Цап-царап, или Оборотни для Маши (СИ) - Смит Джейн

Ветер теплый, и день тоже, я в одном платье, даже не мерзну, макушку печет солнце.

Плююсь и кашляю, содрогаюсь. 

Чем я только думала, на голодный желудок разве можно пить? Когда я и не пью совсем.

Тыльной стороной ладони вытираю губы. Чуть покачиваюсь, иду обратно к машине. 

- Стошнило? - в салоне Семен протягивает мне упаковку салфеток и бутылку с водой. - Начинается.

- Что начинается? - полощу рот, вытираюсь салфеткой. - Пить не надо было. 

- Потому, что тебе это не нужно больше, - Семён трогается. - Мы не нуждаемся в пище, нас заряжает энергия солнца. 

- Алкоголь - это не пища. 

- Тем более. Со временем привыкнешь. А пока организм все чужеродное отвергает.

Смотрю на солнце. 

Мне и, правда, получше, кажется. Но в мыслях путаница, замечаю на дороге впереди палку полосатого шлагбаума и вздрагиваю - там должен быть мой отец. 

Я столько раз представляла в детстве, что он вернётся, но он не вернулся, а теперь - лучше бы и вовсе его не видеть, не тревожить себя. 

Но это, наверное, необходимо. Разобраться, что будет с городом. И с Саввой. И с Яром. И со мной.

И мы подъезжаем. 

Слева возвышается бурая гора заброшенной шахты. Справа железная будка автобусной остановки. Возле нее запаркованы пара полицейских машин.

А дорога загорожена, посередине поделена.

По ту сторону несколько грузовиков. И куча мужчин в форме с автоматами наперевес. Разбита полевая кухня. 

Они тут точно надолго обосновались. 

- Пойдем, - Семён хлопает дверью.

За ним выбираюсь на улицу. 

Семён крупным быстрым шагом идёт к шлагбауму, и я почти бегу за ним, за его высокой фигурой и широкой спиной не вижу ничего. 

Он взмахивает рукой, привлекая внимание военных и останавливается перед заграждением.

Топчусь рядом. На его фоне совсем козявкой смотрюсь.

И на меня смотрят. Те мужчины, на той стороне. Оценивают. Изучают. И мне неуютно. 

И не верится в слова Семёна. И что я когда-нибудь командовала бы всей этой армией.

Я же просто Маша, Мэри. Провинциальная студентка-первокурсница.

Едва сдерживаю себя, чтобы за мощную спину Семена не шмыгнуть, не спрятаться. И дыхание задерживаю, когда из черного блестящего седана на асфальт вальяжно, неторопливо ступает мужчина. 

Светловолосый, элегантный, ростом стремится в небо. С каждым его шагом все сильнее убеждаюсь - это он. 

Мой отец. 

Мы похожи. 

Те же светлые волосы, серые глаза, те же губы - с тонкой верхней и полной нижней.

Он неотрывно смотрит на меня, и я тоже не могу отвести взгляда.

Он подходит. 

- Маша, - его низкий грудной голос пробирает меня до костей. Он делает паузу, после которой звучит даже ласково, тихо. - Здравствуй, дочка, - рука, с закатанным рукавом белой рубашки касается шлагбаума. Он слегка ведёт головой в сторону обочины, раскинутого за ней поля. - Сеть тебя не сдержит, ты сама ее поставила. Можешь обойти. И мы с тобой поговорим.

Глава 62

Мы поговорим.

Кусаю губы.

Я хочу, но мне не нравится. Что на той стороне целая армия, и все с оружием. А здесь лишь Семён, и есть полицейские машины. 

- Поговорим здесь, - неуверенно трогаю шлагбаум. 

Мужчина - язык не поворачивается, его отцом называть - по его лицу бежит едва заметная тень.

Он смотрит на Семёна. И кратким властным кивком отправляет его вон.

Тот послушно отступает. 

Остаёмся вдвоем.

Его ладонь - широкая, суховатая, накрывает мою руку, слегка пожимает. 

- Не надо, - от прикосновения дергаюсь, изучаю знакомые черты в его внешности, но все равно он  мне чужой человек, хоть и является отцом биологически. Я уже не маленькая. И без него как-то прожила. Так что нечего мне тут. - Быстро говори, - деловито поправляю воротничок платья. - И я поехала обратно. К чему это оцепление? Люди сходят с ума, неужели нельзя было как-то по-другому?

- Ты не виновата, Маша, - мягко отвечает он, словно я винила себя, волосы на себе рвала. - Ярослав и Савва тебя запутали. Ты ещё очень молода и в людях не разбираешься. И на первый раз тебя не накажут, - обещает он. - Все обойдется, дочка.

Не накажут. Дочка.

Двумя руками он опирается на полосатую палку. Голос мягкий, бархатистый, и я себя внутренне сдерживаю, не хочу слушать его, и поддаваться на ласку не хочу.

- За что нас наказывать? Тут никого не убили, ничего. 

- Потому, что у нас есть определенные правила, - веско припечатывает он. - И все должны им подчиняться. Иначе о нашем существовании узнают. Савва и Ярослав провинились.

Смотрю по сторонам, на заинтересованных полицейских, на непривычно пустую дорогу, на чисто-голубое небо. 

- У меня тоже есть свои правила, - заявляю. - Если бы Савве и Яру не пришлось от вас скрываться - было бы проще. Вы сами столько внимания привлекли к городу, - развожу руками, показываю на их машины. - А ты. Явился спустя кучу лет. И думаешь, будто тебе что-то должны. Ты мне никто. А они...

- В жизни каждого человека есть миссия, Маша, - он перебивает. Его взгляд устремлён на поле, бескрайнее кажется, где-то вдалеке сливающееся с горизонтом. - Я свою миссию нашел. И следую ей.

- Ничем не оправдать, когда человек собственного ребенка бросает, - хмуро отрезаю, чувствую, как у меня грубы дрожат, я все таки обижена, злюсь, и внутри живёт маленькая надежда, что этот человек ещё может стать отцом, без него я выросла, но в нас одна кровь...

- У меня не было выбора, Маша. 

- У меня тоже сейчас выбора нет. Савва и Яр - мы вместе. 

- Перестань, - с него вдруг сделает маска благодушия, серые глаза становятся холодными. - Ты не понимаешь, насколько все серьезно. Сними поле, Маша. И мы их заберём. 

- А если не сниму? - вспоминаю слова Марка и повторяю за ним. - Эваукацию начнете? Очистите город?

Он смотрит куда-то поверх моей головы. Слышу вдалеке гул мотора.

Оглядываюсь и замечаю черный ягуар, что мчится к нам на всех парах.

Это за мной.

Тихо радуюсь. С поддержкой Саввы и Яра поспокойнее, это добавляет мне уверенности.

- Дочка, просто убери камень, - мужчина кивает на бурую гору шахты. Мы заберём виновных. И мы уедем. И город твой в безопасности останется.

Звучит, как угроза. 

Поворачиваюсь к нему и по серьезному лицу убеждаюсь - он не шутит.

- Ты скоро займешь мое место, - продолжает он. - Учись справляться с чувствами. Не дай им управлять тобой. У тебя впереди большое будущее. И если ты сейчас примешь неправильное решение - помочь я уже не смогу. И их будут судить. И тебя.

На меня налетает порыв ветра. Морщу лоб, смотрю на черный ягуар, что резко тормозит неподалеку, на Савву за рулём, на Яра - он выбирается на улицу.

В груди колет.

Я не могу, у меня только они есть, и это новое, ещё хрупкое, я никому не отдам, никто не заберёт.

Делаю глубокий вдох. И решаюсь.

- Хотите - начинайте эвакуацию, - отбрасываю волосы с лица. - А мы позвоним журналистам. У меня знакомый работает на телевидении, ясно? И через пару часов тут такой балаган начнется. Что ничего у вас не получится. И ты ещё попробуй приказать людям бежать из домов, - отталкиваюсь от шлагбаума, - будучи по ту сторону. Всё.

Резко разворачиваюсь, а внутри все трясется, иду навстречу своим кошачьим мужчинам, и ещё не понимаю до конца, что я только что натворила.

Но знаю точно. Я такой, как отец не буду. 

Я выбор сделала, и он правильный.

Глава 63

Народ у гостиницы немного рассосался.

У нас в машине никто не разговаривает.

Сижу, мну в кулаке платье и кусаю губы, кошусь на Савву за рулём, он паркуется возле кафешки.

- Маша, - между кресел ввинчивается рука Ярослава. Он тянет меня в проем, к себе. - Иди-ка сюда.

Поворачиваю голову и налетаю на его губы. Распахиваю глаза в удивлении, поцелуй горячий и грубоватый, на затылок давит его ладонь, не давая мне отстраниться.