Главный ресурс Империи - Денис Самородов

Плохо, что он занял второго полноценного симбионта. Это может сильно осложнить задачу, но, с другой стороны, сейчас он чувствует себя хозяином положения, и это притупит его бдительность.

Л'Орхоор. Упиваясь возвращенным контролем, он так ничего и не понял, снова прозевав ее под самым своим носом.

И плохо, что пришлось ликвидировать создающего. Он был хорош, безусловно, талантлив, хоть и бродил наугад, тыкаясь в стены собственной ограниченности. Создание им двух почти идеально функционирующих симбионтов означало новую веху в развитии общества. Человеческого общества.

Люди. Л'Орхоор из раза в раз использует непонятный идентификатор. Интересно, что для него значит это слово?

Но ничего, на смену тому создающему придут другие, не менее полезные. А когда она доберется до своих разработок, украденных Л'Ооки...

Но это все в будущем. Сейчас главное – Л'Орхоор.

Скоро он будет стерт, и тогда его инструменты помогут вернуть ей свой рой.

Плетущий еще пожалеет, что связался с Верховной. Плетущий, который всегда так гордился своей способностью предугадывать и аккуратно оставлять в реальности только нужные ему события.

И не заметивший Стегатель.

«Соберитесь, Тадеуш. У нас важный гость, и мы должны встретить его со всем подобающим антуражем».

Лапек с трудом припомнил имя. Ашер Амра, овер-канцлер. Когда-то давно он даже пару раз разговаривал с ним под присмотром Безликого.

«Ну же, Тадеуш. Осталось недолго. Скоро я освобожу вас».

Ложь. Снова одна ложь, на которой построена вся его жизнь. Никто и никуда не отпустит его, пока он в состоянии поднести печать к терминальному слоту. Маленькая безделушка, крепко прикрепленная цепочкой к кольцу на пальце.

Точнее, это он сам прикован к этому брелку.

После того, как Райсман вернулся с Джайлау, он распорядился через Вольского изготовить это кольцо с цепочкой. И строго-настрого запретил снимать его.

Джайлау. Тадеуш вспомнил уходящий вдаль транспортник и мелькнувшую искоркой выброшенную печать. Несколько часов независимости. Несколько часов обладания собственным именем. Несколько часов почти что счастья.

В пору рассмеяться над доверчивой куклой, так как даже на жалость к самому себе сил уже не осталось.

«Тадеуш! В чем дело! Сейчас не время!»

Не время. Безликий в теле карателя был хоть и страшен, но не так, как тогда, еще в заточении. Может быть, это всего лишь из-за того, что Тадеуш незаметно прикоснулся к бронированному корпусу и ощутил реальность холодного металла.

Или потому, что Безликому уже нечем запугать его. В круговороте последних дней Тадеуш полностью перегорел, и угольки, еле тлеющие, могли угаснуть в любой момент.

Если Безликий хотел как обычно подхлестнуть его, каким-то образом вселившись в карателя, то ему это не удалось. Бесполезно хлестать упавшую лошадь, ее можно лишь пристрелить, избавив от ненужных мучений.

«Тадеуш!»

Дурацкая мысль – осталось ли человеческое лицо у Безликого-карателя? Вот бы взглянуть на то, что скрывается за шлемом.

«Хорошо... Придется провести еще одну коррекцию».

Не нотки ли сожаления промелькнули в голосе Безликого? Сожаления, столь неожиданного и непривычного?

Безликий? Кто это?

Сайрус тряхнул головой, отгоняя дурацкие мысли. Предстоит важная встреча с овер-канцлером, а он, Император, думает о чем-то несущественном. Все это позже, сейчас нужно собраться и закончить с текущими делами.

Огромный зал, наполненный людьми, молчаливо ждущими его слов. Подхалимы, каждый из которых прилагает все возможности, чтобы остаться в своем кресле. Люди, которые даже боятся встретиться с ним глазами.

Хорошо, что есть Советник. Но почему, тьма накрой, он не помнит его имени?

Сайрус мучительно напряг память. Как он мог забыть?

Райсман. Точно. Советник Райсман. Человек, который всю свою жизнь положил на алтарь служения государству. Единственный среди его окружения, от которого есть хоть какая-то польза. Который, как и всегда, стоит за его спиной, верный и преданный до мозга костей.

Ах да, еще овер-канцлер. Ашер Амра, посмевший строить заговор против него. Что ж, у него хотя бы хватило смелости на открытое неподчинение.

Такие люди нужны Империи. Поэтому того показательного процесса, публичного наказания, что ждут от него собравшиеся лизоблюды, не будет. Император проявит милосердие и позволит овер-канцлеру искупить свои прегрешения.

Точно. Это будет красиво и полезно одновременно.

Огромные двери распахнулись, и по залу пополз шепоток. Опальный овер-канцлер быстрым и настороженным шагом проследовал к возвышению, где стояли Сайрус фон Бейли с Советником под огромной, в полстены, двойной звездой.

– Все для победы, мой Император! – низко склоненная голова.

Нужно выдержать небольшую паузу. Почему Амра так странно покосился на Советника? Словно бы увидел нечто неожиданное.

Сайрус не вытерпел и бросил быстрый взгляд назад. Все как обычно, тяжелый бронекостюм, фигура, застывшая в неподвижности, закрытый шлем.

Шлем. Разве он не отдавал распоряжения о недопустимости нахождения в присутствии Императора с закрытым лицом? Понятно, что так удивило Амру, уличенного в неподчинении.

Именно с таких мелочей начинается мятеж.

Сайрус почувствовал нахлынувший гнев. Советник Райсман определенно слишком много позволяет себе в последнее время. Не пора ли немного укротить наглеца?

В присутствии заговорщика Ашера Амры это выйдет даже еще эффектнее.

– Соблаговолите открыть шлем, Советник. Вы смущаете овер-канцлера.

Удивленный взгляд Амры. Резко брошенный взгляд на Райсмана.

Прибывший, чтобы выслушать решение по своей собственной судьбе, овер-канцлер явно не ожидал такого начала разговора.

Замечательно. Пусть видит, что у Императора нет любимцев.

Советник?

Это еще кто, тьма его накрой?

Что за маскарад с зачисткой? Новая прихоть?

И почему Император встретил его почти совсем один, без охраны? Не воспринимать же всерьез этого... ряженого?

У Ашера даже на секунду не возникла мысль о том, что каратель, возвышающийся за Императором, – настоящий. Тем более что тот, хотя и немного помедлив, послушно поднес руку к голове и открыл шлем.

Лицо кажется знакомым. Так в толпе иногда глаз ловит на мгновение кого-то из людей, и после этого быстрого взгляда судорожно пытаешься вспомнить, где же встречался с этим человеком. Странная, какая-то нездоровая бледность, хотя, если признаться честно, Амра никогда не видел карателей, если можно так выразиться, внутри. Вполне может быть, что человек в броне полностью стилизован под свой образ.

И губы кривит очень знакомая насмешливая улыбка.

«Отто», – услужливо всплывает в голове, и Ашер продолжает глупо пялиться на карателя.

– Овер-канцлер? – Голос Императора, как всегда, сух и подчеркнуто нейтрален. – Вы меня слушаете, овер-канцлер?

Надо отвечать. Фон Бейли явно не в настроении, и сейчас нужно особенно аккуратно обращаться со словами. Что ж, по крайней мере Император не оставляет впечатления человека, находящегося под чьим-либо воздействием.

Мысли неслись в бешеном темпе, не давая сосредоточиться.

Советник? Человек в броне карателя, похожий на сгинувшего овер-майора Отто Райсмана? Что вообще происходит?

Ответить Ашеру не дали.

Стремительная тень, резкий взмах рукой. Глаза не успевают фиксировать движения.

Еще один каратель.

Тот, что был так похож на Отто, дернулся, словно пытаясь уклониться, но не успел, застыв на месте бронированным изваянием.

Изумрудный Рай. Мартин сразу узнал этот пляж, где они провели вместе с Ольгой немало счастливых вечеров. Да вон и сама Ольга, недалеко от воды, стоит и смотрит, прищурившись, на человека перед собой.

Странно, но его лицо все время меняется, словно невидимый декоратор никак не может сделать свой выбор.

Да и Ольга почему-то одета в какое-то рванье, пыльное и залатанное платье, чудом еще держащееся на теле.

Ольга и человек явно разговаривают о чем-то, но слова уносит ветер.

Ветер? Откуда здесь, на «Атлантисе», ветер?

Мартин сморгнул. Он стоял, касаясь пальцем с венчающей его иглой застывшего лица Гнусмана. Рядом Тадеуш и незнакомый человек, схватившийся за лазерник.

«Л'Архаа», – поспешно шепчет надоевший голос, и Мартин опять возвращается на пляж.

Ольга с человеком все так же беззвучно спорят, хотя Мартин сейчас уже ближе. Гораздо ближе, настолько, что теперь можно разобрать, как шевелятся губы у говорящих. Кажется, что еще немного – и он сможет различать слова.

Лицо человека рядом – лицо Гнусмана, да и сам человек становится выше, трансформируясь в уже хорошо знакомую фигуру карателя.

«Печаль», – всплывает откуда-то из памяти, и Мартин сразу же узнает словообраз.

Ольга. Каким-то непостижимым образом он знает, что это относится к ней.