В слепой темноте (СИ) - Янг Энни

— Да что ты… — горькая усмешка. — А, по-моему, ты только и делаешь, что бежишь от правды. Вернее сказать, от себя самой. Ты любящая, милая, добрая, ранимая, забавная, жизнерадостная, ты прекрасная дочь и подруга, — вот та правда, от которой ты бежишь. Именно сейчас ты притворяешься той, кем не являешься, и потому ты отнюдь не свободна. Рано или поздно ты это поймешь. Очень надеюсь, что тогда не будет слишком поздно.

На последних словах Игорь с раздраженным видом опрокинул в себя холодное содержимое стакана, развернулся и покинул кухню, бросив, несмотря ни на что, теплое и нежное "спокойной ночи".

Он всегда на моей стороне, поняла я, даже когда кричит на меня, даже когда не понимает, даже когда зол и печален. Всегда.

— Алекс? — тихо окликнула меня мама, и я сознанием вернулась в столовую, к прозвучавшей некоторое время назад устами матери неожиданной новости. — Ты ведь понимаешь, что я имею право быть счастливой?

— Да, мам, — коротко сказала я и вновь поймала внимательный взгляд бывшего, на сей раз без явной причины рассердившись и на него. — Может, кто-то еще жениться собирается? Вы говорите, не стесняйтесь. Игорь, быть может, ты? Нет? Лена, а ты случаем не выходишь замуж? — Я нахально вскинула брови, внутренне сжавшись от неясной и необъяснимой тревоги, меня будто огромной волной окатило с ног до головы и смыло с безопасной суши в дикий океанский шторм, в темную бездонную глубину, в которой только и остается, что барахтаться и захлебываться от нехватки воздуха. В слепой темноте. Без света. Без надежды.

— Ну вообще-то… — нерешительно подала голос тетя и скосила взгляд на своего Женю, улыбнулась. — Он сделал мне вчера предложение, и я согласилась. Мы хотели вам сказать… чуть позже. Но раз ты, Алекс, вот так прямо спросила, — тетя закусила губу, — можно больше не хранить секрет, верно, любимый?

Я глубоко вдохнула — и вылезла из душевной ямы, запечатав туда путь. По-моему, меня уже ничто не способно удивить. Вот правда, даже если сейчас и дед, попивающий свой чай и старательно сохраняющий непроницаемое лицо, ни с того ни с сего объявит о скоропостижной помолвке. Лимит, надо полагать, исчерпан, и я теперь знаю, что даже невозможное возможно. Выдохнула уже спокойно, без раздражения.

Мама замерла и с изумлением уставилась на любовную парочку. Евгений же, прочистив горло, согласно произнес:

— Все верно, мы с Леной женимся. И я, Света, поздравляю и тебя, ты действительно заслуживаешь счастья. Сыграем двойную свадьбу, если никто из вас не против?

— Конечно, не против, — вкрадчивым голосом вторглась я в их милый душевный разговор, чтобы хоть что-то сказать.

Вчерашний романтический ужин в обеих парах дал одинаковые плоды? Такое совпадение вообще бывает? Ах да, помню, невозможное возможно, так?

— Правда? — повернулась ко мне Лена, в зеленых глазах счастливый блеск.

Она действительно задала этот вопрос мне? Я то тут вообще каким боком? Будто я что-то здесь вообще решаю? Это их свадьбы, мамина и Ленина, вот пусть они между собой и договариваются, а я точно пас!

— Лен, я рада за тебя, это правда, но вот про двойную свадьбу решайте сами, меня это не касается, я лишь выразила свое мнение, дальше вы сами, — на последних словах я встала и, не обращая внимание на хмурые и озадаченные лица, вышла из столовой.

— Мы приехали. Вот это место, о котором я тебе говорил. — Слова Михаила заставляют приоткрыть веки и отлепиться от холодного окна. Замечаю, что автомобиль остановился у обрыва, выхожу и оглядываюсь. Повсюду цветущий луг, яркие оттенки лета и… серое дождевое полотно. Столбы сильного оглушительного ливня прорезают воздух и мокрой влагой прибивают к земле полевые цветы, зеленую сочную траву; беззащитные листья утопают в водной стихии, тяжелыми серебристыми каплями прижатые к почве.

Закрывая глаза, я запрокидываю голову и ощущаю, как дождь тонкими иглами бьет мне в лицо. Вода приятным касанием омывает мою кожу. Когда-то я так любила воду… и боялась ее. Сейчас не боюсь, уже давно ничего не боюсь.

Мокрые длинные волосы прилипли к лицу, шее и кожаной куртке, капли множеством мелких дорожек стекают по лбу, по бледным щекам, попадая в глаза и на продрогшие губы.

— Зачем ты выбежала из машины? — с недовольным и укоризненным видом появляется рядом мой спутник и накрывает нас обоих зонтом. — Ты промокла вся, заболеешь же, ну!

— Ну и пусть, — равнодушно роняю я, мысленно сожалея, что на пути ко мне дождь столкнулся с внезапной беспросветной преградой из угольно-черной плащевой ткани. Я не успела насладиться. — Так что ты хотел мне тут показать? Тут кругом ни души, — замечаю я, задумчиво подставляя ладонь водным стрелам.

— Алекс, подойдем ближе к обрыву, и ты сама всё поймешь. — Миша ободряюще подталкивает меня в ту сторону, где земля резко обрывается и срывается строго вертикальным склоном далеко вниз, к шумному ручью, бегущему вдоль прекрасной лавандовой долины.

— Красиво, — вздыхаю я, — очень. Но все-таки зачем? — Обернувшись к нему, вопросительно смотрю в серьезные карие глаза.

— Тебе здесь нравится? — задает он встречный вопрос.

— Да.

— Как считаешь, ты могла бы назвать это место спокойным и относительно безопасным?

— Я не понимаю, к чему ты клонишь.

— Понимаешь, — спокойно поправляет мужчина. — А теперь действуй. Пусть эта тишь вольет в себя твою душу. Кричи, Алекс. Пусть твоя душа освободиться от той ледяной корочки, что ее покрыла. От той вросшей в нее чужеродной частички, что мешает тебе жить и быть собой. Давай, Алекс, крик души избавит тебя от боли. Станет легче, сама это почувствуешь после.

— Миш, мне это не нужно. Я не хочу кричать, — шепотом проговариваю тихо и смотрю вниз, не испытывая никакого страха перед высотой обрыва, на котором мы оба стоим.

— Представь, что ты здесь одна, меня нет, в радиусе десяти километров никаких построек, ни единого человека. Только ты. Неужели ты не воспользовалась бы такой возможностью? Устояла бы перед соблазном прокричать что-то, что тебя когда-либо волновало? Или волнует? Алекс, неужели тебе этого никогда не хотелось? — недоверчиво вопрошает Миша, кривя губы в ухмылке.

— Возможно, но на данный момент определенно точно нет.

Мужчина хитро сощуривается и вдруг выдает:

— Тогда я первый.

И он начинает истошно орать, разрывая глотку безумным криком, разлетающимся по округе. Я поначалу вздрагиваю, потому как совершенно точно не ожидала такого от взрослого крепкого мужчины в черном спортивном костюме. Стальные мышцы и стойкий, спокойный характер не вязались в моей голове со столь детской или сумасшедшей выходкой, которую он в этот самый миг беззастенчиво мне демонстрирует. Он свободен, ударяет простейшее осознание. От всех и от всего. Неужели Игорь был прав? Я столь искусно притворяюсь, что сама давным-давно поверила в созданную мной же… ложь?

— Подхватывай! — кричит Миша, прервавшись на мгновение.

Мне нужно время, чтобы разобраться в себе, а пока… я произношу следующее:

— Не сегодня, Миш. Если тебе нетрудно, привези меня сюда завтра, ладно? Сейчас мне нужно подумать, — и я, задумчиво поджав губы, направляюсь обратно к его машине. Миша, похоже, отлично понимает меня, потому как благоразумно предпочитает ничего не говорить, просто молча догоняет и открывает мне дверь.

— Поедем в твой спортзал, — негромко предлагаю я, устало откинувшись на переднем сиденье.

— Как скажешь, — раздается сбоку, и я прикрываю веки, в очередной раз проваливаясь в ночной разговор на кухне и вновь и вновь прокручивая в голове слова Игоря…

Глава 23. Горькая правда.

6 июля 2020

Понедельник

Вечером, переступив порог собственного дома, застаю предельно тяжелую в нем атмосферу — в воздухе витает ужасная ругань и трещит электричество, напряжение в виде человеческого гнева и чрезвычайного недовольства.

Что происходит? Отчего мать так взбеленилась? Что она не может поделить с крайне спокойным и рассудительным Евгением? Поскольку я слышу лишь ее крики в его адрес, в то время как сам мужчина отвечает на ее реплики весьма сдержанно и относительно размеренно, сохраняя завидную непоколебимую выдержку. Как он еще не вышел из себя, выслушивая нелицеприятные выражения матери, которыми она его так щедро одаривает, — не возьму в толк. Я бы уже на его месте накричала в ответ и что-нибудь наверняка разбила, если бы это что-то попалось мне под руку.