Точка возгорания - Кристи Голден

Внезапно деликатесы показались Джиму безвкусными, как армейские пайки. Наруд не лгал и не преувеличивал. Сложно отрицать очевидное. Щупальца, достойные Горгоны. Они заменили Саре ее мягкие шелковистые рыжие волосы. И это — лишь верхушка айсберга…

Но нельзя же оставлять слова Сары без внимания? Она упомянула о знакомом ощущении, исходящем от Наруда. Вероятно, это просто ее болезненное состояние и провалы в памяти. А если нет и здесь кроется тайна? Джима беспокоило благо человечества, но Сара была важнее всего на свете. Он хотел, чтобы ей стало лучше.

И с сожалением понял, что понятия не имеет, как это сделать.

Глава 20

Сара лежала в койке в лазарете. Джим договорился с персоналом, и ей принесли поесть те же блюда, которые подавали за ужином. Надо признать, еда восхитительно пахла. С точки зрения практической, она знала, что надо восстанавливать силы. В любой момент она может завязнуть в новых неприятностях, и она должна быть готова к бою.

Поэтому Сара, к радости медсестры, съела целый стейк из скалета с пюре из клубней, приправленного ягодным соусом. Но и во время принятия пищи она продолжала размышлять над ситуацией.

Разумеется, мутагены зергов остались в ее ДНК. Любой мог это подтвердить. Но раз она сама и остальные видят то, что снаружи, то внутри ее тела творится сущий кошмар… даже в ее голове. Клубок ужаса.

Отчасти она была согласна с исследователями. Ей необходимо точно знать, что с ней произошло. Что артефакт сделал и чего ей пока недостает. Но она чувствовала, что каждая клеточка ее организма буквально кричит, пытаясь предостеречь ее насчет Эмиля Наруда. Сара тряхнула головой и заставила себя откусить еще кусок стейка. Странно… похоже, она знала профессора, но забыла. И эта информация затаилась в глубине ее сознания. Она не могла туда проникнуть. Но была уверена, там было запрятано что-то очень скверное:

У Сары Керриган было много неприятных воспоминаний. Мать, отец, котенок Бутс… то, как она была Королевой Клинков…

…Сначала зерг, подчинявшийся Керриган, напал на женщину. Небрежно раскроил пополам голову жертвы своей острейшей серповидной конечностью. В стороны полетели мозги, осколки костей. Полилась кровь. Маленькая девочка завопила еще громче, пронзительно и отчаянно.

— Мама! Твоя голова!

…У нее взорвалась голова… у нее взорвалась голова…

И Сару будто накрыло тенью.

Она подавилась, выплюнула мясо и судорожно задышала. Кожа покрылась мурашками.

Случилось что-то плохое. Очень плохое.

Ее живот напрягся, адреналин хлынул в кровь. На мгновение Саре показалось, что сейчас ее вырвет, но она подавила рефлекс усилием воли.

Она почти чувствовала ее на вкус. Злобу, мстительную радость. Негатив был направлен лично на нее. И не так, как в прошлый раз — совсем недавно, когда она ощутила тревогу за Джима.

Рывком повернув голову, Сара взглянула на дверь.

Они идут.

Игон Стетманн задумался, сколько ему еще дадут прожить.

Он ничего не ожидал. Но мог предвидеть. Влез в логово пауков, блаженно полагаясь на то, что у ученого братства свой кодекс чести. Доверчивость привела к тому, что теперь он был связан и спрятан под стол на складе, словно коробка с наборами для анализа крови.

Он оказался слишком любопытен. Он всегда был любознателен. Сгорал от нетерпения, желая познакомиться с невероятными открытиями, ожидающими его за дверями лаборатории. И вдруг его сногсшибательная… (о, Игон, какой удачный термин ты подобрал…) и красивая конвоирша… (еще лучше, просто золотое дно для автора комедий на этом «Прометее»)… ткнула ему в бок пистолетом. А потом заставила говорить в какое-то записывающее устройство. Он даже не испугался, только удивился. По крайней мере, сначала.

— Зачем ты взяла меня на мушку? — ошеломленно спросил он.

Де Врие закатила глаза.

— Вообще-то, это называется «угроза», идиот, — фыркнула женщина. Естественно, первое слово, на которое он среагировал, было не «угроза», а «идиот».

— Когда я был на скоростном поезде на Тирадоре III, ехал в исследовательский…

И тут он согнулся пополам от боли. Она изо всех сил ударила его стволом пистолета в живот.

— Заткнись. А теперь скажи что-нибудь сюда, — приказала де Врие.

Он вполне пришел в себя, но не стал указывать на очевидную бессмысленность такой фразы.

— О’кей. Что ты хочешь знать?

— Просто говори.

— Э… о'кей… меня зовут Икон, я… я… сейчас… — отрывисто начал он и вдруг осознал весь ужас ситуации. — Я ничего не понимаю… но — это я, и… это слова, и…

— Достаточно.

— Для чего? — не удержался он от вопроса.

Она улыбнулась. Испуганный Стетманн задумался, что бы это значило. Эй, Игон, старина, ты заставил их кататься со смеху… но, тем не менее, Шанталь де Врие казалась ему привлекательной.

— Мне был нужен образец твоего голоса. Я введу его в базу данных адъютанта, и если кто-то из ваших попытается связаться с тобой при помощи вот этой вещицы, — заявила она, доставая из кармана его халата рацию, — он убедится, что ты жив и здоров.

— Умно, — обреченно пробормотал он.

— У меня три ученые степени, — с гордостью ответила она.

— А теперь? — спросил он, выпрямляясь и стараясь выглядеть неустрашимым. — Пристрелишь меня?

Она оскорбительно и совсем не по-женски расхохоталась прямо ему в лицо.

— Ты нужен Наруду живым. Полагаю, он вытащит из твоих мозгов хоть какие-то полезные сведения.

— Ой.

По крайней мере, не слишком плохая альтернатива.

— Считай, что тебе повезло, доктор Стетманн. Кстати, гораздо больше, чем Саре, — фыркнула де Врие. Больше он ничего не помнил. Когда, наконец, очнулся, то голова раскалывалась от боли. Игон попытался пошевелиться. Внезапно его сильно вырвало. Его начал бить озноб. Только что он добавил к своей травме унижение.

Думай, приказал он себе. Ты же — не дурак. Помещение еле освещено, свет проходит через дверные щели. Не видно ни одной из «расчудесных» ирисовых диафрагм, что обнадеживает. Значит, помещение не слишком важное. Возможно, ему удастся выбраться. Конечно, если не считать связанных рук и ног. Он слабо усмехнулся, осознав этот факт.

Но слабого света оказалось достаточно, чтобы оглядеться. Итак, он лежит под столом, в окружении коробок. К счастью, преграда не высокая. Очень медленно, судорожно извиваясь, он выполз на середину комнаты. Оглушительно чихнул, вдохнув пыль с пола, и резко замер. Вдруг кто-нибудь из сотрудников центра явится сюда и завершит начатое де Врие, несмотря на приказ Наруда? Шли минуты, и постепенно его сердце перестало бешено колотиться. Хороший знак. Похоже, охрана не выставлена.

Он скрючился на боку. Даже ухитрился не измазаться в собственной рвоте. Игон продолжал изучать комнату. Так и есть, он находится на складе.

Что хранится в подобных подсобках? Иглы… пробирки… разнообразные контейнеры… никаких ножей или…

Но разбитое стекло весьма острое. А пробирки обычно делают из стекла. Старый, но самый надежный материал для всех лабораторных работ. Дешевый, химически инертный. После долгих усилий он сел. «Наверняка я выгляжу как рыба, выброшенная на берег», — подумал он. Затем снова принялся озираться по сторонам. На столе возвышалась высокая стопка каких-то предметов. У противоположной стены — шкаф, забитый коробками с надписями. Разобрать слова он не мог, надо было встать или подползти поближе.

Наклонившись в сторону, Игон рывком встал на колени. Начал двигаться к полкам. Затем приступил к чтению. Увы, ничего нужного в данный момент он не обнаружил. Теперь у него два варианта. Попытаться встать, что практически нереально, или высвободить руки, связанные за спиной.

Игон выбрал второй пункт и через несколько минут борьбы с собственным телом сдался. Он полностью изнемог. Он — не гибкий и не тренированный. Простой ученый.

Ты слишком глуп для умного парня, сказал он себе. Полез в ловушку, будто с табличкой на спине «Я — мишень». Умник, а проиграл. Теперь придется тебе стать крутым. Как Джим.

Рейнор, без сомнения, уже выпутался бы из веревок и с боем пробивался через станцию. Никто не знает, где Игон. Рейдеры уверены, что он — в порядке. Что там говорила де Врие? Считай, что тебе повезло, доктор Стетманн. Кстати, гораздо больше, чем Саре.

О, нет. Они пошли за Керриган. Будут ставить на ней опыты. Возможно, убьют. А если Рейнора уже нет в живых? Но пока, судя по всему, лишь Игон знал об опасности.

Он еле слышно всхлипнул. А потом с мрачным видом, усевшись на холодном полу, принялся за дело. Он медленно, но упорно протаскивал свои туго связанные руки под длинные худые ноги. Надо же ему выпутаться в прямом и переносном смыслах.

Мэтт Хорнер, как и любой другой человек с нормальными вкусовыми ощущениями, терпеть не мог стандартные пайки. Но еще он не любил официальные приемы, в особенности те, где присутствуют персоны, которые плетут интриги. Тут же мысленно он поправил себя. Безусловно, он доверяет Джиму и уже начал воспринимать Валериана всерьез.