Агитбригада - А. Фонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все были в шоке.
Лазарь! Кто бы мог подумать!
Нет, невозможно! В это невозможно поверить!
Вечерело. Обычно в это время все селяне спокойно занимались своими хозяйственными делами, но только не сегодня. Вербовка гудела, бурлила и волновалась, как штормовой океан перед цунами. Люди битых полдня не расходились от сельсовета, хоть и перемёрзли. Баба Фрося пришла в себя и таки дала показания. И показания странные. Дурацкие показания. Дескать, мол, Лазарь — чернокнижник, занимался чародейством, ворожбой и всяким непотребством. И потому убил Анфису и Василия и пытался убить её.
Многие решили, что бабка сошла с ума.
Гудков тоже считал, что она, после удара, повредилась в уме. А вот Зубатов спорил, он утверждал, что бабка Фрося просто сводит счеты с передовым комсомольцем. Как бы там ни было, но следователь собирал показания со всех, и Гудков с нашими парнями ему помогал.
Я чувствовал, что Лазарь стопроцентно выкрутится. Начнет напирать, что раз бога нет, значит и чернокнижия не бывает, и выкрутится. Поэтому первое, что я сделал — отправился к дому Сомовых. Надо было поговорить с Серафимом Кузьмичем, пока Лазаря не выпустили.
И сейчас мы сидели на завалинке перед домом. Мы — это я, Серафим Кузьмич и Енох, который упросил меня взять его дощечку с собой, узнав, куда я иду.
— Мда-а-а-а… дела, — глухо протянул Серафим Кузьмич. — А я сразу понял, что этот Лазарь тот ещё злодей. Ещё когда он под капусту яд сыпать начал.
— Но зачем он их убивал? — не мог понять я, хотя бабке Фросе почему-то поверил, кстати, ещё в первый раз, когда она к нам приходила.
— Насколько я понимаю, тут всё просто, — важно изрёк Енох и снисходительно посмотрел на нас с Серафимом Кузьмичом, — однажды Анфиса увидела, как Лазарь магичит и, после того, как Василий бросил её, она прицепилась к Лазарю, чтобы тот сделал приворотное зелье, приворожил и вернул её любимого. Лазарь отнекивался, сколько мог. Тогда Анфиса пригрозила, что расскажет всем, чем он занимается. Лазарь испугался и убил её.
— Ну, предположим, в это я кое-как, с натяжкой, поверить ещё могу, — скептически сказал я, — А Василия тогда за что он убил?
— Перед смертью Анфиса проболталась ему, что знает кое-что про Лазаря такое, что тот станет её рабом. Она хотела вызвать у Василия интерес хоть таким вот нехитрым образом. Василий тогда её не послушал, прогнал. Когда Анфису убили, он пошел к Лазарю поговорить и выяснить, что такого знала о нем Анфиса. И этим подписал себе приговор.
— Хм… — задумался я, — а бабка Фрося подглядывала за ним и засекла, как он магичит. И привела агитбригадовцев.
— Да, очевидно она ещё чем-то его донимала и вот он не выдержал, — согласился Енох.
— Но я одного только не пойму, — не сдавался я, — как он мог всё это время творить волшбу или как оно там правильно называется, и Серафим Кузьмич его ни разу не увидел? Вы же не видели, Серафим Кузьмич?
— Нет. Не видел, — виновато развёл призрак руками.
— Всё просто, — усмехнулся Енох, — Лазарь ему глаза отводил.
— Выходит, Лазарь знал, что в доме Сомовых живёт Серафим Кузьмич? — удивился я.
— Не обязательно, — сказал Енох, — даже скорей всего нет. Обычное охранное заклинание.
И я понял, что вопросов у меня к Еноху прибавилось.
— Но как он магичил? — не мог взять в толк я, — магии же нету.
— Нету, — подтвердил Енох. — Но сила Слова есть.
И я вспомнил, что говорил мне священник.
— Молитва? — уточнил я.
— Определенная комбинация слов имеет силу, и может воздействовать, — подтвердил Енох. — Молитва в том числе.
— А откуда он это всё знает?
— Скорей всего у него были какие-то записи. Или книга, — предположил Енох и спросил Серафима Кузьмича, — была у Лазаря книга, которую он прятал и читал по ночам?
— Была, — подтвердил Серафим Кузьмич, — синяя такая.
У меня аж руки затряслись.
— А где она? — спросил я, аж подпрыгивая от нетерпения и желания увидеть волшебную книгу.
— Да он её обычно за клуней, под кровлей прячет.
— Так что же мы здесь сидим! — вскочил я, — нужно же найти её!
— Может, не надо оно тебе, Генка? — попытался остановить меня Енох. — Вся эта волшба и чернокнижие ещё никому счастья не принесли, поверь.
— Я не собираюсь шаманить! — возмутился я, — мне нужно понимать, что происходит, раз уж я вижу призраки и могу с вами напрямую общаться.
— Мы не призраки! — рассердился Енох, а Серафим Кузьмич неодобрительно крякнул.
— Неважно! — отрезал я и сказал Серафиму Кузьмичу, — ведите меня скорей к клуне! Показывайте!
Через несколько минут я вытащил синюю книгу из-под кровли клуни и с предвкушением провёл рукой по истёртой бархатной обложке — с этой книгой я теперь ого-го!
Я наобум раскрыл её и невидяще уставился на текст. Не может быть! Дрожащими руками я перелистывал страницу за страницей, и ещё, и ещё…
Вот это облом!
Книга была… на латыни…
Глава 19
— Что там написано? Что? — заволновался Серафим Кузьмич, заглядывая мне через плечо. Он не умел читать и не мог понять, почему так ехидно хохочет Енох, а я злюсь.
— Не знаю! Это латынь! — возмутился я, раздраженно перелистывая страницы.
— Ну, а чему ты удивляешься? — хмыкнул Енох, — европейская культура в этом плане намного сильнее, чем ваша славянская. Чернокнижие Европы там опережает всех, ну, разве что, кроме индийских магов и персидских знахарей. Хотя в своё время замечательной силы были месопотамские жрецы разных культов.
— Да мне как-то по-барабану, кто там кого опережает, — нахмурился я, — но латынь! Латынь! Это какая-то насмешка! И вот что мне теперь делать?
— Ничего, — «утешил» меня Енох, — будешь жить и дальше, как жил. А книгу эту нужно уничтожить…
— Ну уж нет! — нахмурился я и сунул книгу за пазуху.
— Ты всё равно не знаешь латыни, читать не сможешь, а, следовательно, она бесполезна для тебя, — поддел меня Енох. — А вот попадёт к кому-то нехорошему в руки, и будет как с Лазарем.
— Не попадёт, — буркнул я, — теперь она моя.
— Получается, Лазарь-то знал эту вашу латынь? — подал слово ранее молчавший Серафим Кузьмич.
— Угу, — мрачно кивнул я.
— А что это за язык такой? — не унимался старик.
— Это нынче мертвый язык, — снисходительно пояснил Енох, — но у них там, в Европах, все службы католические на этом языке происходят.
— А Лазарь откуда мог знать мёртвый язык? — удивился Серафим Кузьмич. — вряд ли он бывал в Европах, на него глянешь — обычный сиволапый селянин.
— Скорей всего именно поэтому он и поступил в институт на агронома, — задумался я, — в некоторых вузах не только названия растений и животных по латыни студентам зубрить надо, но и краткий курс латинского языка есть. А даже если и нет, то в библиотеке учебники и словари по любому должны быть.
— И где ты эти словари и учебники возьмешь? — подколол меня Енох, — в Европу в ближайшее время ты не попадёшь, в институт тоже не поступишь, сперва хоть двойки свои исправь. В магазинах вряд ли книги на мёртвых языках имеются, сейчас там всё больше «Капиталы» да «Антидюринги».
Я задумался. А ведь он, чертяка такой, прав.
И вот что мне делать? Я, конечно, поищу словари в магазинах, но не думаю, что там что-то есть. В городской библиотеке тоже ловить нечего — там все старые книги сожгли, а новодел не представлял для меня интереса.
— Буду, значит, искать учителя латыни, — неуверенно сказал я. — Сейчас этот предмет в школах не ведется, но раньше в гимназиях, говорят, был. Так что мог остаться какой-нибудь старый учитель.
— Сомневаюсь, — не разделил мой оптимизм Енох, — их всех во время Революции перестреляли, а кто успел — тот за границу сбежал. А пролетариат латынь точно не знает. Незачем.
— Для начала спрошу у священника, — решил я.
— Ага, и книгу ему ещё покажи, — хихикнул Енох.
— Книгу никому показывать не буду, — не повелся на примитивный троллинг я, — а вдруг он латынь знает. Он же стопроцентно в семинарии учился, там должны были изучать.
— Не факт, — не согласился Енох, но я уже всё решил. Кроме того, больше спросить было не у кого, а начинать поиск надо.
Эх, как
