты.

– У вас тоже. Они пытаются уничтожить человечество, помнишь?

– Да… С такими врагами можно идти на смерть, оно того стоит.

– Ты опять не понимаешь, – вздыхает Акут-Аргал. – Опять говоришь со мной, как с человеком. Гоблины меньше боятся смерти, потому что наша память живет в роду. Мы не можем бояться, потому что после нашей смерти об этом страхе узнает весь род. А это – стыдно. Мы не можем строить интриги против своих. Мы не можем предавать… По крайней мере, без риска потерять лицо. Посмертно потерять. Мы – не люди.

– Но Генора-Зита последняя, так?

– Да, – кивает гоблин. – Она последняя, и детей у нее нет. Если она умрет – погибнет память всего рода.

– И ты говоришь, что вы меньше боитесь смерти?!

– Меньше. Хотя, по-моему, должно бы быть наоборот: у вас есть вера… а у нас ее нет.

– Мне вас жаль, – искренне произносит Джон Рэд, и в этот момент раздается вопль сигнального рожка.